новостной сайт о событиях в курдском регионе

От редакции. 20 марта 2012 года исполнится 9 лет с момента начала вторжения сил коалиции в Ирак. Россия в 2003 году отказалась поддержать военную акцию Вашингтона и его союзников, и с этого времени отношения США и России начали ухудшаться.  Девять лет назад в экспертных кругах была популярна точка зрения, что уклонение России от поддержки интервенции нанесло непоправимый удар ее международному престижу и поэтому противоречило национальным интересам нашей страны. Сегодня часто раздаются упреки премьер-министру Путину в том, что он занял столь же осторожную и скептическую позицию и в отношении к военной акции, направленной против режима Муаммара Каддафи. Недавно эти упреки озвучил председатель правления ИНСОР Игорь Юргенс.

Актуализация темы оснований внешнеполитического курса заставила наш портал обратиться к рассмотрению вопроса о том, насколько была права Россия 9 лет назад, не пойдя на поводу у Вашингтона, и в какой мере нашей стране следует так поступать и впредь. Мы разослали наши вопросы широкому кругу экспертов разных политических взглядов, надеясь получить альтернативные оценки действий России. Частично ответы экспертов уже нашли отражение в аналитическом материале "Отказ от соучастия", который был подготовлен редакцией и размещен на портале в конце февраля. Сегодня мы публикуем эти небольшие интервью полностью, с некоторыми сокращениями, обусловленными соображениями "новой вежливости".

В нашем опросе приняли участие: историк и публицист, главный редактор агентства Regnum Модест Колеров; социолог, заместитель директора Института глобализации и социальных движений Анна Глинчикова; экономист, директор Института проблем глобализации Михаил Делягин; историк, геополитик, автор концепции «Великого Лимитрофа», преподаватель Воронежского государственного университета Станислав Хатунцев; публицист, шеф-редактор Русского журнала Александр Морозов; социолог, политолог и культуролог левого толка, публицист, писатель, философ, Центра новой социологии и изучения практической политики "Феникс" (ЦНСиИПП "Феникс") Александр Тарасов.

***

1. Как Вы считаете, в чем была основная причина присоединения России к антивоенному блоку европейских государств накануне вторжения в Ирак в марте 2003 года? Было ли это решение личным выбором Владимира Путина или согласованной позицией российского внешнеполитического сообщества? Руководствовался ли Путин в первую очередь моральными, правовыми или прагматическими аргументами?

Модест Колеров:

"Это было личным выбором Путина, который не имел тогда достаточно собственной внешнеполитической экспертизы, чтобы противостоять евроатлантическому консенсусу российской дипломатии. Он только входил в роль одного из мировых лидеров – и его просто использовали, обманули, предложив “продемонстрировать свой мировой вес” –  проголосовав в общем хоре".

Анна Глинчикова:

"Про Владимира Путина я не знаю. Но выступление против вторжения в Ирак было правильным с точки зрения интересов России, как я их понимаю. Война в Ираке была преступлением против людей, живущих в этой стране, и остается таковым и по сей день.  Выгадать от поддержки американских преступлений Россия не может, только зря “потеряет лицо”".

Михаил Делягин:

"Четверть века национального предательства чудовищно ослабило Россию и действительно превратило ее, по известному анекдоту, в "Верхнюю Вольту с ракетами". Поскольку любое изменение, совершаемое сильными, выгодно им за счет слабых, перемены, инициируемые США, нам вредны.

В частности, международное право, сложившееся по итогам Второй Мировой, предоставляет России права, которые она не могла бы обеспечить себе в современной ситуации самостоятельно. Поэтому любое нарушение международного права смертельно опасно для России точно так же, как сокращение числа вегетарианцев опасно для дичи.

Это было личное решение Путина, потому что созданная им к тому времени система управления не допускала иных значимых решений.

Думаю, что Путин руководствовался прагматическими аргументами, так как его отношение к праву и морали известно россиянам достаточно хорошо».

Александр Морозов:

"Сейчас уже забывается, но президентство Буша и гегемония правых республиканцев во внешней политике того времени сопровождались мощным всплеском антиамериканских настроений во всем мире, включая и Европу.  Именно при Буше США переопределяли свою глобальную политику по итогам крушения двухполярного мира.  Тот курс, который выбрал Буш, республиканцам не удалось убедительно “продать” остальному миру.  Он воспринимался, как крайне “эгоистический”. Этим были вызваны и беспрецедентные по массовости акции протеста в Европе против вторжения в Ирак.

