новостной сайт о событиях в курдском регионе

Массовые беспорядки и протесты в Сирии, принимающие все более революционный характер, предоставляют Западу новые геополитические возможности. Это уникальное "окно возможностей", и мы не имеем права упускать его, руководствуясь исключительно страхом непредсказуемых последствий.

Башар Асад и его клика по-прежнему удерживают власть в Сирии, но не в интересах США и Запада по-прежнему делать ставку на этот обреченный режим. Нам нужно осознать те преимущества, которые повлечет за собой его падение, и сделать максимум возможного, чтобы дать импульс происходящим здесь позитивным переменам.

Рассмотрим те возможности, которые предоставляет нам уход с политической арены Башара Асада.

Аспект первый - дипломатия.

Хафез Асад, безжалостный тиран и вместе с тем блестящий и искусный политик, за сравнительно короткий срок значительно усилил влияние и значение своей страны - во многом непропорциональное реальным возможностям Сирии. С момента, когда он пришел к власти, Сирия начала играть центральную роль на Ближнем Востоке, позиционируя себя как “ключ” к решению региональных проблем. Запад принял это утверждение как факт и десятилетиями делал все, чтобы добиться расположения Дамаска. Этот курс продолжался, несмотря на то, что сын Хафеза Асада, не обладающий ни силой, ни способностями, ни харизмой отца, проводил откровенно враждебную и даже провокационную политику. С момента операции по свержению Саддама Хусейна он содействовал переброске “моджахедов” в Ирак; ликвидировал премьер-министра Ливана Рафика Харири, а затем фактически связал по рукам его сына Саада; оказывает поддержку террористическим группировкам - прежде всего, “Хизбалле” и ХАМАСу; наконец, занимается разработкой химического и, судя по всему, ядерного оружия. Его уход с политической авансцены вряд ли можно будет считать серьезной потерей для Запада. Скорее, наоборот - в каком бы направлении ни развивались события, перемены почти наверняка будут к лучшему.

На сегодняшний день основная роль Башара Асада в регионе заключается в том, что он является главным союзником и проводником интересов Тегерана. На Западе принято считать, что этот союз является "браком по расчету" и что в долгосрочной перспективе стратегические интересы Ирана и Сирии расходятся. Возможно, это и так, но обе страны вот уже более 30 лет выступают в качестве тесных союзников, и это не является случайностью: несмотря на различие в природе обоих режимов, взаимопонимание и сотрудничество вытекает из их долгосрочных национальных приоритетов.
Массовое восстание в Сирии уже существенно ослабило поддерживаемый Ираном “блок сопротивления”, в который входят, помимо Сирии, “Хизбалла” и многочисленные террористические группировки. Одновременно сирийская “интифада” укрепила веру в свои силы иранской оппозиции, и эта вера значительно усилится, если режим Асада падет. Дестабилизация в Сирии усилила и раскол внутри правящего режима в Иране, где вынуждены реагировать на происходящие на Ближнем Востоке изменения.

Сирийские демонстранты не скрывают своего отношения к иранскому режиму: в ходе выступлений они сжигали иранские флаги и выкрикивали антииранские лозунги. Даже если сирийские исламисты и одержат победу на выборах после падения режима Асада, то вряд ли будут и дальше укреплять контакты с иранскими шиитами, которых считают своими соперниками и чьих амбиций опасаются.
Конец эпохи Асадов в Сирии будет иметь и другие, не менее значимые последствия для региона. На протяжении последних лет мы наблюдали быстрое и неуклонное сближение между Асадом и правящей в Турции Партии справедливости и развития. Падение баасистского режима неизбежно окажет влияние на позиции Турции и, возможно, серьезно подорвет их. Ряд аналитиков предсказывают, что свержение Асада сведет на нет амбициозные планы Эрдогана на Ближнем Востоке.

Восстание курдов в Сирии может привести к росту сепаратистских настроений среди курдов в соседних странах, в том числе, и в Турции. Турецкие курды давно уже выступают за создание своего государства, и именно “курдская угроза” не в малой степени способствовала сближению Турции и Сирии. В случае если режим Асада перестанет существовать и курды в Сирии получат большую автономию, их турецкие собратья могут перехватить эстафету, а такая перспектива, без сомнения, пугает Анкару.

