новостной сайт о событиях в курдском регионе

Недавно министр иностранных дел Республики Турция Ахмет Давутоглу сообщил миру, что современные турки - это новые османцы. Речь шла об активизации турецкой внешней политики на Балканах, Ближнем и Среднем Востоке, в Африке - на землях, по историческим меркам еще недавно бывших частями великой Османской империи.

Турецкая оппозиция (в основном левого толка) в "новом османизме" видит очередную игру США на Ближнем Востоке. В этой игре Турции якобы предлагается с османской доблестью отстаивать американские интересы в странах, где у самих США имеются проблемы: Ирак, Сирия, Иран и т.д.

Новый османизм Турции действительно ознаменовался, прежде всего, попытками наладить отношения с Арменией, Сирией, другими соседними странами, с которыми раньше были проблемы. Эта тенденция была нервно воспринята некоторыми наблюдателями из народов, некогда входивших в состав империи. Например, армянский политолог Левон Мелик-Шахназарян сразу заподозрил под овечьей шкурой нового османизма "возрождение кровавых традиций", припомнив ассимиляторские поползновения турок начала ХХ века.

Здесь кроется серьезная ошибка. Термин "новые османы" происходит из самого конца XIX века и эту идеологию вполне можно осмыслить вслед за советской исторической школой как "порождение турецкого буржуазного либерализма". Как "османизм", так и прочие идеологемы времен заката Османской державы, пытались дать новый смысл ржавеющей империи в условиях социально-политического кризиса и страшного нажима со стороны Европы и России. Новую рабочую, эффективную идеологию создать так и не удалось. А державы, в том числе Россия, не стеснялись использовать, прежде всего, христиан Османской империи для ее ослабления, сеяли рознь между народами, вскармливали национализм и сепаратизм, развязывали войны, отрывали по кусочку от еще недавно мощного имперского тела.

Окончательное разрушение Османской державы вылилось в трагедию всех е¸ народов, как христианских, так и мусульманских. На осколках возникла Республика Турция, устроенная по европейским националистическим схемам. Жесткий европеизатор Мустафа Кемаль Ататюрк упорно боролся с османским духом во всех его проявлениях - от института халифата до бытовых мелочей.

Позже, начиная с 50-х годов ХХ века, уважение к Османской империи в Турции было возрождено, но очень дозированное, в виде туманных воспоминаний о древних, почти мифических временах. Историю Османской империи стали рассматривать как славную часть истории "тюрков", подменяя е¸ имперскую суть глуповатыми националистическими выкладками. В такой Османской империи уж точно не было и тени живого проекта для будущего.

"Новый османизм", о котором говорит современный турецкий министр, вряд ли отсылает нас к эпохе распада империи. Речь определенно идет о возвращении к идеям и принципам, которые в свое время создали Османское государство, превратили его из мелкого пограничного надела в первую силу в Европе и на Ближнем Востоке. В чем же была сила османцев?

Один русский очевидец нравов Османской империи как-то спросил знакомого османского чиновника о том, почему турки бреют головы, но на макушке обязательно оставляют длинный чуб (надо сказать, это была популярная прическа военного сословия многих стран, хорошо известная нам по оселедцам запорожцев). Турок ответил, что ни один османский чиновник, будь то военный или управленец, ежедневно не может быть уверен, что не лишится головы по приказу падишаха. А ни один османец не хотел бы, чтобы его отрубленную голову палач нес за нос или за губу, для этого и оставляют знаменитый чуб.

Этот определенно шутливый ответ турка русский автор приводит как иллюстрацию кровожадности и фатализма османцев. Но правда османской жизни была для европейского ума удивительной. Османские чиновники, обвиненные судом кадия во взяточничестве или казнокрадстве, немедленно шли на казнь. При Сулеймане I Законодателе (в европейской историографии - Сулейман Великолепный) ко двору ежедневно доставлялось 40-50 голов казненных за подобные преступления, эти головы выставляли для всеобщего обозрения у входа во дворец Топкапы. Там обычно лежало множество голов, одни на драгоценных блюдах, другие на деревянных тарелках, а головы мелких чиновников просто валялись на земле.

Отец Сулеймана, султан Селим I Грозный, в полном соответствии со своим прозвищем, был значительно более жестким правителем, чем его сын. При нем голов летело намного больше, визири и паши иногда не задерживались на своей должности и нескольких месяцев. При этом число желающих занять столь опасные посты не уменьшалось.

Эти люди были самоубийцами? Или считали, что их проворовавшийся или неумело командовавший войсками предшественник получил по заслугам, а уж они-то не сплохуют? При этом государственный строй показывал свою эффективность. Селим Грозный за время не столь долгого правления (меньше 8 лет - 1512-1520), расширил пределы империи в два с лишним раза. При том сам себя он называл не как-нибудь, а "служителем бедняков".

Основной идеей Османской державы был ислам суннитского толка, понимаемый распространявшими его османцами как религия Справедливости. Государство должно было быть равно справедливым по отношению ко всем без исключения, невзирая на их богатство и положение в обществе. А о знатности в Османской империи речь не шла вообще. Благодаря исключительно личным качествам любой простолюдин и даже иноверец и иностранец, принявший мусульманство, мог занять самое высокое положение в обществе. В Европе такие вещи были просто невозможны, поэтому Османская империя притягивала многих энергичных европейцев.

Серб, вернувшийся из турецкого плена говорил, что "...великое правосудие существует среди поганых. Они соблюдают правосудие между собой, а так же ко всем своим подданным... ибо султан хочет, чтоб бедные жили спокойно... над ними владычествуют по справедливости, не причиняя им вреда".