В этом контексте трудно представить себе другое решение Владимира Путина и российского руководства, чем то, какое было принято.  Сейчас уже забывается и то, что администрация Буша практически “хоронила” ООН, при этом не имея, насколько можно судить, какого-либо плана другой архитектуры мирового сотрудничества в случае демонтажа ялтинской системы.  Очевидно, что Россия не могла участвовать в таком демонтаже и поддержать военную операцию в Ираке,  не получившую одобрения ООН».

Станислав Хатунцев:

"Полагаю, что это был личный выбор Путина, основанный на прагматических аргументах. Выгоды от вторжения в Ирак России не было никакой, напротив, просматривалось явное ухудшение её позиций на Ближнем Востоке".

Александр Тарасов:

"Общая линия российского руководства после ликвидации СССР – подчинение капиталистическому Западу и, в первую очередь, США. Эта линия оставалась неизменной и при Ельцине, и при Путине. Демонстрировать нарочитую “самостоятельность” Путин стал в тот момент, когда на чужих примерах убедился, что для Вашингтона просто лояльности недостаточно, что США в таких случаях нацеливаются на замену лояльных режимов откровенно марионеточными (условно говоря, вместо Кучмы – Ющенко)".

2. Многие российские эксперты упрекали российское руководство за то, что оно не решилось присоединиться к антисаддамовской коалиции и не приняла участие в разделе иракской нефти. Насколько, на Ваш взгляд, эта позиция была оправдана? Могла ли Россия получить ощутимую выгоду от присоединения к коалиции? В какой мере это соответствовало бы экономическим интересам России?

Модест Колеров:

"Я не могу серьёзно комментировать какие бы то ни было мнения  наших экспертов об Ираке, точно так же, как не смею и сам что-либо вещать об Ираке и его нефти".

Анна Глинчикова:

"Думаю, нет, никакой выгоды Россия в целом не получила бы".

Михаил Делягин:

"Разбой на большой дороге, как и наркоторговля, как и наглое попрание суверенитета иных стран, может быть выгодным в краткосрочном плане, но приличные люди этим не занимаются. Бандитизм в долгосрочном плане, как правило, нерентабелен. И люди, призывающие присоединяться к бандитам, являются обычно не только моральными калеками, но и нерасчетливыми коммерсантами.

В данном случае США и их сателлиты из НАТО с удовольствием бы приняли помощь “шабес-гоев” из руководства РФ (как это было, например, в случае Ливии), но прибыль от операции оставили бы себе. Вся история отношений РФ (да и горбачевского СССР) с США весьма убедительно свидетельствует, что американцы не считают нужным платить за уже оказанную услугу и не склонны выполнять свои обещания после того, как получили желаемое".

Александр Морозов:

"Иракская нефть не имела большого значения для России. Главным был вопрос о формате российско-американского сотрудничества  как элементе глобальной политики".

Станислав Хатунцев:

"Позиция данных экспертов не соответствовала национально-государственным интересам России. Получить сколько-нибудь ощутимую выгоду от присоединения к антииракской коалиции она никоим образом не могла. Никто не собирался давать России иракскую нефть. Напротив, одной из целей вторжения в Ирак, хотя, конечно же, довольно второстепенной, как раз и было стремление выбить Россию из иракского нефтяного сектора, лишить её активов, имевшихся у неё там. После марта 2003 года именно это и произошло. Однако выяснилось, что помощь России нужна для стабилизации внутреннего положения в Ираке. Поэтому, чтобы "сохранить лицо" и выйти из этой страны “победителем”, а не только разрушителем государства и “вешателем” злого “покемона” –  Хусейна, США со временем пришлось уступить РФ некоторые позиции в нефтегазовом сегменте Ирака (речь идёт о соглашении компании “Лукойл” с багдадским правительством)".

Александр Тарасов:

"Экономические интересы России требуют восстановления и развития ее собственного народного хозяйства, а не участия в качестве жалкого, третьестепенного партнера в империалистическом грабеже чужого имущества. Тем более, что этот грабеж ограбленные рано или поздно грабителям припомнят. Выгоды от присоединения к коалиции на условиях получения доступа – по определению, незначительного – к иракским нефтяным запасам могли получить только те или иные нефтяные олигархи, но не народы России. Очевидно, интересы этих олигархов тогда и пытались лоббировать вышеупомянутые эксперты".

