новостной сайт о событиях в курдском регионе

Имя Мустафы Барзани хорошо известно и за пределами Курдистана. Не имея в своем распоряжении танковых армий и воздушных флотов, он мог проявлять свои военные таланты лишь на ограниченном театре партизанской войны; будучи лидером национально-освободительного движения, он не мог произвести революцию, чтобы потом уже в качестве главы государства являть себя миру. Однако, при всей ограниченности средств и объективных возможностей, ему удалось фактически создать на севере Ирака независимое курдское государство, просуществовавшее полтора десятилетия.

Это достижение, без преувеличения, ставит его в ряд наиболее выдающихся деятелей ХХ века. Привлекательной чертой Барзани, как личности, было то, что он был совершенно лишен обычно свойственной политикам моральной неразборчивости. Стремление достигать целей исключительно благородными средствами редко встречается у крупных политиков, но, вопреки предрассудку, вовсе не противопоказано им: таким был в польской истории Костюшко, в древней русской - Владимир Мономах. Барзани стоял в том же ряду: его личное благородство одинаково признавали и друзья, и враги, что вовсе не мешало ему быть успешным политиком.


Мустафа Барзани родился в 1903 году в селении Барзан недалеко от нынешней иракско-турецкой границы, в семье местного шейха Мухаммеда. Шейх Мухаммед вскоре умер (по некоторым утверждениям - после, а по некоторым - еще до рождения Мустафы), и племя барзанцев возглавил старший брат Мустафы, шейх Абдель-Салям. Свободолюбивый шейх, пользовавшийся непререкаемым авторитетом среди своего племени, возглавил несколько восстаний барзанцев против турок; после поражения последнего из них (в марте 1914 г.) он бежал в Россию, некоторое время прожил в Нахичевани под защитой русских властей, но при известии о начале мировой войны вернулся в Курдистан, надеясь организовать всеобщее антитурецкое восстание. Планы его не удались: он был схвачен турецкими агентами (курдами же), и повешен в Мосуле. Власть над племенем принял его 18-летний брат, шейх Ахмед.

В такой атмосфере рос юный Мустафа - свободолюбия, патриотизма и религиозности, понимавшейся, впрочем, совсем иначе, чем современными фундаменталистами, и лишенной всяких признаков фанатизма и нетерпимости (шейх Абдул-Салям, например, был в прекрасных отношениях с христианами-ассирийцами и даже скрывался некоторое время в ассирийском монастыре).  Юный Барзани успешно учился в медресе и за свои познания получил от соплеменников уважительное прозвище "Молла Мустафа". По воспоминаниям знавших его, он прекрасно знал наизусть и любил классическую арабскую и персидскую лирику. Этим, в целом, ограничилось его образование, носившее традиционный средневековый характер и никак не подготовившее его к той роли на авансцене ХХ века, которую он призван был сыграть.


После английской оккупации Месопотамии в 1918 году, юный Мустафа принимал участие в восстаниях против англичан. Другим событием его юности, которым он очень гордился, был поход для спасения от резни родственников знаменитого армянского героя Андраника (Андраник был знаком с шейхом Абдель-Салямом в России, и впоследствии обратился за помощью к его брату, барзанскому шейху).

В 1932 году барзанцы во главе с шейхом Ахмедом подняли новое восстание, на этот раз против свежеиспеченного Иракского королевства. В этом восстании Мустафа впервые занимал командную должность и впервые одержал победу: его отряд сумел разгромить колонну иракских войск. В конце концов, восстание было подавлено с помощью английской авиации, а барзанцы бежали в Турцию. Они вернулись под обещание амнистии, но Багдад, как это с ним постоянно случалось, нарушил свои обещания: вся верхушка племени была арестована и отправлена в ссылку.

В 1943 году Мустафа, находившийся в Сулеймании, бежал из ссылки с помощью членов патриотического общества "Хива" ("Надежда"). Собрав в Иране небольшой отряд, он вторгся в Барзан, где тотчас началось всеобщее восстание. Все полицейские посты, созданные в районе, были захвачены и разоружены. Барзани требовал автономии для курдов. Багдад как всегда понадеялся на помощь англичан, но англичане, занятые мировой войной вмешаться отказались, предложив иракцам пойти на временный компромисс. В результате, на протяжении двух лет Барзани был избавлен от борьбы с Ираком, а Барзан обрел фактическую полунезависимость. Однако переговоры о его автономном статусе затягивались. Тем более что война кончилась, и англичане смогли перебросить в Ирак авиацию и бронетехнику. Когда в августе 1945 года иракцы, при поддержке англичан, начали массированное наступление, стало ясно, что выдержать барзанцы не могут. И тогда все племя, снявшись с места, ушло в Иран.

