новостной сайт о событиях в курдском регионе

Почти весь двадцатый век курды сражались за независимость. Возникавшие повстанческие движения всегда стремились обрести власть на курдских территориях, т.е. стремились стать государственно-территориальными образованиями того или иного рода. Именно возможность закрепиться в том или ином районе земель исторического Курдистана в форме автономии или в иной форме была для них критерием успеха.

Это удалась сделать только в Ираке двум курдским освободительным движениям, которые обычно обозначают по названиям партий, стоящих во главе их,  - Демократической партии Курдистана (ДПК) Масуда Барзани и Патриотическому союзу Курдистана (ПСК) Джалала Талабани. И только в прошлом году их борьба получила окончательное признание: обе партии, уже более двадцати лет правящие в своем регионе, были вычеркнуты из списка террористических организаций Госдепа США. Однако этот результат был достигнут немалой кровью, пролитой главным образом в боях с иракской армией Саддама Хусейна, которая походя убивала сотни тысяч мирных жителей, но были, к сожалению, и взаимные столкновения. Из песни слова не выкинешь.

Но, каким бы ни был героизм пешмерга, без помощи мирового сообщества, которое, в конечном итоге, пришло на помощь в 1991 году и спасло от гибели значительную часть курдского населения Ирака, даже этот результат был бы недостижим.

Насколько тяжела, а порой и просто неподъемна задача достижения национальной независимости на Ближнем Востоке, показывает неудача почти тридцатилетней отчаянной вооруженной борьбы Рабочей партии Курдистана Абдуллы Оджалана. Несмотря на бои на территории Турции, а в отдельные моменты РПК контролировала определенную часть турецкой территории, ей не удалось добиться победы. Причина – достаточная устойчивость социально-политической системы современной Турции. Освободительная армия со своими командирами, идеологией, сильная, готовая решать сложные задачи, но без освобожденной территории и без надежды обрести ее в видимой перспективе, по крайней мере, в Турции. Что ее ждет в результате политики примирения в Турции? Куда ей идти из гор, которые остались не только единственным союзником, но и последним пристанищем?
 
С началом гражданской войны в Сирии в 2011 году ситуация изменилась и для РПК. Потрясенная Сирия стала проницаемой. Благодаря этому Партия демократического союза (ПДС/PYD), ассоциированная с РПК,  в частности сумела создать три кантона на территории Сирии, где начали осуществлять свою систему преобразований по идеологическим лекалам РПК. Однако эти кантоны сейчас находятся в жесткой блокаде как со стороны ИГ, которое стремится зачистить от курдов территорию Сирии, так и армии Башара Асада, который не готов пойти по пути превращения Сирии в федеративное образование, как это уже произошло в Ираке.

Тем не менее, благодаря морали и многолетней боевой подготовке частям народного ополчения во главе с ПДС удалось зарекомендовать себя на международной арене. Они продемонстрировали свою волю, превратив кантон Кобани, а точнее его центр, город Кобани на сирийско-турецкой границе в курдский Сталинград. Сирийским курдам при международной поддержке, оказанной им во многом благодаря помощи иракских курдов и особенно Масуда Барзани, который предпринял все меры, чтобы убедить США оказать  авиационную поддержку и предоставить вооружение, а Турцию - разрешить оказать помощь Кобани личным составом и тяжелой техникой, пропустив туда подкрепления, удалось удержать только сам город, сильно разрушенный в ходе уличных боев и практически лишенный населения. ПДС удалось получить определенное международное реноме и стать одной из признанных сил, действующих в нынешней Сирии.

Однако это не решило проблем основной массы курдских повстанцев из рядов РПК, считающихся "турецкими курдами", которые вели вооруженную борьбу преимущественно на территории Турции и которые после изгнания их тыловых баз из Сирии оказались замкнутыми в горах Кандиль.

В рамках начатого Эрдоганом процесса установления мира в Турции бойцы РПК должны будут покинуть ее территорию. Но нет ответа на вопрос: куда им идти, если они не откажутся от дальнейшей вооруженной борьбы, т.е. если будут и дальше сохраняться в качестве курдского национально-освободительного движения? Можно вспомнить исход части курдских сил во главе с Мустафой Барзани из Мехабадской республики (Иран) в СССР, где они оказались, по сути, на положении почетных пленников.

Ситуация опять изменилась в результате очередного кризиса, на этот раз в распадающемся Ираке. Новые возможности появились в 2014 году, когда на территории Ирака резко возросла активность радикального исламского суннитского движения. Это вооруженное движение, действовавшее крайне жестокими, террористическими методами, в июне 2014 года сумело утвердиться на суннитских территориях Ирака, поставив страну на грань развала. Правительственная армия бежала. Бегством иракской армии воспользовались курдские формирования, которые заняли так называемые спорные, а фактически оккупированные у них арабами  территории, входящие в массив исторических курдских земель в Ираке. Возникла ситуация де факто распада Ирака на три части, потому что ИГИЛ, как стала называть себе эта повстанческая группировка, некоторое время скрывавшаяся под маркой "Аль-Каиды", практически разделила Ирак на три части по этно-конфессиональному признаку.

Но соблазн был велик и в августе ИГИЛ, несмотря на то, что оно имело солидную территориальную базу в Сирии и Ираке, вторглось в курдские земли. Видимо, основной целью был захват так называемых спорных территорий, отрезанных от Курдистана в ходе политики арабизации. ИГИЛ удалось захватить часть спорных территорий, в частности Синджар (Шангал), и даже создать угрозу для самого Эрбиля. Курдские пешмерга смогли отбить наступление на Эрбиль, но потеряли Синджар, где джихадисты устроили массовые казни, а часть захваченного населения обратили в рабство.  Потеря Синджара оказалась очень болезненной для курдов. Но реально они мало что могли сделать при столь быстром развитии событий, Тем более в Синджаре, поскольку эта территория, принадлежащая к спорным территориям, была в течение долгих лет неурядиц в Ираке практически неподконтрольна Эрбилю. Но факт  ее сдачи арабам из ИГИЛ был использован для дискредитации пешмерга ДПК и самого Эрбиля.