3. Можно ли сказать, что именно готовность присоединиться к французскому вето в Совете Безопасности против вторжения в Ирак испортило отношения Путина и России в целом с США, и в первую очередь с республиканской администрацией? Насколько нелояльность России Вашингтону в вопросе Ирака реально обусловила последующее охлаждение в отношениях двух стран?

Модест Колеров:

"Насколько я могу судить по логике действий США на постсоветском пространстве, от лояльности или нелояльности Кремля любому Белому дому не зависит ровным счётом ничего: США проводят здесь запланированную политику целых поколений своих администраций, не считаясь с “деталями”".

Анна Глинчикова:

"Когда люди занимают последовательную позицию – это вызывает уважение даже в том случае, если их позиция не совпадает с вашей. Когда последовательной позиции нет, то отношение будет соответствующим: угождаешь – довольны, не угождаешь – не довольны".

Михаил Делягин:

"Это было лишь поводом. Причиной стало стремление Путина ослабить контроль США за внутренней политикой России. Стремление это не сопровождалось реализацией национальных интересов России, но США было достаточно ослабления внешнего управления как такового".

Александр Морозов:

"Безусловно,  решение Путина привело к охлаждению отношений с США. Но важно подчеркнуть, что дальнейшее движение Путина к "мюнхенской речи", к тому, что стало в 2007 году назваться "новой холодной войной" вовсе не вытекало прямо из ситуации вокруг вторжения в Ирак. 

Остается неясным, в чем заключалась необходимость "мюнхенской речи" Путина? Зачем надо было в такой форме публично  "концептуализировать"  те проблемы, с которыми сталкивалась Россия в мировой политике?  Думаю, что "мюнхенская речь" была большой ошибкой, хотя Путин никаких своих ошибок, как известно, не признает.  Россия объективно находится в трудном положении в новой мировой политической архитектуре, но это положение не является следствием какого-либо "предательства" или "злокозненности" со стороны обобщенно понимаемого "Запада".  Иначе говоря,  не вторжение в Ирак как таковое является исходной точкой российских проблем с США.   Проблема заключена в том, что США и пул их влиятельных союзников (как европейских так и ближневосточных) предпринимают длительную глобальную попытку переопределить политическое будущее Ближнего Востока и Центральной Азии.  Россия не в состоянии противостоять этому процессу»  

Станислав Хатунцев:

"Думаю, что так сказать нельзя, ведь неодобрение вторжения Штатов в Ирак Францией и Германией не сделало их врагами США. Они как были, так и остались стратегическими союзниками Вашингтона (правда, не обошлось без смены целого слоя лиц, отправляющих верховную власть в этих ключевых странах Евросоюза и еврозоны). Всё же существенную роль в охлаждении отношений с США позиция России по Ираку, безусловно, сыграла".

Александр Тарасов:

"Думаю, это была одна из причин последующего охлаждения (подобно истории с "Кольчугами" в случае Украины). В принципе, в Вашингтоне готовы были терпеть (что в России, что на Украине) лояльный, но не марионеточный режим до тех пор, пока верили в возможность "коммунистического реванша". Как только перестали верить в эту возможность – замена лояльного режима на марионеточный стала казаться Вашингтону более предпочтительным вариантом".

4. Россия и впоследствии отказывалась поддержать практически любую военную акцию Вашингтона. Насколько дальновидна и рациональна такая позиция? Не стоит ли России окончательно стать на сторону США в вопросе политического давления на Сирию и Иран для того, чтобы стать одним из созидателей формирующегося Нового мирового порядка?

Модест Колеров:

"Если Россия станет на сторону США, она перестанет быть даже эпизодическим актёром в создании Нового мирового порядка. Да и в том, что США в создании этого порядка надолго останутся примадонной, у меня есть большие сомнения. Задача России – не делиться с “примадонной” ни каплей своей крови. США это всё равно не поможет, а России “запас крови” не помешает".

Анна Глинчикова:

"России надо не встать на сторону США, а определиться со своей позицией, понять самой, в чем она заключается, и всем ее объяснить. В этом случае с ней будут считаться при любом мировом порядке. Сейчас позиция России не понятна даже ее собственному народу".

