новостной сайт о событиях в курдском регионе

"Если мировое сообщество действительно желает прекратить кровопролитие, следовало бы прекратить поставки оружия сирийской оппозиции", — заявил 10 февраля в интервью агентству Reuters руководитель Берлинского центра Stiftung Wissenschaft und Politik Фолькер Пертес. Усиливая организованное вооружение повстанцев, мы даем "добро" на военное решение в гражданской войне, но она может не укоротить, а, напротив, удлинить жизнь режима. Тем более что всем очевидно: эпоха президента Сирии Башар Асада завершена, он должен уйти в отставку. По мнению Пертеса, в этом вопросе могла бы помочь Россия, если предоставила бы убежище сирийскому лидеру, чтобы облегчить смену власти без кровопролития. Примечательно, что того же мнения относительно места будущего пребывания Башара Асада придерживается ряд участников прошедшей 24 февраля в Тунисе конференции "Друзья Сирии".

Выступая на конференции, федеральный министр иностранных дел Гидо Вестервелле обозначил формулу выхода из сирийского тупика: "Первое — положить конец насилию, второе — оказать гуманитарную помощь, третье — обеспечить политический переход к эпохе после Асада". В Тунисе он сообщил, что правительство ФРГ выделило для оказания помощи мирным жителям Сирии 400 тыс. евро. В числе первоочередных задач Вестервелле упомянул поддержку оппозиции, не уточнив при этом, какого характера она должна быть. Оппозиционеры были более решительны в формулировках. В заявлении Сирийского национального совета говорится, что "Друзья Сирии" не должны мешать отдельным странам поставлять сирийским повстанцам оружие и боеприпасы, а также проводить военную подготовку добровольцев из оппозиции. Вопрос о том, может ли ФРГ входить в число "отдельных стран", Г. Вестервелле оставил без комментария. Пока по ключевой теме совещаются политики, эскалация насилия в Сирии сохраняет общие черты "арабской весны" в формате Туниса, затем Египта и Ливии, что говорит о некоем общем сценарии. Арабские революции начинаются одинаково — лозунгами за свободу и достоинство, завершаются тоже однотипно — разгулом на этнической и конфессиональной почве, причем каждая группа населения считает, что именно она является выразителем национальной идеи. Учитывая множество народов и племен в каждой из названных стран, понятие "национальная идея" не имеет определенной формулировки и остается довольно размытым. Тем легче внедрить в неокрепшие социально умы идею религиозного содержания: ислам — наше главное оружие.

Это парадокс "арабской весны", отмечает печать ФРГ. Восстание против диктатур, продержавшихся в течение десятилетий, идет по накатанным рельсам: призывы по Интернету – протесты на улицах – приход к власти исламистов, которым чужды демократические надежды.

Этот путь прошла и Сирия. Случайно ли это? Видимо, таков общий сценарий для общественного взросления в странах "арабской весны". Народы, которые по уровню образования и развития еще не достигли состояния Нового времени (так политкорректно западные аналитики именуют понимание демократических ценностей), все еще чувствуют себя изгоями в сегодняшнем мире. Во всяком случае, разрыв слишком велик, чтобы ликвидировать его даже очень масштабными протестными движениями. В любом случае, ясно, что насильственная модернизация невозможна.

В условиях Сирии, где созданы мощные силовые структуры, это приобретает особое значение. Хайко Виммен, эксперт Берлинского центра Stiftung Wissenschaft und Politik, считает, что режим Асада является более стабильным, чем кажется. Хотя, безусловно, наступит так называемый переломный момент, когда повстанческое движение станет самостоятельной единой силой. Это может случиться, если откажется подчиняться Дамаску сам репрессивный аппарат, причем в массовом порядке, а не как сейчас, когда дезертируют военнослужащие-одиночки. Но наступит ли вообще такой момент, не ясно.

Х. Виммен видит три сценария развития конфликта, которые выстроены по степени нарастания насилия. Первый сценарий — "Тегеранская модель". После многомесячного сопротивления удается свергнуть режим Асада. К власти приходят силы, которые жестоко подавляют оппозицию, наподобие того, как в 2009 г было подавлено "Зеленое движение" в Иране.

Второй сценарий — "Румынская модель". Внезапная потеря лояльности к руководству страной и армией со стороны силовых структур ведет к тому, что режим Асада рухнет сам собой, как это было с коммунистическим режимом в Румынии. Достаточно кровопролитный вариант.

