новостной сайт о событиях в курдском регионе

Вторая статья из цикла "Внешнеполитические интересы России на Ближнем Востоке". Автор – Вадим Макаренко, кандидат экономических наук, заведующий кафедрой Теории регионоведения Института международных отношений и социально-политических наук Московского государственного лингвистического университета. На основе беседы с главным редактором "УМ" Валентином Мануйловым.

Россия в Сирии пытается доказать, что она великая держава. Нам это очень нужно для осознания своего "я", для самоидентификации себя как великой державы, от осознания себя которой мы не готовы отказаться. То есть мы хотели бы доказать, что мы снова вернулись в мировую политику. 

Но парадокс состоит в том, что доказать это очень сложно. И не все зависит только от нас или от США, относительно которых мы и определяем свое место в мире. 

Вступая на землю Сирии, мы должны были согласовать рамки нашего участия в этой войне с Башаром Асадом и его союзниками, потому что в этой войне есть реальные и невыполнимые задачи. 

У нас уже есть опыт Афганистана. Мы хорошо представляем, что невозможно захватить какую-либо страну и преобразовать её по своему усмотрению. Кстати, американцы убедились в этом на примере Ирака, который они хотели превратить в витрину демократии, а в конечном итоге получили ИГИЛ (организация, запрещенная в России).  

Вступая на территорию Сирии, мы должны были понимать, что эта кампания может иметь совершенно определённые цели – только тогда она будет успешна. И это не задача возвращения всей территории Сирии под руку Башара Асада и восстановления там прежнего режима, даже если кто-то может представить, что этот режим потом начнет удивительным образом меняться. Это невозможно. 

Режим Башара Асада не может измениться, он фиксирует нынешнее этно-конфессиональное состояние в Сирии, где, по сути, установился этнократический режим. Сегодня политический режим Башара Асада – это режим власти алавитов,  конфессиональной группы, которая ближе к шиитам, но вбирает еще элементы христианства. Хуже всего то, что так сложилось, что алавиты составляют костяк государственных структур Сирии, которым противостоит суннитская улица. И это противостояние приобрело очень жесткий, сейчас, возможно, непримиримый характер. При нынешнем устройстве Сирии как унитарной республики водораздел проходит между алавитами с другими религиозными меньшинствами и суннитами, победить могут либо одни, либо другие. Но реально у алавитов из-за их малочисленности, а они составляют около 10% населения страны, шансов победить без внешней поддержки (Хезболла, Иран) и без опоры на недемократическую власть практически нет. 

Альтернатива – обособиться в рамках  Латакии, небольшой территории, на которой алавиты составляют большинство, но защитить ее они не смогут без помощи международного сообщества. Если они не обособляются, то возникает проблема: они либо попадают в ситуацию, когда им придётся покидать территорию Сирии, либо они окажутся в положении  дискриминируемого меньшинства.

Поэтому, когда мы вступали на территорию Сирии, мы должны были договориться с Башаром Асадом, что он принимает вариант государственно-административного устройства Сирии, по которому Сирия становится федеративной республикой, причем с очень большой автономией ее субъектов. Возможно, по модели Боснии и Герцеговины или по модели нынешнего Ирака. 

Сегодня попытка вернуть унитарное устройство, в котором доминирует предыдущая политическая система, заведомо обречена на провал. Но проблема в том, что ни правительство Башара Асада, которое сильно зависит от Ирана, ни его противники в лице так называемой "вооруженной оппозиции", ни, тем более, ИГИЛ (организация, запрещенная в России)  не являются самостоятельными политическими акторами. 

Решение Сирийской проблемы не сводится к национальному уровню, а зависит от расклада сил на региональном и глобальном уровнях, но ни на региональном (противостояние Иран – Саудовской Аравии), ни на глобальном (США – Россия+Иран) уровне пока невозможно добиться консенсуса. 

Сейчас на Ближнем Востоке сложился очень мощный панисламский комплекс, который порождает "синдром сиамских близнецов". Арабы-сунниты воспринимают себя как целый организм, хотя проживают в разных странах, у которого общерегиональные враги. Это блокирует достижение компромисса в каждом отдельном случае, будь-то Сирия, Ирак или Палестина и Израиль. 

Возникает проблема: Сирия не может существовать как единое государство, но и раскол Сирии также невозможен, поскольку это не приемлют ни арабы-сунниты, которые хотят получить весь приз, ни алавиты, которые сегодня еще могут с нашей помощью и помощью Ирана удерживать Сирию в своих руках.

