новостной сайт о событиях в курдском регионе

starshinazapasa
 Михаил – человек уникальной судьбы. Солдатом срочной службы воевал в Афганистане. Служил в спецназе. Застал Таджикистан. С развалом Союза уволился из армии. Работал в службе безопасности авиаперевозок, объездил полмира - российские компании тогда стали активно осваивать Запад, Ближний Восток, Африку. Служил в Израильской армии, четыре раза воевал в Ираке в армии США.
Недавно вернулся на Родину.
У него все хорошо. Есть семья, двое сыновей, свой дом в Подмосковье, в котором вместе с ним живут и его друзья-сослуживцы. Что-то типа пункта постоянной дислокации.
Своего настоящего имени он просил не называть. Выполняем его просьбу. Михаил – это псевдоним.

- Как ты попал в Ирак?
- В девяностых уволился со службы к чертовой бабушке, работал в системе безопасности авиаперевозок. Мотался по миру... Если помнишь, тогда же все в Америку ломились, получать вид на жительство. А мы туда летали по работе. Ну и написали заявление в корпус морской пехоты. Официально у них иностранного легиона нет, но есть наборы под что-то. США еще до 11 сентября довольно активно использовало выходцев из третьих стран, хотя это нигде это не афишируется. В тот момент их интересовал Афган - в частности, Кандагар. Нам было все равно куда, лишь бы грин-карту получить. Но затея эта повисла, никакого гражданства не дали. То языка не хватает, то того, то сего. Они там все нежные, не говорят прямо: «пошел на фиг, ты дебил». Говорят – мы с вами свяжемся. Полгода проходит, год… Понятно, пролетели.
Вернулись в грузоперевозки. И в Африке познакомились с одним американцем, бывшим морским пехотинцем. Этот человек занимался набором в Югославию, в международные полицейские силы. Сидел раньше в Домодедово, там был такой «Домодедово-центр». Но, видимо, параллельно зарядили его и на Афган. В Москве пересеклись, он дал телефон и предложил прилететь в Италию, там поговорить уже конкретно. Поехал наш товарищ, мы передали с ним документы. В Италии этот амер поставил вопрос: если скажут прилететь за свой счет в какую-то страну и там пройти интервью, вы согласны? Мы согласились. А те, кто говорил: нет, у меня вообще денег нет, тех отфутболивали. Через какое-то время – вызов в консульство…
- То есть, это все было официально?
- А как тут сказать: официально, неофициально? С нашей стороны всем до балды было, что происходит. Россия вся под управлением была: что оттуда скажут, то и делалось. Вербовочные центры были не только в Москве - и в Саратове, и в Смоленске. Об этом все знали. Моих товарищей, например, собирали в Италии, в Римини, под табло на вокзале. Сажали в грузовик и отправляли на военную базу. В итоге все-равно все попадали в Бахрейн, там основной вербовочный лагерь и учебный центр подготовки. Оттуда потом в Калифорнию.
Но я не думал, что из этого что-то получится. Это на несколько лет все растянулось. То письма по электронной почте приходят. То какие-то звонки, что-то уточняют. Мужик какой-то позвонил: по-английски с ним поговорить. Какую-то фигню поспрашивал, я какую-то фигню ответил. Он про меня подумал – дебил, я про него.
Первое конкретное собеседование было в Джексон-Вилле штат Флорида, потом в Арабских Эмиратах, в Дубаи. Потом Бахрейн. Там месяц физподготовки и проверки на коммуникабельность. Отбор был довольно жесткий. Это сейчас набирают всех подряд, даже если английского почти не знаешь; а тогда отсев большой был
Я попал в соединение, которое было расформировано после первой иракской войны. Но в связи с тем, что я уехал после второго месяца, в академии здесь учился, то с Афганом пролетел, ребят без меня отправили. В Кандагар, в Шиндант и в Мазар-и-Шариф. В Мазар-и-Шаирифе погиб у нас парень. А меня распределили в подразделение, которое отправляли в Ирак. Перебросили в провинцию Анбар. Это был уже 2003-й, уже Багдад был взят.
- Ты служил именно в американской армии? Не ООН, не миротворцы, а именно армия США?
- Корпус морской пехоты. USMC.
- Служили вместе с американцами, или это было отдельное славянское подразделение?
- Официально мы иностранным легионом не считались, хотя, в принципе, можно было и так назвать. Это пятнадцатый юнит, он был реанимирован военизированной миграционной службой, я уж забыл, как она правильно называется. В основном там были те, кто когда-то подавал на вид на жительство и проходил где-то там в списках. Русские, евреи, хорваты, белорусы, латинос. Прибалтов много. У них в морской пехоте это общепринято – хочешь, можешь подать заяву, а там тебя будут рассматривать.
- У тебя гражданство уже было на тот момент?
- Нет.
- Кем ты служил?
