новостной сайт о событиях в курдском регионе

"На иракской территории находит свое отражение соперничество интересов двух стран — Ирана и Саудовской Аравии. С одной стороны, они стремятся заручиться поддержкой Багдада в политических и экономических вопросах, а с другой — настраивают Ирак друг против друга", — считает директор гамбургского Института по изучению Ближнего Востока (GIGA) Хеннер Фюртиг. Удастся ли иракцам найти "золотую середину" в отношениях с двумя странами и выйти на путь демократии в собственной стране, зависит теперь только от них самих, считает гамбургский политолог.

Соперничество между Ираном и Саудовской Аравии существовало еще до исламской революции в Иране (1979), когда обе страны были союзниками Соединенных Штатов Америки. Затем аятолла Хомейни призвал к свержению саудовской правящей семьи ввиду того, что Саудовская Аравия оказалась на стороне Ирака в войне против Ирана (1980–1988), фактически приведшей к дальнейшему ухудшению отношений между двумя странами. Только 1990-е привели соседей к некоторому сближению. Но вторжение США в Ирак в 2003 г. создало новые проблемы. На первый план вышел так называемый шиитский фактор. Вчерашние соперники усиливают сближение, чему способствуют, с одной стороны, превращение Ирана в региональную державу, с другой стороны, протестное движение в Бахрейне, подогревающее конфликт между двумя странами по перезагрузке сил в Персидском заливе.

Последняя стадия этого ирано-саудовского соперничества — Сирия. Когда Лига арабских государств в ноябре 2011 г. приняла решение приостановить членство Сирии, Вашингтон и европейские столицы зааплодировали инициаторам столь решительного шага. Среди них была Саудовская Аравия. Все заинтересованные стороны понимали, что таким образом обозначен актуальный вектор ирано-саудовского конфликта. По существу, этот конфликт есть выражение не только заботы о судьбах будущей демократии на Ближнем Востоке, но и независимости стран региона. Именно это сегодня — внутриполитическая задача Ирака.

С другой стороны, "для того чтобы ситуация в стране окончательно нормализовалась, важно, чтобы Ирак наладил хорошие отношения с соседними государствами — как с Ираном, так и с Саудовской Аравией", отмечает эксперт по проблемам Ближнего Востока берлинского Фонда науки и политики Фолькер Пертес. По его мнению, это задача не из легких. Однако следует стремиться к ее решению, если Ирак хочет обозначить себя, как минимум, на региональной сцене.

Пока Ирак решает внутренние задачи. Как уже сообщалось, 18 декабря 2011 г. последняя колонна войск США пересекла границу с Кувейтом, покинув территорию Ирака. Завершилось продолжавшееся почти девять лет (с марта 2003) американское военное присутствие в стране. Насколько сегодня реальна мечта иракцев самостоятельно управлять своим государством? Сделан ли первый важный шаг в сторону создания независимого государства? Воплощение надежды может оказаться для них большим испытанием, полагают эксперты.

Собственно, оно уже началось. Сразу после вывода последнего подразделения американцев в Ираке произошла серия терактов, разразился острый правительственный кризис. Страна оказалась плохо подготовленной к самостоятельной жизни, считает политический обозреватель Даниэль Шешкевиц. Свыше 50 погибших в результате одной из самых ужасных за последние месяцы серии покушений и эскалация правительственного кризиса вновь вернули Ирак на грань гражданской войны. Д. Шешкевиц усматривает прямую связь между недавними покушениями и одновременно обострившимся правительственным кризисом. Теракты направлены против представителей всех этнических групп. Они совершаются как в шиитских, так и в суннитских жилых кварталах Багдада. Однако их фон — беспощадные действия шиитов, ставших в послевоенном Ираке силой, которая предопределяет развитие многих сфер жизни.