Михаил Делягин:

"Новый мировой порядок формируется американцами против всего остального мира. Они самостоятельны в этом и не имеют потребностей учитывать чьи-либо интересы. Россия не имеет ни материальных, ни организационных, ни интеллектуальных ресурсов для отстаивания своих интересов – и потому может быть допущена на пир строителей Нового порядка лишь в качестве еды.

Идти на это – по крайней мере, сознательно – могут только конченые либеральные фундаменталисты, искренне считающие, что солнце восходит на Западе, а государства существуют для блага не своих народов, но глобальных спекулянтов".

Александр Морозов:

"Это плохо и неправильно поставленный вопрос.  Насколько можно судить,  имеется консенсус крупнейших экономических и политических государств США, Европы и Ближнего Востока относительно ограничения претензий Ирана руководить "всемирным политическим исламским проектом".  Но этот иранский политический проект вреден и для России.  Речь не идет о каком-то "новом мировом порядке",  будущая архитектура которого полностью ясна только провинциальным публицистам, в то время как она является пока открытым и проблемным вопросом для тех, кто имеет прямое отношение к его формированию. Речь идет о конкретном «факторе “Хезболлы”» в мировой политике. У России нет никакого резона поддерживать “Хезболлу”.  У нас есть проблема после “мюнхенской речи” Путина.  Россия сотрудничает с НАТО по Афганистану, поддерживает действия по ограничению “атомной программы" Ирана (мы предлагали перенести обогащение иранского урана на нашу территорию и сделать полностью прозрачным), Россия вступает ведь не защитником и спасителем Асада, а лишь предлагает свои посреднические усилия для его мирного ухода.

Наша позиция сводится к тому, что мы всегда выступаем против военной фазы. Но Путин таким образом публично “концептуализировал” нашу внешнюю политику, – причем, насколько я понимаю, исключительно в интересах укрепления собственного положения во внутренней политике, – что теперь наша позиция в мировом контексте выглядит – увы! – как позиция журналистов Шевченко, Кургиняна и Проханова.  А эта позиция заключена в том, что “давайте назло вашингтонскому обкому отрежем себе уши”".

Станислав Хатунцев:

"Ни одна из военных акций Вашингтона (кроме, в определенных отношениях, операции в Афганистане в 2001 г.) даже в малейшей степени не отвечала интересам России и служила, в числе прочих целей, ущемлению её интересов – будь то Ирак, будь то Ливия. В последнем случае России следовало более твердо и последовательно защищать свои интересы и наложить вето на решение по бесполётной зоне над Ливией в Совбезе. В вопросе политического давления на Сирию и Иран России ни в коем случае нельзя вставать под американское знамя.

Одним из созидателей формирующегося Нового мирового порядка под верховенством США Россия всё равно не будет, а "обрушение" Сирии и, тем более, Ирана, может взорвать границы России на Кавказе и на среднеазиатском направлении, приведет к внутренней дестабилизации в стране из-за усиления позиций  оголтело-салафитского исламизма, явственно поддерживаемого Саудовской Аравией и Катаром, а также, негласно, но фактически, всем западным сообществом. Если Иран потерпит военное поражение, капитулирует и там окажется прозападное правительство, то России будут угрожать хаос и дезинтеграция".

Александр Тарасов:

"С Россией считаются только до тех пор, пока она обладает эффективными ядерным оружием и средствами его доставки.

Поскольку существующие ядерные боеприпасы постепенно выходят из строя, накопленные запасы оружейных ядерных веществ не увеличиваются и не обновляются, с современными средствами доставки у России явные проблемы, научные и военно-технологические кадры стареют и выбывают, а новые не получают необходимой подготовки, переход России в число стран, с мнением которых Запад не будет считаться, – вопрос времени.

Россия в любом случае не смогла бы стать “одним из созидателей Нового мирового порядка”. Я еще в сентябре-октябре 1992 года писал, что после краха советского блока, развала СССР и расправой над Панамой и Ираком остался совсем небольшой список стран, режимы которых не устраивают США и НАТО; стран, которые рассматриваются как препятствие на пути создания "нового мирового порядка" и которые должны быть разрушены или подчинены:  Югославия, Куба, Суринам, Гайана, Ливия, Зимбабве, Сирия, Иран, Индия, Вьетнам, Северная Корея, Россия, Китай (Дом Союзов. 1993. № 5. С. 20). С тех пор из этого списка выпали Югославия, Индия, Гайана, Суринам, Ливия. На очереди – Сирия и Иран.