- Командиром отделения обеспечения. У них первыми идут штурмовые подразделения, спецназ. Если они натыкаются на сопротивление, сразу вызывают авиацию. Ну, примерно, как наши в Афгане. А мы шли за ними. Второй эшелон. Батальон, к которому я был приписан, с бритишами входил в Умм-Каср. Там солончаки, техника вязла. И они что делали – высадились перед Басрой, отрезали часть иракских сил, и стали разрушать коммуникации. Этот батальон обеспечил прорыв. У иракцев продажное, конечно, все было, те гвардейцы, которые там стояли, долго бы не продержались, но сутки там шла натуральная война.
- Вернемся к тебе.
- В 2004-ом началась партизанская война – захватить-то страну захватили, а ее же еще удержать надо. Пошли волнения в Эль-Наджафе и Кербелле - у мусульман это второе место после Мекки, а для шиитов вообще первое, там, говорят, находился Эдемский сад. Огромный регион страны практически вышел из-под контроля. Сформировалась шиитская «Армия Махди», которую америкосы сначала поддержали, а потом с ними же и воевали. Они же думали поставить гарнизоны, назначить в городах наместников и отойти на второй план. А наместников этих стали резать, города вышли из-под управления. Образовались два очага, где началось рубилово, никакие конвои не проходят, посты вырезаются. Плюс политика - Садам исламистам воли не давал, старался в этом регионе светскую власть поддерживать. Его свержение тут же развязало руки «борцам за веру», те ко всему прочему стали резать суннитов И вот с апреля и до августа, пока Ас-Садра не заперли в мечети, шла война. Этот промежуток времени был самым напряженным.
- Ты его захватил?
- Да. Однажды заходим колонной в кишлак. Оттуда - ба-бах! - РПГ. Граната чиркнула по «Хаммеру» и отскочила. Сверху пулеметчик сидит, трещит что-то непонятное, у него английский тоже не родной. Но вовремя сориентировался. Я хорошо помню - из кишлака начался огонь? и он разворачивает свой «Браунинг», типа нашего КПВТ, и начинает фугачить туда. Эти глинобитные домики разносит в пыль. И я вижу, как оттуда выскакивает человек, пытается убежать, но ему просто отрывает ногу. Мне показалось, он каким-то образом еще на одной ноге пытался бежать. А потом уж песок только столбами...
- Сколько всего ты был в Ираке?
- Пять раз. После ранения меня уволили из морпехов и я ездил уже и в качестве телохранителя в британском ЧОПе, и в русской миссии. Жаль, что руководители российских компаний мало использовали людей вроде меня. У нас же есть опыт. На Востоке вообще - а в Ираке особенно - все продается. В том числе и жизнь. Может, и вычурно звучит, но удалось бы избежать тех жертв, что были.
- Насколько я знаю, при принятии гражданства подписывают бумаги, что-то типа того: в случае конфликта сторон я обязуюсь принять сторону Америки и забыть про свою прошлую родину. Если представить, что начнется третья мировая, ты выполнишь это обязательство?
- Нет, конечно. У меня такого вопроса даже и не было никогда. Я не воспринимаю ту страну, как свою. Оцениваю это просто как приключение. Возможность была поездить – я и поездил. Хотелось посмотреть, что такое американская армия, посмотрел. Хотелось посмотреть, что такое израильская армия, посмотрел. У меня в жизни все сложилось – я послужил и там, и там. Это можно рассматривать как твои журналистские поездки, но никоим образом я Америку как родину не рассматриваю. У меня Родина здесь. Здесь друзья, русский для меня родной. Таким людям, как я, видимо, нужно специально сунуться туда, чтобы понять, где твое место. Я просто лишний раз убедился, что никогда не буду человеком без Родины. Кто-то может расценивать, что я продал страну, его дело.
- Наемник?
- Кто как называет. Отношение скорее негативное. Все же сейчас «патриоты». Америка два года назад была нашим главным другом, а теперь же она наш главный враг! Я устал уже что-то доказывать. Если человек не понимает, хрена объяснять. Люди становятся профессионалами, выбирают себе такую судьбу, потом их государство кидает, хотя они воевали за него и в Афгане, и в Чечне. Ну и что еще делать? Если мы ничего больше не умеем? Мы же не идем против России. Родина – это моя семья, моя земля, место, где я живу. А какими путями ты цели достигаешь – ты ведь не воруешь, не грабишь… Сейчас вот наши энергетики в Харте выиграли большой тендер. Будут восстанавливать энергосистему в «суннитском треугольнике». Документы все подписаны, Международный банк должен начать денежные транши переводить. Их охранять надо?
- А ты сам себя как ощущаешь – наемник, профессионал, авантюрист?