С одной стороны, шиитско-суннитское противостояние — вариант религиозной войны, который отчетливо проявляется во взаимных обвинениях премьер-министра шиита Нури аль-Малики и вице-президента суннита Тарика аль-Хашими. Суть обвинений, предъявляемых вице-президенту, — пособничество террористам. Пружина межконфессионального конфликта стремительно разворачивается, но оккупационных войск, которые могли бы ее ослабить, в Ираке нет.

С другой стороны, вектор "премьер-министр – вице-президент", проецируясь на геополитические реалии, означает усиление ирано-арабского противостояния. Известно, что премьер аль-Малики не скрывает своей ориентации на Иран и считает режим Тегерана моделью для строительства демократии с иракским наполнением. В этой связи то немногое, что сделано в плане этнорелигиозного аспекта (премьер-министр — шиит, один заместитель — суннит, другой — курд), шеф кабмина посчитал достаточным, в связи с чем объявил период квот оконченным. Финальную черту под преобразованиями как раз и обозначил ордер на арест Хашими через считанные часы после вывода последних американских солдат. Имея перед глазами иранский опыт политических расправ, иракский премьер усложняет ситуацию, которая грозит перейти в неуправляемое насилие. Учитывая, что аль-Малики контролирует силовые ведомства, можно прогнозировать иранский образец террора.

Слой пепла, которым Ирак камуфлировал истинное положение дел, оказался весьма тонким, и теперь, спустя девять лет после свержения Саддама Хусейна, шииты и сунниты вновь разжигают пламя жестокой вражды, отмечают немецкие эксперты. По существу, нынешним правительством инициирован террор, в котором упрекают сторонников Хашими. После ухода войск США мир в Ираке трещит по швам, отмечает одна группа германских аналитиков. А был ли он вообще? — парирует другая группа.

В течение последних лет Нури аль-Малики, бывавший в ФРГ с официальными визитами и участвовавший в германо-иракских симпозиумах, заверял немецких предпринимателей, что политическая обстановка в Ираке нормализована настолько, что надо спешить вкладывать средства в развитие экономики, иначе место немцев займут другие, более предприимчивые. Между тем актуальная обстановка делает иностранное участие еще более проблематичным. Идут массовые аресты суннитов — бывших членов партии Баас, СМИ травят немногочисленных суннитских политиков. Судьба коалиции суннитов, шиитов и курдов, созданной в течение восьми месяцев ценой огромных усилий, непредсказуема. Сунниты склонны создать в ряде регионах собственную автономию по примеру курдской.

Вариант грандиозного политического раскола в Ираке, поддерживаемого режимом мулл, весьма вероятен, считает эксперт по Ближнему Востоку берлинского Фонда науки и политики (SWP) Фолькер Пертес. Нури аль-Малики действует в манере иранского президента — подавляя различные политические силы, фракции, партии и этнические группы. Создание надежных социальных структур в стране возможно при справедливом распределении заработанных нефтедолларов между всеми регионами страны. Казалось бы, объем добычи нефти, который сегодня вновь достиг довоенного уровня, позволяет сделать это. Однако на фоне тотальной коррупции, когда идет безудержное обогащение чиновников, такой вариант нереален. В Иране все доходы от продажи нефти идут на реализацию ядерной программы. В обеих странах ни о каком демократическом распределении бюджетных средств не может идти речи.

Вопреки распространенному мнению, западные энергетические концерны, включая немецкие, не рвутся в Ирак. Во-первых, как уже говорилось выше, в стране небезопасно. Об этом еще раз отчетливо заявили представители деловых кругов США, к которым буквально за неделю до вывода войск США из страны прибыл во главе представительной (40 бизнесменов) делегации премьер-министр Ирака Нури аль-Малики. Выступая в Вашингтоне в Торговой палате США, он сказал, что в настоящее время обстановка в стране стала менее напряженной, а государством все в большей степени управляют «корпорации, а не генералы». Он указал, что для американских бизнесменов открыты самые широкие возможности и призвал их инвестировать средства в иракскую экономику, чтобы помочь восстановлению страны. Ведущие предприниматели США в ответ на реплику премьера о том, что «возможности для американских фирм безграничны, а их положение на рынке — наилучшее» (в Берлине это заклинание шеф иранского кабинета не однажды повторял с иным эпитетом — немецких), отметили, что американские инвестиции действительно незначительны: около 10% общего объема иностранных вложений в иракские проекты.

