новостной сайт о событиях в курдском регионе

У русских есть присказка: "в чужом пиру похмелье". Это – то, чего особенно стоит опасаться и лучше всего избегать. Но не всегда удается. Так, и у курдов возникла иллюзия, что арабская весна может быть какой-то моделью решения их национальной проблемы. И действительно, кто-то может подумать, что Бенгази с его бузотерами – это мелочь, вспыхни в полную силу курдский мятеж на востоке Турции. Но в том-то и проблема, что курдская война РПК Абдуллы Оджалана идет уже несколько десятков лет. Это – не новость: она вполне институционализирована, встроена в турецкую повседневную политическую и обыденную жизнь. Турция получила мощную противотикурдскую прививку. Защитные механизмы турецкой государственности вполне адаптировались к ней, а горючий материал восстания в значительной степени выгорел вместе с тысячами выжженных курдских деревень.
Не знаю, как в Курдистане, но в России в деревенском деревянном доме, когда огонь воет в печи, дети жмутся к ней, бабы варят в ней еду, а старики греют кости рядышком. При этом все знают, что если, ложась спать, задвинуть задвижку на трубе раньше времени, то вся семья может угореть насмерть, а если без присмотра полено вывалится из печи, то дом сгорит. Если полыхнет один дом, то может выгореть и вся деревня. Но это основа народной жизни, вокруг которой долгие тысячелетия строился быт общества. Нельзя видеть в чем-то абсолютную опасность или абсолютное благо. Надо здраво оценивать ситуацию, разумно соотносить цели и средства, понимать возможные опасности и неизбежные издержки. И так во всем.


Курдский опыт борьбы
Непростая ситуация сложилась в Ираке, где курды сражались за свою свободу почти весь двадцатый век. Борьба стоила курдскому народу очень дорого, потери были огромными. В 1991 году курды Ирака были на пороге гибели, они бежали, спасая детей, последнюю надежду на то, что хотя бы сам курдский род не прервется. Тогда судьба улыбнулась курдам: Запад взял их под защиту, но сделал это исключительно из собственных интересов, из далеко не ясных курдам побуждений. Следующий раз, США, организуя коалицию против Саддама, столкнулись с турецким демаршем (Турция обусловила свое участие чрезмерными требованиями по своей послевоенной позиции в регионе), воспользовались курдской поддержкой.
В 2003 году курды стали почти союзниками американцев, а после свержения Саддама получили непропорционально большое  влияние в Ираке, окончательно обособив почти независимый анклав на севере страны – Курдский регион. Более двадцати лет курды имеют возможность не только говорить по-курдски (арабский как обязательный для изучения язык отменен в школах Курдистана), но и строить свою государственность без вмешательства извне. Курды имеют свой флаг, парламент, вооруженные силы и полицию, тюрьмы, свое законодательство, сами назначают судей, полностью контролируют свою территорию, т.е. фактически имею свое государство. Правда, часть отторгнутых Саддамом курдских территорий до сих пор не возвращена в состав Курдистана, хотя эта задача стала частью конституции Ирака. Кроме того, Багдад пытается монополизировать права на главное минеральное богатство иракской, в том числе и курдской, земли – на нефть и газ, хотя обещает отделять курдам их долю национального дохода пропорционально их численности в населении Ирака. Но главное в том, что курды не уверены, что ситуация не изменится, и Багдад, оправившись после американского разгрома, не начнет отыгрывать упущенное, вновь тянуть одеяло на себя, как уже бывало.

Пределы курдской независимости в Ираке
Курдов не устраивает их нынешнее положение именно обратимостью политических отношений с Багдадом. Это порождает значительные политические проблемы. Возникает вопрос, как их решать. Курды почти все девять лет с начала операции против Саддама активно участвовали в общеиракской политической жизни: часто казалось, что только курдский стержень скрепляет Ирак как государство в единое целое. Но все проходит, Ирак обрел свои постсаддамовские политические формы, в которых мало-помалу курды оказались оттеснены на почти пропорциональное их демографическому весу место. Из-за бузотерства суннитов курды все еще имеют больше влияния, чем им бы досталось, если бы сунниты могли если не договориться с шиитами, то просто вернуться на политическую арену. Но ситуация для курдов ухудшается, поскольку намечается договоренность между партией Малики и "Белой Иракией", фракцией окончательно отколовшейся от "Иракии" в момент кризиса вокруг Тарика эль-Хашеми. Когда она состоится, курды утратят свой решающий голос на общеиракской сцене.
Курдское политическое пространство явно сжимается, их представительство на федеральном уровне выхолащивается, а влияние падает, что естественно, поскольку курды сами ограничили свой круг интересов собственно Курдистаном, поставив перед собой задачи консолидации курдских земель (прежде всего, возвращение Киркука и части Ниневии) и поиска реального варианта выхода из состава Ирака. Это – либо слишком локальные цели, либо неприемлемые для значительной части арабов, чтобы курды могли долго сохранять свое влияние на федеральной сцене. Безусловно, три провинции – это больше, чем одна, но в любом случае это всего лишь региональный уровень. Но если курды будут продолжать настаивать на приоритете для себя исключительно курдской повестки, если они не станут федеральной партией с общеиракскими задачами, то они неизбежно утратят свое прежнее влияние.
Уже по результатам последних выборов (2010 года) курдам с трудом удалось удержать за собой пост президента страны. Это оказалось возможно только из-за жесткого противостояния Малики ("Государство закона") и Алави ("Иракийя"), которые не смогли договориться о разделе сфер влияния. У курдов мало шансов сохранить за собой президентство в 2014 году. А в дальнейшем может измениться и порядок формирования правительства, которое сейчас укомплектовано (за исключением реально политически важных постов в силовых министерствах, которые премьер-министр Малики не выпускает из своих рук) фактически по этно-конфессиональным квотам, на смену этому могут прийти партийные или реально коалиционные кабинеты.