Третий сценарий — "Боснийская модель". Силы безопасности противостоят хорошо вооруженным формированиям, созданным по этноконфессиональному признаку. Наиболее кровопролитный вариант развития событий.

Что объединяет эти три сценария? Сегодняшняя действительность, которая на фоне любой вышеназванной модели будет восприниматься лишь как "прелюдия к насилию".

Все говорит о том, что у Сирии, погружающейся в омут гражданской войны, пока мрачные перспективы. Клан Асада, принадлежащий к религиозному меньшинству алавитов, не просто борется за власть. Для их единоверцев, которые формируют политическую, военную и научную элиту, гражданская война является борьбой за выживание. Раскол, который грозит Сирии, не исключено, будет проходить именно по конфессиональному признаку, констатируют эксперты ФРГ. По этой причине он отразится на всем Ближнем Востоке, страны которого имеют сходные проблемы.

Сирия, которая ускоренными темпами движется в сторону полномасштабной гражданской войны и анархии, становится непредсказуeмой для своих соседей, считает обозреватель Михаэль Штюрмер. Будем ли мы в будущем иметь дело с одной, двумя или несколькими Сириями, сегодня не ясно. Вариантов развития событий много. Дело в том, указывает автор, знаток ближневосточных реалий, что волна восстаний с заметным ускорением из Хомса и Хамы начинает распространяться по всей стране. Следствием этого могут быть полномасштабная гражданская война и анархия — другими словами, все что угодно, но только не благодатная почва для становления правовой государственности и демократии. Вооружение для различных сил прибывает из различных регионов, в том числе от ближайших соседей: суннитское меньшинство Ирака поставляет в Сирию оружие, хотя до сих пор само его оттуда получало. В отличие от остального арабского мира, воспринимающего шиитский Иран как врага, режим Асада поддерживает связь и с ним, в том числе в аспекте получения вооружений.

Как сообщили СМИ ФРГ 18 февраля, Башар Асад, выступая после переговоров с представителем МИДа Китая в Дамаске по государственному телевидению, заявил, что беспорядки в его стране инициированы "террористическими группировками и их иностранными союзниками", цель которых якобы расколоть Сирию и лишить ее влияния на Ближнем Востоке. Если предположение немецких экспертов относительно раскола Сирии по этнорелигиозному признаку верно, то следует отметить, что за многие годы асадовского господства режим сформировал несколько многочисленных групп униженных и оскорбленных.

В их числе сирийские курды, крупнейшее национальное меньшинство страны (по разным оценкам, от 9 до 11% населения). Большинство занятых скотоводством курдов, ведущих полукочевой образ жизни, отчего трудно поддаются учету, сосредоточены в предгорьях Тавра, к северу от Халеба (Алеппо), и на плато Эль-Джазира, на северо-востоке. Живущие в Дамаске и Алеппо курды заняты в общественном производстве, являются предпринимателями, представителями научно-технической и творческой интеллигенции, составляя значительную долю горожан — от 10 до 15%. Курды исповедуют суннитский ислам, но небольшая часть из них принадлежит к езидам и христианам.

По подсчетам экспертов, 20% сирийских курдов не только не были признаны гражданами страны, но им отказывали в законном обретении гражданских прав даже в отдаленной перспективе. Иными словами, Башар Асад самолично, безо всякого вмешательства извне, без "иностранных союзников" нагнетал волну антиправительственных настроений в данной категории населения. В зависимости от региона проживания, часть курдов настроена протурецки, часть проиракски. В зависимости от политических предпочтений одни берутся за оружие, другие склонны к урегулированию за круглым столом. Сложный политический ландшафт присущ курдскому национальному движению в Сирии. Отсюда как разночтения по поводу будущей политической структуры государства и неумение создать единую перспективную стратегическую программу, так и прикладные задачи, включая признание курдского языка вторым официальным языком и гарантии прав курдов. Курдские разногласия нивелируются лишь по одному вопросу: "арабскую революцию" в сирийском формате можно будет считать состоявшейся, если новая конституция сможет закрепить право на культурную автономию и обяжет официальный Дамаск компенсировать материальные и моральные потери курдов за многолетнюю дискриминацию. Понятно, что курды внутренне готовы напомнить об этом Дамаску, в том числе и силой оружия