Последним в списке стоит, конечно, Китай. Предпоследней – Россия, но лишь до того момента, пока у нее есть реальное ядерное оружие и реальные средства его доставки. То есть позиция просто отказа от поддержки агрессивной политики Вашингтона – недостаточная, поскольку она лишь оттягивает крах России, не более того.

Верной политикой было бы активное противостояние (в союзе с Китаем и другими экономическими и политическими противниками США и НАТО), но такой политике необходимо идеологическое обоснование (в наших, российских условиях оно может быть только антикапиталистическим), которого у нынешнего руководство России нет и быть не может».

5. В 2003 году против войны в Ираке выступало незначительное число людей на фоне стотысячных протестов в странах Европы. Почему российское население сравнительно спокойно отнеслось к вооруженной акции США и их союзников? Было ли это следствием сложившегося в 2001-2003 годах проамериканского консенсуса в правящей элите? Рисковал Путин, нарушив этот консенсус?

Модест Колеров:

"Российское население в 2003 году всё ещё смотрело телевизор (а там не было внешней политики как проблемы политики внутренней), и только-только отвыкало от собственной ежедневной Чечни. У него не было воли ни к сопротивлению, ни к отвращению (каковое было очевидно в 1999 году – в отношении к агрессии НАТО против Югославии). Кроме того, категорически нельзя ставить знака равенства между населением страны и ее элитой. Но главное: опыт президентства Медведева показал, что рисковал Путин всегда".

Анна Глинчикова:

"Российское население не рассматривало себя как сторона, вовлеченная или вовлекаемая в конфликт. Если бы Россия должна была участвовать в этой войне, как это было с другими союзниками США, реакция была бы другой".

Михаил Делягин:

"Это было следствием усталости общества от бед и катастроф. Люди только-только начинали восстанавливать и без того почти лагерный уровень потребления после дефолта 1998 года; какой Ирак? Кроме того, у нас не любят диктаторов, даже союзных и даже своих, - да и либеральные СМИ постарались представить Хусейна исчадием ада на земле.

Путин же проамериканского консенсуса не нарушал, он всего лишь отнесся к акции США с недостаточным восторгом. Реальной помощи Ираку оказано не было, он был оставлен на растерзание, –  правда, с ритуальными охами и ахами. Думаю, американцы оценили эту поддержку".

Александр Морозов:

"Никакого риска в 2003 году для Путина не было. Он в это время пользовался массовой поддержкой и населения и элитных групп. Любое его решение воспринималось, как идущее на пользу России.  Никакого особого “проамериканского консенсуса” в 2001-2003 в российских верхах в 2001-2003 не было.  У Путина был мандат на то, чтобы, сохранить институты собственности после ухода Ельцина, конституционный строй  и одновременно укрепить государство, повысить статус работников бюджетной сферы и т.д. В тот период его интересовал не Хуссейн, а та транснациональная инфраструктура, которая спонсировала  войну на Кавказе.

А российское население все это двадцатилетие не выступает со “стотысячными” протестами даже по более близким для себя вопросам. Таким митингов не было даже в связи с Югославией. Нет митингов ни против, ни за Лукашенко. Российское население с большим равнодушием отнеслось к смене власти в Украине, к так называемой "оранжевой революции". Что уж говорить про Ирак?!  Массовые антиамериканские митинги в крупных городах можно представить себе только как спланированные и административно организованные властями. Пока власть их не организует, их и не будет".

Станислав Хатунцев:

"Российское население сравнительно спокойно отнеслось к вооруженной акции США и их союзников потому, что его в первую очередь волновали и волнуют до сих пор собственные проблемы, которые оно пытается решить в индивидуальном порядке по принципу “спасайся кто может” (и как может). До самого последнего времени оно сколько-нибудь массово не выступало даже за свои собственные права и интересы, что уж говорить об Ираке. Путин гораздо больше рисковал бы в том случае, если бы присоединился к акции США".