Но есть тенденция сохранения положения. В Ираке до сих пор не создан режим наибольшего благоприятствования иностранным инвестициям в нефтегазовые отрасли экономики. Такие инвестиции мог бы облегчить закон о разделении труда с иностранными нефтяными компаниями. Законопроект предусматривает введение фиксированной формулы для распределения нефти и доходов от ее продажи в зависимости от капиталовложений. Но закон не принят: против него возражают парламент и некоторые министры, считающие его возвратом к колониальному прошлому. Президент США Барак Обама добавил: «Мы уже вложили в Ирак и кровь, и деньги в большом количестве». Поясним, что речь идет о жертвах (4,5 тыс. американцев и десятки тысяч иракцев) и о расходах США на военную кампанию в объеме более 1 трлн долларов.

Это заявление отражает уровень не ослабевающих сомнений по поводу способности властей Ирака обеспечить охрану правопорядка и того, как правительство регулирует деятельность тех или иных областей экономики.

Иными словами, американские инвестиции Ираку не грозят. Европейцы также не спешат в Багдад. Возможно, Тегеран мог бы помочь. Но откуда он возьмет средства, если самому не хватает даже на элементарные меры по модернизации нефтедобычи? Неслучайно вопрос об усилении санкций, обсуждавшийся недавно в Риме, нацелен на самую чувствительную для Исламской Республики Иран сферу — нефтяную. В столице Италии совещались представители США, стран Западной Европы, ряда других промышленно развитых государств, а также двух лидирующих нефтедобывающих стран — Саудовской Аравии и Объединенных Арабских Эмиратов.

Природные запасы углеводородов роднят Ирак, Иран и Саудовскую Аравию. В каждой из этих стран доходы от нефти используются на различные цели. Поэтому уровень благосостояния жителей и их социальной защищенности различен. Для Ирака сейчас актуален вопрос не с кем дружить, а чью модель отношений в обществе брать на вооружение. Нестабильная политическая ситуация в Ираке — последствие многолетней гражданской войны, деятельности экстремистских группировок и ожесточенных конфликтов вокруг регионов, богатых нефтью. Сложная ситуация, создавшаяся после интервенции американских и британских войск и свержения диктатора Саддама Хусейна, усугублялась внутренним противостоянием различных этнических и религиозных группировок. В этом противостоянии Иран сыграл заметную роль. Неслучайно немецкие эксперты связывают усиление террористической активности в Ираке (2004–2008) с периодом форсированного строительства ядерных объектов в Иране, упрочением контактов между руководством обеих стран.

Немецкие аналитики рассматривают ситуацию в Ираке с геополитических позиций, включая события "арабской весны". Они указывают, что протестное движение временно несколько затенило картину конфликтов в регионе. То, что прежний порядок на Ближнем Востоке и в Северной Африке будет изменен, было ясно еще до 2011 г. На это указывали, в частности, гражданская война в Ираке, нестабильность в Курдистане, "тихая" гражданская война в Ливане, фрагментация палестинских территорий, независимость Южного Судана, конфликты в регионе Сахель и Западная Сахара... Если грянет еще одна война — вновь в Ираке, то она не только приведет демократизацию в тупик, но и, не исключено, погрузит в хаос всю южную окрестность Европейского союза.