Время осознать себя не другим Ираком, а его частью
Сжимающееся политическое пространство курдов начинает давить на болевые точки. Нужно существенное изменение направлений политики ДПК и ПСК. Нужно выбирать: 
- либо решительный разворот и выход из состава Ирака, чреватый многочисленными проблемами и потерями, которые, конечно, не страшат многих курдов, и они ждут от президента Курдистана Масуда Барзани решающего слова, но он пока сказал, что еще не время для независимости Курдистана;
- либо решительный отказ от идеи скорого обретения Курдистаном полной независимости и суверенитета и включение его политической элиты и, безусловно, всех курдов в общеиракскую политическую жизнь, как минимум, надолго, если не навсегда, о чем многие, кто видит неизбежность этого пути встраивания курдской федеративной автономии в Ирак, предпочитают не говорить.
Несколько дней назад, в преддверии Национальной конференции, президент Барзани попросил нынешнее руководство Ирака определиться: "Нынешний статус отношений неприемлем для нас, и я призываю всех политических лидеров Ирака попытаться срочно найти решение; в противном случае мы обратимся к нашему народу и решим, какой курс действий наш народ сочтет подходящим". Но определяться придется не столько Малики, сколько самим курдам. Возможно, что зарубежный тур Масуда Барзани – это попытка взглянуть на ситуацию по-новому, оценить реальную степень поддержки курдского дела за рубежом и, прежде всего, в США.
Что курды выберут в итоге? Снова войти в конфликт с Ираком, как это было при Мулле Мустафе, начать силовую борьбу против Багдада и тем самым поставить на карту все достижения последних 25 лет? Хорошо, что новое поколение бойцов уже выросло. Либо, наоборот,  пойти по политическому пути защиты, укрепления и развития курдской автономии и, в принципе, федеративных основ всего Ирака? Возглавить преобразование Ирака на федеративных основах. Тем более, что курдский опыт автономии весьма востребован в Ираке, и несколько провинций уже заявили, что хотят пойти по курдскому пути. И возможно, что в Курдистане выросло не только новое поколение бойцов, но и поколение курдских политиков, которым по силам сохранить курдскую государственность и саму ткань курдского общества, на этот раз не прибегая к оружию.
Второй вариант развития, безусловно, потребует выдвижения курдского лидера Масуда Барзани на федеральный уровень, т.е. превращения его в действительно общеиракскую политическую фигуру. Но это должно быть уже не повторение опыта Джалала Талабани, нынешнего президента Ирака, которого политически очень ограничивал настрой Курдистана на финальное обособление и который в силу этого был представителем потенциально сепаратистского региона на федеральном уровне, нужен действительно поиск новой ниши для курдской общеиракской политики.
Безусловно, всем политическим силам в Ираке трудно выйти за конфессиональные и локальные рамки своих провинций и регионов, поскольку водоразделы в Ираке проходят по этим границам. Сложно это будет сделать и курдам. Но есть ли у них альтернатива этому?

Большой Курдистан
Взоры многих курдов все еще обращены в другую сторону - на Большой Курдистан. Идея освободить и объединить десятки миллионов курдов, чьи территории компактного проживания разбиты между Ираном, Турцией, Сирией и Ираком, кажется привлекательной и очень перспективной, но нет проработки того, насколько это реальная идея. 
Мировой опыт показывает, что после пятисот лет раздельного проживания сложно сохранить степень идентичности, которая позволила бы создать на базе общего базового этноса единое государство. В XIX веке были сильны идеи панславизма, тогда Россия оружием помогла славянским  народам Балкан – болгарам, сербам - обрести независимость, но, несмотря на этническое родство и на то, что временами они оказывались в рамках единых государств, они сохранили тягу к обособлению и формированию множества самостоятельных мини-государств. Даже сама Российская империя, в которой славянское ядро было объединено в одной державе более трехсот лет, распалась на части, и даже логика наличия единого экономического пространства, фактически общий язык и предельно близкая культура не могут сейчас объединить эти славянские народы вместе.
Думать, что Большой Курдистан – это нечто предсказуемое, реализуемое в какой-то обозримой перспективе, невозможно. Думать, что это нечто вокруг чего можно формировать не философские или культурологические концепции, а политические программы не реально. Большой Курдистан – это историческая и культурная ниша, откуда курды могут черпать колоссальные богатства для создания и развития своей культуры, это богатое историческое прошлое, в конце концов, это – огромный по протяженности курдский материальный мир, который, безусловно, будет питать все курдские образования, сколько бы их ни было. Но это – не политический проект, который завтра кто-то начнет превращать в реальность.