Султан Сулейман требовал от своих пашей "обращаться с нашими подданными так, чтобы крестьяне соседних княжений завидовали их судьбе". Слухи о могуществе и справедливости турок распространилась по всей Европе. Турецкое продвижение, как на Восток, так и на Запад, часто сопровождалось народными выступлениями в их поддержку. Даже крестьяне Германии ждали прихода турок. Лютер писал: "Слышал я, что есть в немецких землях люди, желающие прихода и владычества турок, люди, которые хотят лучше быть под турками, чем под императором и князьями".

При переходе какой-либо новой страны под власть рода Османов, местные крепостные крестьяне освобождались, наделялись землей, значительно снижались налоги. На Балканах до османского завоевания крестьяне отдавали господам до 3/5 своего дохода. При османской власти мусульмане платили 1/10 часть урожая, а "люди писания" (христиане и иудеи) - примерно четверть урожая.

Османский строй никоим образом не посягал на национальную и религиозную самость подвластных народов. Да, для пропуска в военно-административную элиту империи требовалось принять мусульманство. Но если христианин не хотел быть военным, никаких препятствий для христианского или иудейского вероисповедания не было. Православные народы Балкан всегда предпочитали власть мусульман, а не католиков, потому что при последних "схизматиков" неизбежно начинали притеснять. Иудаизм в Османской империи переживал расцвет.

Таким образом, основными принципами, на которых основывались успехи Османской империи, были социальная справедливость и толерантность. Звучит, вероятно, дико для тех, кто знает об Османской империи по продуктам идеологической войны, которую вели против нее Россия и Европа.

Одной из главных опор Османской державы было янычарское войско. Хорошо известно, что этнически это войско было славянско-албанским, янычарами становились христианские мальчики, набиравшиеся на Балканах. По преданию, "новое войско" (ени-чери) султану Орхану посоветовал сформировать великий шейх Хаджи Бекташ Вели, основатель суфийского братства Бекташи. Практически все янычары принадлежали к этому братству, в янычарских казармах вместе с воинами жили бекташийские шейхи, они ходили со своими учениками и в бой. Интересно то, что бекташи по идеологии - братство совершенно шиитское. И эта шиитская секта была второй основой великой суннитской империи! Сильная религиозно-идеологическая основа была у Османов.

В первой половине XIX века янычарское войско было расформировано, а братство бекташи запрещено. Под давление попали и многочисленные общины алевитов (родственная бекташи версия шиитского ислама). Довольно негативное отношение к себе алевиты терпели и весь республиканский период истории Турции.

В начале марта 2010 в Стамбуле состоялся "Первый съезд сельских и местных алевитских обществ". Лидер современных турецких алевитов Иззеттин Доган заявил, что турецкая демократия хромая, потому что опирается только на суннитское большинство. Ей необходима вторая опора - алевитская. Алевиты выразили уверенность, что в современной ситуации стал возможным продуктивный диалог с государством. То есть с суннитами, на которых опирается правительство Партии Справедливости и Развития.

В конструкции, нарисованной алевитскими лидерами, явственно проглядывают черты возрождающейся Османской империи. По-видимому, необходимость активного участия алевитов в новой Турции осознает и суннитское большинство. Ещ¸ не так давно премьер-министр Реджеп Тайип Эрдоган, будучи мэром Стамбула, со скандалом закрывал алевитский молитвенный дом, а теперь он участвует в алевитском празднике.

Современные процессы в Турции свидетельствуют о том, что турки постепенно вновь становятся османцами, по духу и по восприятию своей страны и мира вокруг. Прежде всего, с недавних пор не все жители Турции обязаны называться турками, некоторым даже разрешили иметь СМИ на родном языке. Складывается двусмысленная ситуация. По Конституции Республики Турции страну населяет "тюркский народ". При этом имеются миллионы никак не тюрок: курды, лазы, арабы, греки, "черкесы" (под которыми понимаются потомки всех выходцев с Северного Кавказа), армяне, ассирийцы, десятки других малочисленных этнических групп. Кроме того, помимо составляющих большинство турок-суннитов и упомянутых алевитов, имеется немало тюркских религиозных и этнических меньшинств.

Полагаю, процесс "признания" национальных и религиозных меньшинств рано или поздно приведет Турцию к необходимости отказаться от обветшавших националистических доктрин начала ХХ века. Наиболее очевидным и продуктивным выходом из ситуации видится именно новый османизм.

Османизм - это очевидный выбор для Турции, которая отчаялась когда-либо попасть в Европейский Союз. Вступление в Европу было бы венцом усилий страны, вставшей на путь европеизации при Мустафе Кемале Ататюрке. Но теперь, похоже, все понимают, что этого не произойдет. В каком-то смысле отказ Европы признать Турцию "своей" означает идеологическое поражение кемализма. Недаром главные поборники кемализма в Турции - военные - под давлением мусульманских сил постепенно сдают позиции. Судебные процессы над заговорщиками, якобы намеревавшимися совершить очередной переворот с антимусульманской начинкой, вероятно, означают конец эпохи насильственной европеизации Турции.

Османизм - это преодоление раболепного отношения к европейской цивилизационной модели. Одновременно это выход на новые стратегические ориентиры во внешней политике, которые все яснее формулируются самыми разными политическими лагерями Турции: отказ от роли форпоста НАТО и США на Ближнем Востоке, переход к союзническим отношениям с Ираном, Китаем и Россией.

Османизм как наднациональная линия во внутренней политике, османизм как разворот страны лицом на восток во внешней политике. России надо правильно понять все стратегические последствия неизбежного изменения в Черноморско-Кавказском регионе и там, где руководство нашей страны решит, поддержать турков в их ожиданиях.

Бахревский Евгений Владиславович - востоковед-тюрколог, аналитик российской Ассоциации приграничного сотрудничества (Москва)

 REGNUM