В Иране в это время, советские войска оккупировали Азербайджан, а к югу от советской зоны оккупации, на территории провинции Курдистан, возникла "ничейная зона" со столицей в Мехабаде. Там распоряжался местный судья и курдский патриот, Кази Мухаммед. Барзани заранее, еще весной 1945 года, завел сношения с представителями советских оккупационных властей, которые обещали ему свое покровительство. С другой стороны, Кази Мухаммеду как нельзя кстати было появление на его территории таких прославленных воинов, как барзанцы. Поэтому, когда в январе 1946 года он провозгласил в Мехабаде Курдскую республику и поднял над зданием местной администрации флаг Курдистана - Барзани был немедленно назначен главнокомандующим армии новой республики.

Мехабадская республика просуществовала менее года. Вывод советских войск из Азербайджана означал для нее смертный приговор: в декабре 1946 г. иранцы вошли в Мехабад. Кази Мухаммед передал Барзани флаг Курдистана, но уйти с ним отказался: он остался в городе, чтобы предотвратить массовые репрессии (впоследствии он был судим и повешен). Барзанцы оказались в критическом положении. И тогда Барзани принимает решение: всему племени возвращаться в Ирак, он же с мужчинами-добровольцами попытается пробиться в Советский Союз - бывший тогда страной мечты для всего "угнетенного Востока".

Поход Барзани и 500 добровольцев к Араксу стал у курдов уже легендой. Барзани и 500 его бойцам противостояли армии трех государств: Ирана, Ирака и Турции. После тяжелых маршей по бесплодным горным хребтам на иракско-турецко-иранской границе, где приходилось питаться травой, небольшой отряд Барзани спустился в долину, где его поджидала сосредоточенная армия "победителей Азербайджана". Барзани дважды проскользнул в стыки между вражескими частями, а в третий раз, под Маку, был принужден к бою - и наголову разгромил шахские силы. После этого, курды уже без особых проблем достигли пограничного Аракса и 17-18 июня 1947 года переправились на территорию Нахичеванской ССР. Барзани перешел через реку последним.

Однако, на родине всех трудящихся Барзани и его людей ожидали новые испытания. Судя по всему, барзанцы стали жертвами изгибов сталинской внешней политики, осложненных межведомственной борьбой между МВД и МГБ и, не в последнюю очередь, субъективными факторами. По крайней мере, сами барзанцы были уверены, что все преследовавшие их беды были связаны с влиянием хозяина Советского Азербайджана Мир Джафара Багирова, сразу невзлюбившего Барзани за его гордый и своенравный нрав.

В общих чертах судьба Барзани и барзанцев при жизни Сталина выглядит так: сначала их усиленно обучали в военном лагере недалеко от Баку, на Апшеронском полуострове; затем неожиданно переместили в Узбекистан, где первое время также обучали, после чего расформировали и раскидали на спецпоселения по совхозам. Сам Барзани был сослан в забытый богом рыболовецкий поселок Муйнак на Аральском море. Он одно за другим писал оттуда письма Сталину - это не давало никакого результата, пока ему не удалось переправить письмо непосредственно с человеком, летевшим в Москву. И только после того, как письмо было опущено в почтовый ящик у Спасской башни, произошли последствия: курды были поселены вместе под Ташкентом, туда же был доставлен Барзани. Надо полагать, письмо попало в поле зрения руководства МГБ, которое имело на барзанцев свои виды: согласно генералу Судоплатову, их собирались использовать в случае войны для диверсии против нефтяных месторождений в Северном Ираке. Барзани это положение однако не устраивало: он с момента своего появления на советском берегу настойчиво добивался встречи со Сталиным, которого хотел просить об устройстве его барзанцев на учебу. Услышав о смерти Сталина, Барзани решает, что его час настал: он тайно садится на самолет в Ташкенте и летит в Москву. По курдскому рассказу, подойдя к Спасским воротам, он принялся колотить в них кулаком, объяснив подбежавшим охранникам: "Это стучит курдский народ!". В результате, в гостинице "Москва" ему организовали встречу с высокопоставленными офицерами КГБ, а после этого представили его Хрущеву. Хрущев, не чуждый, как известно романтики, взял Барзани под личное покровительство, объяснив все происшедшее с барзанцами кознями официальных "врагов народа": Багирова и "подлеца Берии". В результате те из барзанцев, что помоложе, были направлены на учебу в советские ВУЗы, сам же Барзани получил квартиру в Москве и стал обучаться в Военной академии им. Фрунзе и в ВПШ.