Александр Тарасов:

"Российское население на примере массовых протестов против агрессии США и НАТО в Югославии убедилось, что от этих протестов ничего не зависит, они ни на что не влияют. Правящая “элита” России, разумеется, занимала откровенно прозападную, проамериканскую, проимпериалистическую позицию. Путин, строго говоря, ничего не нарушил, он всего лишь опытным путем пытался выяснить степень допустимой самостоятельности России в этих условиях (с учетом того, что российская экономика понесла большой ущерб от разрыва традиционных связей с Ираком, и того, что политика США и НАТО вела к вытеснению России с Ближнего и Среднего Востока и вообще из арабского мира, что наносило прямой ущерб в том числе и непосредственным экономическим и финансовым интересам российской правящей верхушки)".

6. Какие последствия для ситуации на рынке энергоносителей и для мирового порядка в целом будет иметь возможная военная акция, направленная против Ирана. Изменится ли после этого мировой порядок в сторону более тесного политического сплочения возможных государств-победителей: США, Израиля, арабских монархий, англо-французского блока? Какое может быть геостратегическое положение России и Китая после региональной войны в Азии?

Модест Колеров:

"Запад не победит Иран. Думаю, будет воплощена программа-минимум: США создадут кризис, который окончательно победит ЕС. И это кризисное ослабление всего Старого Света объективно ослабит и Россию, и Китай. Но, думаю, ненадолго. После этого за американский доллар будут не иначе, как в лицо".

Анна Глинчикова:

"Азию вряд ли ожидает покой и благоденствие в случае подобного развития событий. А России придется насторожиться относительно ее будущего.

Вывод в целом следующий. России не нужны энергоносители, не нужны куски пирога, которыми с ней все равно никто не собирается делиться.

Ей нужно четко заявить, что ее политика определяется интересами сохранения мира и стабильности мировой системы, она должна противопоставить принцип справедливости принципу “права сильного” и объединять вокруг себя всех, кто разделяет этот принцип справедливости. Но для этого нужно, чтобы России верили. К сожалению, принцип справедливости, единственный способный поддержать Россию на мировой арене, постоянно компрометируется внутренней ситуацией в самой России и беспринципной жадностью ее элит".

Михаил Делягин:

"Нефть подорожает, но это уже не помогает нам (в 2011 году удорожание ее в 1,4 раза не ускорило рост экономики и не препятствовало падению уровня жизни большинства населения). Риски же общей дестабилизации мира превышают все возможные выгоды

Позиции США окрепнут, если удар со стороны иранской "пятой колонны" не будет слишком силен. Израиль, если и выживет, будет брошен: исламисты значительно лучше него справляются с дестабилизацией Ближнего Востока.

Геостратегическое положение России и Китая ухудшится, причем Китай, отрезанный от части нефти, невольно усилит свое давление на Россию, толкая ее в пасть Запада".

Александр Морозов:

«Не следует ждать каких-то внезапных существенных изменений для России. Военный удар по атомной инфраструктуре Ирана ничего не изменит в геостратегическом положении России или Китая. Идет длинный и открытый процесс переопределения всей мировой политики после окончания старого двухблокового мира.  Никто не знает, что случится с Китаем в обозримом будущем.  Устоит ли его растущая экономика или ее разорвут внутренние противоречия.  Какую форму в результате примет альянс США и Китая? Какую форму примет арабский мир после идущей трансформации?  Ясно только, что исторически для России нет другого пути, кроме альянса с Европой, тем более, что за двадцатилетие выросли новые поколения. А самые активные и перспективные группы в этих поколениях – это “новые русские европейцы”".

Станислав Хатунцев:

"Для мирового порядка в целом военная акция, направленная против Ирана, может иметь катастрофические последствия. Цены на энергоносители, конечно, взлетят, однако их своевременная доставка в нужном количестве потребителям в Европу и в страны АТР – от Индии до Японии включительно может быть прервана – вследствие того, что Персидский залив станет трудно проходим для транспортов с нефтью и СПГ (сжиженным природным газом). Это, что также вполне очевидно, обрушит экономическую ситуацию в Евразии, и без того не слишком устойчивую. Выиграть от такого положения могут только государства Американского континента, имеющие достаточное количество собственной нефти, и США,  которые станут основным бонусополучателем и укрепят свои как экономические, так и политические позиции за счёт большей части всего остального мира.

Более тесным политическое сплочение возможных государств-победителей: США, арабских монархий и англо-французского блока после поражения Ирана будет  только в том случае, если Запад “сдаст” суннитским странам Израиль, поскольку именно он станет следующей целью Саудовской Аравии и Катара после капитуляции их главного противника на Ближнем Востоке – Ирана. Естественно, это произойдет в том случае, если Катар переживёт будущую войну и не окажется стёрт с карты мира, что вполне возможно и для очень многих даже желательно.