Как и в случае с Кобани на помощь пришла курдская солидарность. В защите и обороне Синджара и спасении езидского населения в 2014 году, наряду с курдскими пешмерга, активную роль приняли подразделения ПДС, они же активно участвовали в последующем освобождении этого района от сил ИГИЛ. Но в результате этих совместных действий  сложилась ситуация, когда часть территории Синджара оказалась под сильным влиянием ПДС, если не просто под ее властью. Все это вновь возбудило разговоры о  Синджаре как о самостоятельном районе, которые имели здесь место и ранее, когда одни предлагали сделать его автономией в регионе Курдистан, другие – самостоятельной автономией, замыкающейся на Багдад.

В результате, после освобождения Синджара от ИГИЛ, чтобы ни заявляли представители РПК, стало ясно, что на доминирование в этом регионе претендуют силы, так или иначе связанные с РПК. Причем они попытались сделать это в обход ДПК, которая со своей стороны видела Синджар как часть исторического  региона Курдистан в рамках нынешнего Ирака. ДПК не рассчитывала, что ПДС или какие-либо иные силы пойдут на непосредственное вмешательство в события на иракской территории, поэтому воспринимала Синджар, естественно, как сферу своего исключительного влияния, а не влияния, допустим, союзного ПСК, не говоря уже о РПК или ПДС. Неслучайно, что Масуд Барзани дневал и ночевал на синджарском фронте, пока там шли бои за возвращение этого района. Руководство Иракского Курдистана планирует добиваться "изменения статуса Шангала из города в самоуправляемую провинцию законным способом", рассчитывая на его присоединение, в числе еще спорных  территорий, к курдскому региону на основании ст. 140 Конституции Ирака.
Сложность политической ситуации в Иракском Курдистане (а сейчас, видимо, стоит употреблять именно это название региона) состоит в том, что там политические процессы идут на основании демократических процедур, поэтому партии региона нуждаются в электоральной поддержке, нуждаются в политических заслугах и даже в районах, на которые они могут опереться в случае голосования. ДПК, помимо национально-освободительных задач,  обеспокоена и тем, чтобы сохранить свое политическое влияние, в том числе и на "новых" курдских территориях.

Естественно, что, когда 15 января был избран Синджарский кантональный совет, по модели государственно-политического устройства, отстаиваемой  ПДС (PYD) для тех районов Сирии, где она преобладает. Это вызвало политический шок и негодование в Эрбиле. Региональное правительство Курдистана заявило: "Мы не примем какое-либо внешнее вмешательство в Иракском Курдистане, поскольку такая попытка является незаконной и идет против конституции Ирака" (http://rudaw.net/english/kurdistan/17012015). Эту позицию властей Курдистана разделяет духовный лидер езидов мир Тахсин Бег. Он заявил, что Синджар не отделится от Региона Курдистан и что "только Масуд Барзани является лидером езидов...", и что "только он – единственный, кто может принимать решения в наших интересах и ради нашего будущего" (http://basnews.com/en/news/2015/01/17/yazidi-leader-we-wont-let-others-make-decisions-for-us/). Мир Тахсин Бег, комментируя создание кантона, выразил надежду, что "основатели Синджарского кантонального совета скоро покинут территорию Синджара и забудут о своих опасных действиях. Они должны оставить людей в покое под защитой курдских пешмерга и сил безопасности".

На то, что намерения сторон в Синджаре очень серьезны, говорит тот факт, что с утра 16 января там обострились ситуация и вспыхивают бои, в которых участвуют, с одной стороны, курдские пешмерга, подразделения РПК, "Части сопротивления Синджара" (YBŞ = Sinjar Resistance Units) и, с другой, группы ИГ. Но можно предположить, что все стороны пытаются удержать свои позиции.


Представители РПК в субботу выступили с заявление, в котором отрицали факт своего вмешательства в дела Синджара, представляя случившееся там как проявление собственной воли езидов, ищущих для себя национальной автономии, но не помышляющих об отделении от Иракского Курдистана. С учетом того, что отделить Синджар от Ирака в ближайшем будущем практически невозможно, ясно, что действия РПК - ПДС направлены на то, чтобы попытаться закрепиться в Синджаре, что можно сделать только потеснив оттуда ДПК. 

Нужно признать, что в связи с резкими изменениями в военно-политической ситуации с лета 2014 года резко усилилась конкуренция между разными партиями в Иракском Курдистане, да и в целом между курдскими партиями, что, безусловно, затруднит для них борьбу за национальное освобождение Курдистана. Но тот факт, что борьбу курдов возглавляют партии, имеющие очень солидный опыт политической и военной борьбы, дает надежду на то, что вопрос будет урегулирован политически и конфронтации в Синджаре удастся избежать. 

Теги: Вадим Макаренко, курды, Ирак, ДПК, Масуд Барзани, ПСК, Джаляль Талабани, Иракский Курдистан, пешмерга, РПК, Абдулла Оджалан, Турецкий Курдистан, Сирия, PYD, Сирийский Курдистан, Исламское Государство, армия Сирии, Кобани, Иран, Мехабадская республика, Мустафа Барзани, СССР, Исламское государство Ирака и Леванта, Синджар, Шангал, Мир Тахсин-бег