Барзани прожил в Москве ровно 5 лет. Утром 14 июля 1958 года он был разбужен звонком своего "куратора" из ЦК, Волошина, сообщившего о свержении монархии в Ираке. В истории Ирака и в биографии Барзани открылась новая глава.

Барзани спешно вернулся в Ирак на самолете и был торжественно встречен, как герой борьбы с королевским режимом. Остальные барзанцы, многие - вместе со своими русскими женами и детьми от них, отплыли из Одессы на теплоходе "Грузия", породившим кстати немало толков (утверждали, будто на нем везут советских боевиков в подкрепление новому иракскому диктатору Касему).  Вернувшись, Барзани немедленно взял в свои руки руководство Демократической партией Курдистана (ДПК), председателем которой он формально числился с момента ее основания в 1946 году. ДПК была тогда одной из двух массовых партий Ирака - совместно с Компартией, с которой она сотрудничала в Багдаде, но вела жестокую борьбу за монопольное влияние в Курдистане. Революционный режим, возглавлявшийся генералом Абдель-Керимом Касемом, первое время раздавал авансы всем, не исключая и курдов. Более того, после попытки военного путча арабских националистов в Мосуле и покушения на Касема баасистов (в котором важную роль сыграл молодой Саддам Хусейн) одно время казалось, что курды и коммунисты вообще являются единственной опорой Касема. Однако Касем не только не удовлетворил требований курдов предоставить им автономию, но со временем начал проводить все более и более шовинистическую политику. Дошло до того, что было запрещено даже официальное употребление слова "Курдистан" (вместо него следовало говорить "Северный Ирак"), и даже сорт "Курдистанской" пшеницы приказом министра сельского хозяйства был переименован в "Северную пшеницу". В этих условиях, Барзани отправился в Москву (официально - на Ноябрьские празднества 1960 года), где провел длительные и сложные переговоры о поставках курдам оружия.

С весны 1961 г. Курдистан находился в ситуации едва ли не открытого восстания. Барзани приходилось скорее сдерживать, чем разогревать повстанческий энтузиазм патриотов. Между тем, Касем сосредотачивал на севере значительные военные силы. 11 сентября была произведена первая бомбардировка Курдистана, и вслед за тем иракская армия вторглась в горные районы. Разрозненное сопротивление курдов, казалось, было быстро подавлено. Последним его оплотом оставался район Барзана, подвергавшийся массированным бомбардировкам. Сын Мустафы Барзани, Масуд, вспоминает, как в одной из деревень на глазах Барзани бомба разорвала троих детей. Барзани был потрясен. Тогда к нему подошла мать убитых детей и сказала: "Я знаю, что ты очень расстроился, увидев погибших детей. Но это неизбежно. Это – цена свободы. Это – наш долг. Мы, женщины, готовы пожертвовать плод одного года, чтобы вернуть мир Курдистану и добыть свободу, и чтобы среди нас не было предателей. Иди вперед, во имя Бога и ради Курдистана, и не обращай внимания на нас, мучеников".

20 октября Барзани собрал своих людей и обратился к ним с речью:
"Братья мои! Я сам не знаю, что готовит нам будущее. Однако я буду продолжать борьбу изо всех сил и не уйду из Курдистана до последней возможности. (...)  Как видите, я выбрал смерть. Тот, кто также готов выбрать смерть – пусть остается со мной. Я пойду по этому пути, не имея при себе ничего, кроме оружия, которое я ношу, и небольшого количества денег, которые я имею. Те, кто может бороться со страхом, голодом и холодом – пусть остаются со мной. Те, кто не ждет от меня ничего, потому что я такой же, как и вы, и также не имею ни оружия, ни денег – также пусть останутся. Но те, которые не могут переносить все это, пусть идут своим путем, и Аллах да хранит их. Еще я хочу добавить, что мы – курдская мусульманская нация, нация угнетенная, и мы должны защищать свои права и свою честь; для нас будет честью и гордостью, если мы отдадим свои души ради свободы своего народа".