Ослабление Сирии и крушение алавитского режима освободит Ливан от мощной хватки своего безжалостного соседа, который держит его в своих “дружеских объятиях” с 1976 года. Это снимет также напряжение на северной границе Израиля - Сирия, по крайней мере, временно вынуждена будет решать внутренние проблемы, что существенно ослабит ее поддержку “Хизбаллы” и палестинских группировок.

Аспект второй - внутренний.

За считанные недели до начала беспорядков в Сирии, 15 марта, Башар Асад в интервью о развитии событий в арабском мире, прежде всего, в Тунисе и Египте, заявил, что волнения, захлестнувшие Ближний Восток, не перекинутся на его страну. Он так объяснял происходящее в Северной Африке: “Любое восстание питается отчаянием, которое порождает гнев и возмущение”.
У сирийцев между тем куда больше, чем у египтян и тунисцев, есть оснований для отчаяния. С 70-х годов сирийский режим железной рукой подавляет любые протесты и признаки недовольства. Возможно, он несколько уступает по жестокости и кровожадности родственному режиму Саддама Хусейна, но он намного более беспощаден, нежели режимы в Египте и Тунисе. Одновременно власти в Сирии душили любую инициативу и насаждали атмосферу страха. Массовая бедность, коррупция, застой, репрессии, страх, изоляция, пытки и расправы с инакомыслящими стали нормой жизни в этой ближневосточной стране.

Асад умело пользовался пороками Запада - его легковерием и меркантильностью. Иностранцы, приезжавшие в Сирию, плохо осознавали с какого рода режимом они имеют дело и охотно верили в сказки о “ключевой роли” этой страны на Ближнем Востоке. Сирийцы умело насаждали подобного рода настроения, не жалея средств на пропаганду “своих достижений”. Так, Дамаск систематически спонсировал Центр сирийских исследований при университете Сент-Эндрю. Одновременно в западных столицах действовали неформальные сирийские лобби. Неудивительно, что госсекретарь Хиллари Клинтон неустанно называла Башара Асада “реформатором”, а журнал Vogue опубликовал подслащенную статейку о его супруге Асме под романтическим заголовком “Роза в пустыне”. Авторы этой гламурной статьи характеризовали “розу в пустыне” как “очаровательную, молодую и обаятельную первую леди”.

Несомненно, есть и опасные последствия падения режима Асада. Нынешние беспорядки могут начать развиваться не по сравнительно мягкому сценарию, как в Тунисе и Египте, но выйти на уровень гражданской войны по этническому признаку, что создаст опасность уже не только собственно клану Асадов, но и всей алавитской общине. Не говоря уже о том, что алавитов считают в мусульманском мире чужеродной исламу сектой (они составляют примерно восьмую част населения Сирии), суннитское большинство возлагает вину на алавитов за узурпацию власти и бедственное положение страны. Алавиты правят страной с 1966 года, и не удивительно, что сунниты испытывают к ним плохо скрываемую враждебность.

Отношения между двумя общинами, никогда не отличавшиеся симпатией, резко обострились в последнее время после репрессий, которые Асад обрушил на демонстрантов. Теперь сунниты все больше обвиняют в своих бедствиях не только собственно власть, но и алавитов в целом. Растущее межэтническое напряжение может вылиться в кровавую резню, и такую перспективу следует учитывать.

Ситуация в Сирии зашла в тупик. Массы людей по-прежнему выходят на уличные демонстрации, а власти по-прежнему расстреливают мирных людей и бросают их за решетку. Западу надлежит принять решение о том, какую политику избрать в отношении Дамаска. По словам Стивена Колла из The New Yorker, “время для сделки с Асадом истекает”. Как справедливо пишет аналитик Ли Смит, настало время отбросить малообоснованные страхи. “В любом случае, хуже, чем было в Сирии во время правления Асада, не будет”, - утверждает он.

Запад должен заставить сирийского правителя уйти в отставку, защитить алавитов от возможного возмездия и отказаться от привычного образа мысли, что “лучше иметь дело со знакомым злом, нежели с неизвестным”.

Автор - директор Ближневосточного форума и сотрудник Института Гувера при Стэнфордском университете

Дэниэл Пайпс

Jerusalem Post

Перевод Давида Маркова