Возникает вопрос: а что мы делаем между арабами-суннитами и шиитами? Мы вмешались в конфликт арабов между собою. Теперь "держим щит меж двух враждебных рас". Но на этот раз – суннитов и шиитов. И как нам быть?

Иранцы не могут уйти с Ближнего Востока. Иран, начиная с Ксеркса, Дария и раньше, всегда смотрел на Ближний Восток. Более того, он смотрел так далеко, что в сферу его внимания входила Восточная Африка. Иран даже не так заинтересован в Центральной Азии, как в Ближнем Востоке.

Предположить, что Иран уйдет с Ближнего Востока, практически невозможно. Таким образом, этот конфликт надолго. Единственный выход – федеративное устройство, но продавить его мы могли бы только с США, причем действуя с разных сторон, почти так, как это было в послевоенной Германии. Условия успеха нашей миссии в Сирии – это компромисс с  США. США тоже заинтересованы разделить Сирию хотя бы на федеральные части.

Проблема и у нас, и у американцев будет с арабами-суннитами – они как раз не готовы к такому разделу. Но, судя по тому, как американцы сегодня поддерживают курдов в Сирии и Ираке, не принимая во внимание возражения Турции, американцы делают ставку на внутренний раздел Сирии.

В конце концов, сами США – федерация. Это выход, и здесь интересы Москвы и Вашингтона совпадают, но если это будет достигнуто совместными усилиями, то это будет означать возвращение России на ведущие позиции в мире, чего не хотят слишком многие политики в США.Но, достигнув этого компромисса, нам стоит вернуться в свои границы. Пусть дальше процессы на Ближнем Востоке идут без нас. 

Американец Ральф Петерс ещё в начале 2000-х опубликовал карту Ближнего и Среднего Востока, если он распадется на моноэтнические государства. И там было более 20 моноэтнических государств. Но это такое идеалистическое представление, поскольку новые границы – новые споры.

Даже распад Сирии – это почти не решаемая проблема. Появится сирийский Курдистан, что почти неприемлемо для Турции. Что делать с радикально настроенными суннитами? Если даже убрать верхушку ИГИЛ, сохранится опасность радикализации оставшегося населения. Грубо говоря, она превратится в ИГИЛ (организация, запрещенная в России). Даже если сегодня основная часть суннитов – это будут умеренные, в силу тех проблем, которые стоят перед ними, в силу каких-то психологических, идеологических и других травм, в этой среде неизбежна последующая радикализация. В конечном итоге, арабы не остановятся до тех пор, пока они не сформируют на Ближнем Востоке какую-то единую арабскую державу. То, что когда-то пытались сделать Гамаль Абдель Насер, Хафиз Асад, иракские лидеры, когда они создали Объединённую Арабскую республику, а в превращенном виде ИГИЛ (организация, запрещенная в России).  Такой же цикл перед курдами, которые не остановятся, пока не возникнет Великий Курдистан. 

Цикл изменений на Ближнем Востоке начался. И может быть на его завершение потребуется 50, 100, 150 лет. Сегодня нельзя точно определить продолжительность этого цикла. Но однозначно ясно, что у России нет сил и средств участвовать в этом розыгрыше, да и нет реальных целей. Мы не сможем  участвовать в этом розыгрыше до конца. Мы, наверняка, окажемся ни с чем, так же, как это случилось в Первую мировую войну: мы положили людей, поставили на кон свою государственность, но ничего не получили.

Это повторилось во Второй мировой войне. Единственное, что нам удалось, это отстоять свою страну, но все остальные усилия в Европе и в  мире не принесли нам ничего. Прошло 70 лет, и оказалось, что мы ничего не получили. И на сегодня мы потеряли уже многое из того, что бесспорно имели накануне Второй мировой войны.

Мы должны мыслить не событиями, даже если это война. Мы должны мыслить циклами перемен. Когда проходит какой-то процесс, когда он завершается, и по итогам этого завершения мы оказываемся каждый раз с носом. И это большая проблема.

 

 

Автор:  Вадим Макаренко

Теги: Вадим Макаренко, Сирия, Россия, Башар Асад, алавиты, сунниты, Иран, Хезболла, Исламское Государство, Саудовская Аравия, шииты, США, курды, Сирийский Курдистан, Турция