В вооруженные и мирные протесты против Дамаска вовлечены жители почти всей страны, с центрами сопротивления, созданными по этнорелигиозному признаку: они сосредоточены в суннитских кварталах, при том что алавитские или христианские кварталы от активных действий нередко воздерживаются. В последние недели алавитская община постепенно включается в движение протеста (в пригородах Латакии Мошкита, Демсархо, Бескази), что говорит о расслоении внутри нее. Курды сохраняют пока лояльность режиму, свойственную христианам, армянам, черкесам, однако широкая вовлеченность их в процесс контрабанды оружия делает их косвенно причастными к деятельности Свободной сирийской армии (ССА), проходящей в пригородах Дамаска, Хомсе, Растане, Идлибе, Дер-аз-Зоре, Дераа, Джабаль Зауи. К сделкам по закупке оружия и боеприпасов, в основном советского и российского производства, причастны члены Рабочей партии Курдистана. Вооружение есть у ограниченного числа продавцов, к которым относятся курды. Это говорит о возможности курдов быстро и эффективно вооружить в форс-мажорных обстоятельствах соплеменников, которые неизменно ощущают себя в роли младшего брата даже в курдской среде: в Курдистане, как называют регион на стыке четырех стран Ближнего Востока, численность сирийских курдов впятеро меньше, чем турецких собратьев, втрое меньше, чем в Иране, и вдвое меньше, чем в Ираке.

В течение многих лет сирийские курды оказывали сопротивление арабскому националистическому режиму "Баас". Теперь большинство курдских партий на стороне оппозиции. Партия демократического союза PYD (Partiya Yekitiya Demokrat), "дочь" РПК, и другие курдские политические движения порой занимают полностью диаметральные позиции: от активной вооруженной борьбы с Дамаском до тесного сотрудничества с режимом "Баас". Единые политические пристрастия у курдов еще не выкристаллизовались.

Неослабевающий размах насилия в Сирии ведет к коллапсу власти, делают вывод немецкие эксперты. Еще немного, и государственность Дамаска, который пока силой оружия устрашает собственное население, приведет к распаду страны. Она, как и Ливия, Сомали или Йемен, представляет собой "лоскутное одеяло" племен и конфессий, каждое и каждая из которых, как и курды, имеет свой счет к режиму Асада. На волне насилия, устраиваемого режимом, не исключены такие явления, как межрелигиозные разборки и погромы этнорелигиозных меньшинств, усиление террористических группировок, создаваемых по территориальному (а, значит, племенному или национальному) признаку, неконтролируемое перемещение вооружений, которые окажутся в руках строго определенных этнорелигиозных групп.

Прогноз аналитиков ФРГ неутешителен. С одной стороны, этнорелигиозный конфликт может быть непродолжительным и локальным, не вызывая новой волны беженцев. Это возможно, если послеасадовское будущее примет наследие светской формы правления, что вероятно, если учесть, что исламистов могут впоследствии поддержать лишь от 10 до 20% населения. С другой стороны, после падения режима из Ирака и других сопредельных стран могут вернуться исламистские лидеры, оказавшиеся в изгнании и жаждущие отыграть политические очки. Манипулируя идеей создания "новой исламской Сирии", они призовут к физическому уничтожению сторонников Асада, распространявших "заразу арабского социализма", который, дескать, и привел страну к кровавому финалу. Если исламисты скооперируются с Саудовской Аравией, мечтающей ослабить Иран, а та профинансирует желание радикалов прийти к власти в Сирии, то Ближний Восток получит, в лучшем случае, еще один Египет или Тунис, а в худшем — Ирак или Афганистан.

Расклад, в зависимости от точки зрения экспертов, различен. Вполне вероятно, что следствием падения арабо-националистического режима "Баас" станет приход к власти радикальных исламистов, которые в целях политического камуфляжа именуют себя умеренными. Счет режиму Асада пошел не на годы и не на месяцы, это "исключительно вопрос времени", считает Томас Шмидингер, профессор Института политических наук в Университете Вены и генеральный секретарь Австрийского общества содействия курдологии. Впрочем, его мнение не разделяет его соотечественник Вольфганг Мюльбергер из венской Академии обороны: "Может случиться, что пройдет два года, прежде чем падет режим Асада. Это связано с тем, что он обладает абсолютным военным преимуществом перед вооруженной оппозицией, а подобная асимметричность может нивелироваться только медленными темпами".