- Да черт его знает. Когда доходит до дела, Родина становится расплывчатым понятием. Все воюют только друг за друга.. Это потом можно говорить: они сражались за Родину, и так оно и будет на самом деле, но в тот момент каждый воюет за себя и за того, кто рядом. Все просто: вот враги, вот друзья. Ты дерешься, потому что тебе надо победить, потому что ты оказался в этой ситуации. А влезть в не¸… Я бы назвал это – ощущение жизни. Вот таким странным способом. Там включаются другие ценности - и не самые плохие, надо сказать. Отношение к тебе твоих товарищей и, самое главное – твоих врагов. Вот этот контраст дает жизненную силу. Это как наркотик. Я видел человека, который потерял ногу – приехал на чужую землю, на чужую войну, остался без ноги, но если бы суждено было повторить, он бы для себя другого не желал. Те, кто это чувствовал, меня поймут. Кто нет, могут назвать идиотом. Каждому свое.
- У тебя сейчас в голове сложилось, за что ты воевал в Ираке?
- Сначала считал, что это было правильно. Вот эти угрюмые парни, курды, которые там сорок лет воюют и для них Саддам – вражина лютая… Заходишь в Курдистан, и тебя уважают просто за то, что ты здесь. А если еще пару курдских слов знаешь, вообще лучший друг. Я чувствовал, что я там был нужен. Но сейчас мнение изменилось. Ну, например, бой вот был один. Нам танк придан…ну, в общем, если реально на вещи посмотреть, там два-три боевика было, а расфигачили полкишлака. Или вот еще… не знаю, стоит ли об этом говорить… для меня это трагедия… Короче, колонна попадает в засаду, наша задача – вывести их из-под огня. Мы высаживаемся, пробираемся к дувалу. Завязалась перестрелка. И работает пулемет из окна. Товарищ меня прикрывает, я пробираюсь под самую стену. И тут в наушниках слышу: «Отходить». Мне отходить – стопудово попадаю под огонь. Да и сил уже не хватит. Любой солдат на моем месте так бы и поступил – как учили. Я кидаю туда гранату. Итог: два трупа. Мужик и мальчик. Тринадцать лет где-то. Этот моджахед взял с собой сына, из пулемета пострелять. У них тринадцать-четырнадцать лет уже воин считается… Много таких инцидентов было. Зачистка кишлака, стоит солдат, на него выходят двое с «калашниковыми», он их автоматически расстрелял. Оказалось, подростки, автоматы нашли вроде.
- У тебя не клинит башню, из-за того, что ты на чужой войне…
- У меня сын недавно сильно болел, я начал задумываться – а не наказание ли это? Стало тяжело справляться, выходить стало тяжелее с возрастом. Но надо уметь не зацикливаться. Человек – это совокупность психонервического вещества, и основная подоплека его поступков это психика. И если ты ей управляешь, ты можешь делать многие вещи. Поэтому сначала должна быть мотивация вхождения в ситуацию, а затем мотивация выхода. Нужно уметь войти в воду, и нужно уметь из не¸ выйти. И если ты не научился плавать, то войдешь один раз. Уносит кукушку у тех людей, которых к этому не подготовили.
- В мире сейчас Америка в Ираке расценивается как агрессор
- Лирика. А кто мы были в Афгане? Как и в Чечне. Там тоже разносили деревни только в путь. Группу Ульмана взять – мирные жители, не мирные жители, как определить? Понятно, что самое простое – это Великая отечественная. Черное и белое. И то - у Прибалтики сейчас своя правда, у нас своя.
- А в Чечне не было желания повоевать?
- Честно говоря, я не понял той войны. На Ближнем Востоке я пересекался со многими чеченцами, которые свалили с началом войны. В одной компании работал парень из Грозного, Мага. Мы с ним дружили, у него брат воевал в Афгане, в Логаре, в одно и то же время в операциях участвовали. Мы друг другу «бача» говорили. А возьми солдата нашего, с этой войны, они для него враги. И по другому быть не может… В Ираке с чеченскими боевиками встречались и стреляли в друг друга. У тех своя правда, у нас своя. Рано или поздно, но черта ляжет…
- Ладно, с третьей мировой все понятно. А если Россия введет войска, ну скажем, а в какую-то третью страну, совсем чужую, типа Бангладеш?
- Да поеду, ептить. Если большая страна себя позиционирует как Большая Страна, у не¸ должна быть геополитика. Должны быть свои интересы и в Латинской Америке, и в Африке и уж тем более на Ближнем Востоке. Потенциал-то есть. И многие люди готовы эти интересы обеспечивать.
- Человек-война, это про тебя?
- Ну, может быть… Не знаю. Я вот сейчас в гражданскую жизнь окунулся, бизнесом занялся – и как-то это на второй план отошло. Даже не то что на второй план, я сейчас на распутье – с одной стороны, вроде бы и еще съездил, а с другой стороны, ставить на карту семейную жизнь, опять ее разрушать, не хочется.

PS: Интервью примерно трехлетней давности.
Сегодня он снова в Ираке.