Но более вероятно, логично, “продолжение банкета”  с арабскими “революциями” путём их распространения на суннитские в целом и ваххабитские монархии в частности, прежде всего – на Саудовскую Аравию. Следует заметить, что лично мне последняя перспектива внушает нескрываемый оптимизм. Миру давно пора избавиться от монструозных режимов, процветающих в странах Аравийского полуострова. Единственным исключением в их ряду является Оман. Впрочем, это государство не суннитско-ваххабитское, а, по преимуществу, ибадитское. Ибадизм – третье, после суннизма и шиизма, направление ислама, представленное в нынешнем мире на, условно говоря, национально-политическом уровне.

Думаю, что Израилю нужно хорошенько поразмыслить – не стоит ли ему ограничиться громкими антииранскими декларациями под стать антиизраильским декларациям Ахмадинежада и участвовать ли сколько-нибудь масштабно в операции против Исламской республики. Израсходовав большие силы и средства, он добьётся лишь ухудшения своих геостратегических позиций, при этом опустошив казну, а также – военные арсеналы. И это вместо того, чтобы крепить оборону – рядом находится почти полумиллионная армия "революционного" Египта, имеющая далеко не самое устаревшее американское и западное вооружение.

Каир движется к провозглашению исламской республики с законами шариата, уже сейчас очень многие члены египетского парламента готовы денонсировать Кемп-Дэвидский договор, и рано или поздно они это сделают – с видами на реванш в проигранных арабо-израильских войнах. О подобном варианте развития событий ваш покорный слуга писал ещё 3 года назад, то есть почти за 2 года до начала "арабской весны".

В настоящее время Иран  является главным противовесом и противником суннитского экстремизма, пестуемого монархиями Залива и, как ни парадоксально на первый взгляд, выступает одним из факторов политического выживания Эрец-Исраэля. Это прекрасно понимают люди из пресловутой “Аль-Кайды”, готовые съесть живьём не только персов-шиитов, но и любого суннита, чьи взгляды хоть немного отличаются от их собственных. А о  немусульманах, тем более – о жителях Израиля, и говорить нечего. В случае падения шиитского режима в Тегеране салафизм дестабилизирует весь мусульманский мир, сделает рывок на Кавказ и в Среднюю Азию, попытается создать хаос в китайском Синьцзяне и расколоть Россию по линии “Урал – Волга”, то есть создаст прямую угрозу жизненным интересам и Москвы, и Пекина.

Для нашей страны это не окупится никакой дополнительной маржой вследствие устойчивого и длительного повышения цен на нефть. Кроме того, война на Ближнем Востоке может привести и к совершенно неожиданным геополитическим последствиям. Так, например, не исключено, что из-за ситуации с энергоносителями в экономически безывходном положении окажется предельно милитаризованный пхеньянский режим, и КНДР решится на оккупацию более успешной Южной Кореи. В общем, положение в мире после серьёзной войны с Ираном для большей части планеты постепенно станет близким к критическому. По-видимому, это и будет тот самый "новый порядок", которого добиваются нынешние “хозяева дискурса”».

Александр Тарасов:

"Естественно, что агрессия против Ирана вызовет – в ближней перспективе – резкий рост цен на нефть, что поможет правящему в России режиму решить внутренние экономические и политические проблемы. Однако установление в Иране прозападного, проамериканского режима (если это случится, что совсем не обязательно), вполне вероятно, приведет затем к заметному снижению цен на энергоносители – с соответствующими проблемами для российского бюджета.

Поражение Ирана в войне, разумеется, усилит не только политическое, но и военное объединение Запада (и его союзников – Израиля, реакционных арабских монархий) вокруг США и машины НАТО. Политические позиции России, и сейчас не слишком сильные, ослабнут еще более. Будет сделан еще один шаг к полному подчинению России политико-экономической воле Вашингтона (добровольно, как в Индии и Суринаме, или недобровольно, как в Ираке и Ливии). Резко усилится влияние США в Азии, в том числе в Центральной Азии.

На границах России останутся всего четыре непроамериканских государства – Китай, КНДР, Белоруссия и Финляндия, причем Финляндию можно считать непроамериканской условно, Белоруссию российское руководство само от России отталкивает, а КНДР – не столько союзник, сколько клиент".