Барзани с небольшой кучкой своих людей оставил Барзан, и исчез в неизвестном направлении: говорили, что он то ли бежал в Сирию, то ли убит. Казалось, правительство одержало полную победу.

На самом деле, именно с этого момента началась настоящая война. Барзани прошелся рейдом по землям окрестных племен, и его небольшой отряд немедленно вырос. 12 декабря из засады в ущелье Гали-Завет Барзани совершенно разгромил 3 иракских батальона,  убив 600 человек и взяв в плен 500. Эта победа сделала его хозяином довольно крупной территории вдоль турецкой границы. С наступлением весны он предпринял крупный поход по горным районам Курдистана, блокировал под Равандузом силы иракцев и к концу лета полностью овладел горной частью Иракского Курдистана, создав фактически независимое государство – Свободный Курдистан, равное по территории Ливану и с населением около 1 млн. 200 тысяч человек. Мало-помалу, это государство обзавелось своими органами управления: законодательным (Совет Революционного Командования Курдистана – нечто вроде парламента) и исполнительным (Исполнительный Совет СРКК и 8 ведомств), своим сводом законов и своей постоянной армией, члены которой носили название "пешмарга" - "глядящие в лицо смерти". 

Пешмарга, число которых доходило до 20 тысяч, из партизанских отрядов постепенно превратились в настоящую армию, организованную по регулярному образцу и руководимую в том числе профессиональными военными, перебежавшими к Барзани из иракской армии.

Следует отметить, что, будучи трезвым политиком, Барзани никогда не выдвигал лозунга независимости, тем более создания "Большого Курдистана" - он ясно осознавал его неоcуществимость. Официальный лозунг восставших звучал следующим образом: "Демократия Ираку, автономия Курдистану". После почти 10-летней борьбы наступил момент, когда этот лозунг, казалось, был близок к осуществлению. Партия Баас, пришедшая к власти в 1968 году, но еще слишком слабая, чтобы победить Барзани или просто вести успешную борьбу против него, пошла на мирные переговоры, согласившись с требованием автономии. Это требование было официально зафиксировано в договоре, подписанном Барзани и Саддамом Хусейном в деревне Навпардан 11 марта 1970 года.

Нечего и говорить, что обе стороны, трогательно братавшиеся на митингах и официальных пресс-конференциях, глубоко не доверяли друг другу. Барзани не пускал представителей власти, не говоря уже о солдатах и полицейских, в контролируемые им районы; баасисты же начали кампанию депортаций курдов с равнинных территорий. Спецслужбы Саддама организовывали покушения на Барзани, впрочем, приводившие к конфузу. Так, в сентябре 1971 года Барзани посетила делегация духовных авторитетов; в Багдаде шейхов попросили записать разговор и вручили им магнитофоны. Когда один из шейхов включил магнитофон – прогремел взрыв. Охрана Барзани тотчас перестреляла остальных шейхов и обезвредила их машину, как оказалось, буквально напичканную взрывчаткой; сам Барзани отделался легкой царапиной. В другой раз к Барзани подослали "журналиста" с бомбой; к несчастью для Саддама, "журналист" оказался двойным агентом и работал на разведку Барзани. Однажды спецслужба Барзани, которой руководил его сын Масуд, решила отыграться: у нее возникла возможность заложить бомбу в дом Хафраллы Тальфаха, дяди Саддама и одного из самых ненавистных деятелей в стране. Гарантия, по уверениям Масуда Барзани, была стопроцентная. О дальнейшем разговоре с Барзани его сын повествует так:

"Когда я ему это сказал – он нахмурился и сказал: "А есть гарантия, что не пострадают женщины и дети?" Я ответил: "конечно, нет". Он сказал: "тогда какая разница между вами и Каззаром (главой спецслужбы Баас)?" Затем посмотрел на меня и сказал: "Слушай меня внимательно. Я предупреждаю вас, чтобы вы не убивали невинных людей, женщин и детей. Это – дела, достойные трусов. Впредь, если меня не будет, чтобы запретить лично -  я категорически запрещаю тебе так поступать, когда бы и при каких бы условиях это ни было".  И добавил: "Если вы такие отважные – уничтожайте преступников, которые организуют против нас эти заговоры, а не женщин и детей".