Вместе с тем Т. Шмидингер не видит в сирийской оппозиции, разобщенной и расселенной по разным национальным квартирам на пространстве от Парижа до Турции, единства, необходимого для того, чтобы считаться ведущей политической силой, как это было в Ливии. Раздробленной сирийской оппозиции далеко до превращения в альтернативное правительство, подтверждает Джонатан Маркус, обозреватель "Би-би-си". В стане оппозиции царят разборки: почему одному крылу дают на развитие средства, а другое лишают финансовой и военной поддержки, какую ощущают, к примеру, бойцы так называемой Свободной сирийской армии, возглавляемой Риядом аль-Асаадом, никем из крыльев оппозиции не контролируемой. До сих пор неясно, насколько велика Свободная сирийская армия, ее численность оценивают от 1 тыс. до 30 тыс. человек. Одно известно точно: она действует в сирийско-турецком приграничье и наносит удары с турецкой территории, ослабляя режим Асада, уточняет эксперт по Сирии из Гамбургского научно-исследовательского центра Giga Андре Банк.

Режим привел страну на грань гражданской войны, в которой "нет никаких гарантий безопасности религиозных меньшинств, в особенности алавитов", которые "по кровной причине" вынуждены будут расплачиваться за сорокалетие правления отца и сына Асадов. Одновременно страх перед непредсказуемым будущим настолько велик, что многие сирийские христиане предпочитают либо сохранение власти Асада, либо приход к власти исламистов-суннитов, лишь бы каким-то образом обрести уверенность. В армянской и ассирийской общинах Сирии велико опасение повторения сценария геноцида в 1915 г.: их представители являются потомками тех, чьи портреты до сей поры украшают стены их жилищ. Сирия дала им убежище, и терять его вторично на протяжении последнего столетия изгнанники не намерены Тем не менее они понимают, какую опасность несут с собой сирийские "Братья-мусульмане" и вероятное желание Турции вмешаться в развитие событий.

Если оппозиционный СНС видит лишь одну сторону проблемы (или иностранная военная интервенция, или продолжительная гражданская война), то группа экспертов, в том числе Томас Шмидингер, считает, что выбор может быть иным. Или прекращение военных действий и облегчение перехода к свободным выборам под международным контролем как наиболее перспективный сценарий, или военная интервенция "из гуманитарных побуждений", что означает дальнейшее кровопролитие.

Выводы

Первый. Если будет осуществлена иностранная интервенция, выступающая в одной шеренге с требующей вооружения сирийской оппозицией, считающей это наилучшим решением свержения тирании Асада, то положительный результат проблематичен. В этом убеждает опыт Афганистана или Ирака, где, несмотря на многолетнее пребывание западного контингента, счет сторонников демократического пути развития идет на сотни жителей при миллионах противников такового. Путь государств, скинувших оковы многолетней тирании, неизменно оказывается одним — в сторону государства, где идеологическим ядром оказываются исламские ценности. По этой причине кровопролитие нигде не прекращается, а новые политические реалии формируются согласно традиционным — этническим или религиозным — критериям. У культуры компромисса западного типа шансов в странах исламского мира практически нет, подчеркивают аналитики ФРГ.

Второй. Развитие событий с участием сирийских курдов, крупнейшего национального меньшинства страны, которое организовано и имеет опыт участия в боевых действиях и доступ к оружию, может пойти по этнорелигиозному сценарию. Курды способны воспользоваться предоставляющимся моментом для того, чтобы приступить к реализации мечты — обрести политическую и культурную автономию. При обилии мест обитания, особенно на севере и северо-востоке Сирии, в районе приграничья, а также при поддержке собратьев в сопредельных странах осуществление данной задачи вполне реально Таким образом, свержение режима Асада может стать спусковым крючком мощного курдского выстрела

Третий. Вместе с тем ряд западных экспертов отмечают, что курдское меньшинство в Сирии неоднородно и расколото. Не только режим Дамаска, но и многие арабские оппозиционные силы не определились в вопросе о равноправии и культурных правах курдов, одновременно подчеркивая, что политической автономии по образцу Ирака не будет. Впрочем, разновекторность курдских политических течений под стать крыльям сирийской оппозиции в целом, каждое из которых более склонно подсчитывать вероятные личные политические дивиденды, чем интересы государства в целом. Политическое "лоскутное одеяло" — наследие режима Асада, формировавшегося как маяк арабского социализма, от которого Сирия отказывается, как следует из проекта новой Конституции, но который еще способен привести к новому витку насилия.

Использованы данные сайтов Frankfurter Allgemeine Zeitung, Deutsche Welle, Die Welt, Der Standard, Cicero, Tagesanzeiger, FOCUS-Online, SPIEGEL-ONLINE.