11 марта 1974 года, Багдад издал наконец закон о курдской автономии. Курды восприняли его как издевательство. Мало того, что автономия носила чисто бутафорский характер и была целиком подконтрольна Багдаду – ее территория занимала только половину этнографического Курдистана, из нее был исключен Киркук и другие нефтеносные районы. Возмущение было всеобщим, и немедленно вспыхнуло новое, последнее при жизни Барзани восстание. На этот раз, СССР был на стороне иракского правительства. Зато Барзани поддерживали иранский шах, США и Израиль. Число боевых сил Барзани (пешмарга и территориальная милиция)  достигло 100 тысяч человек; но и численность и оснащенность иракской армии также выросла в разы. В результате, военные  действия велись в течение года в неслыханных ранее масштабах; это была уже не партизанская, а настоящая регулярная война. Ирак потерял убитыми 60 тысяч человек, истратил 4 миллиарда долларов, но, тем не менее, не смог не только разгромить курдов, но и вообще сколько-нибудь глубоко продвинуться на территорию Свободного Курдистана. Впоследствии Саддам признавал, что к весне 1975 года у него оставалось только три авиационных бомбы. Власть баасистов шаталась, и Барзани был уверен в ее скором падении. "Мы никогда не будем вести переговоры с нынешним правительством в Багдаде. Оно должно пасть, и теперь это лишь вопрос времени” – говорил он в интервью газете "Фигаро".

Однако, к несчастью для Барзани, его союзники вовсе не были заинтересованы в победе курдов. Иран обладал собственным курдским меньшинством, а кроме того успех курдов мог дестабилизировать Турцию - ключевого  союзника США в регионе. В результате, когда Саддам пообещал шаху урегулировать в пользу Ирана все пограничные споры – тот поспешил "слить" курдов. 5 марта 1975 г. в г. Алжире был подписан договор, превращавший шаха в союзника Ирака. Это было смертным приговором курдскому движению: при враждебности Ирана, у курдов не было никаких шансов продолжать борьбу, и главное – защитить мирное население от геноцида. Между тем, шах пообещал Барзани принять курдов в качестве беженцев.

В результате, казалось, в самый разгар успешной войны, командиры курдских частей получили из ставки Барзани неожиданную радиограмму – уничтожать тяжелое вооружение и уходить в Иран. Это было буквально, как гром среди ясного неба.  22 марта Барзани пересек иранскую границу, навсегда оставив родные места. Десятки тысяч беженцев шли вслед за ним. Все было кончено.

Крушение дела всей жизни сразу же подорвало здоровье Барзани: той же весной у него начались боли в желудке. Боли усиливались, и, в конце концов, его уговорили выехать в США для обследования. Диагноз был убийственен – рак. Барзани принял диагноз со свойственным ему фатализмом, и даже пытался ободрять унывающих спутников и сыновей.

Конец 1978 года принесл ему новые надежды – в Иране произошла революция. Революция ломала сложившееся статус-кво, убийственное для курдов, и, казалось, открывала перед ними новые перспективы. Барзани, уже умирающий, засобирался в Тегеран. Но ему не суждено было покинуть США: 1 марта 1979 года он умер в Нью-Йорке. В Иран он прибыл уже мертвым; и тысячи курдов со всех концов Курдистана собрались в местечке Шино, где было предано земле тело их национального лидера.

В Шино Барзани покоился 14 лет – самые мрачные годы курдской истории, когда режим Саддама Хусейна уничтожал курдов сотнями тысяч (всего, по подсчетам правозащитников, Саддамом было уничтожено не менее 182 тысячи курдов). Однако в 1991 году, благодаря поддержке стран НАТО, иракские войска были изгнаны из трех курдских провинций Ирака, и вновь возник Свободный Курдистан. Руководящую роль в нем играл сын Барзани - Масуд, возглавивший после его смерти Демократическую партию Курдистана и ее пешмарга (потом он стал президентом автономного региона Курдистан).  Семена, посеянные Барзани, дали свои всходы. И 6 октября 1993, Молла Мустафа навеки успокоился в ставшем свободным, родном Барзане.