Есть и другое измерение ситуации — конфессиональное. Если говорить о Саудовской Аравии и Иране, речь идет о конфликте между двумя конфессиями. Экстремистски настроенные сунниты и шииты занимаются на протяжении веков внутриисламской войной, которая вспыхивает снова и снова. Конфликт между суннитами и шиитами имеет гораздо более глубокие причины, чем нынешний спор между Западом и Исламской Республикой Иран. Конфессиональная вражда по своим последствиям может стать гораздо более разрушительной, чем военное противостояние, указывают немецкие эксперты.

Чтобы определить грамотный внешнеполитический вектор, Багдаду следует проанализировать расклад сил. Арабский Ближний Восток разделен на два лагеря: с одной стороны, прозападные силы во главе с Египтом и Саудовской Аравией, с другой — лагерь "сопротивления", состоящий из Ирана, Сирии и ее союзников — ХАМАСа в Палестине и "Хизбаллы" в Ливане. В ходе "арабской весны" это "сопротивление" взяло верх, что обозначили массовые демонстрации, свергнувшие прозападные режимы в Египте и Тунисе и вызвавшие потрясения в Йемене и Бахрейне. К этому добавилась двойная неудача США в Афганистане и Ираке, которая резко снизила влияние США на Ближнем Востоке. Эту тенденцию усилила потеря режима Мубарака в Египте, который считался краеугольным камнем стратегии США в регионе. Теперь американское влияние на арабский мир возможно лишь через Саудовскую Аравию. В этой стране шииты составляют меньшинство, однако Эр-Рияд в своем пакете социальных программ (выделение 214 млрд долларов, эквивалент национального долга Португалии; создание 60 тыс. новых рабочих мест) предусмотрел и нужды этноменьшинства. Маловероятно, что это сделано для того, чтобы угодить Багдаду. Скорее, саудовский монарх таким образом "выпускал пар" и одновременно пытался снизить уровень ожесточенности между шиитами и суннитами в регионе, озаботившись вероятностью "иранской угрозы".

Выводы

Первый. Актуальные события в Ираке являются признаком дальнейших геополитических потрясений в регионе. Ирак становится зоной, где сталкиваются ирано-саудовские интересы, прежде всего нефтяной диктат нуждающимся в ней странам, в первую очередь Запада. С другой стороны, межконфессиональное противостояние в Ираке, не исключено, служит еще одним аргументом в пользу попытки укрепления сотрудничества как между Саудовской Аравией и Ираком, так и в векторе Ирак – Иран. Эксперт по Ираку Гидо Штайнберг в этой связи указывает: "Позиция Саудовской Аравии, как всегда, несколько преувеличена. Аль-Малики, особенно в последние месяцы, действует явно по образцу Ирана, который, как известно, и решителен и непримирим во внешней политике. Особенно на фоне докладов МАГАТЭ. Иракскому лидеру импонирует диктаторский стиль управления. Поэтому Иран для него предпочтительней. Свои уроки он получает и анализируя действия режима Башара Асада в Дамаске".

Второй. Желая более тесных отношений с Ираном, аль-Малики в то же время очень нуждается в поддержке США. Он хотел бы научиться лавировать между этими двумя полюсами — Тегераном и Вашингтоном, не совсем отчетливо понимая, что подобная позиция явно проигрышная, учитывая нарастание напряженности между США и Ираном.

Третий. Правители Саудовской Аравии понимают, что аль-Малики является едва ли не единственным представителем Тегерана в регионе и именно через него можно будет в случае необходимости взаимодействовать с режимом мулл и в случае усиления санкций Запада и весьма серьезных последствий их для экономики Ирана сделать режим мулл более уступчивым в будущих переговорах.

Четвертый. Предотвращение новой войны в Ираке является сегодня первоочередной задачей международного сообщества, подчеркивают германские аналитики. Сотрудничество Багдада и Тегерана — это однозначно укрепление региональной оси зла, считает ближневосточный политический обозреватель Петер Каперн. Иран берет Ирак под свое крыло, исходя из весьма заманчивой перспективы. Известно, что Ирак входит в пятерку самых "нефтеимущих" стран мира. Причем речь идет только о разведанных запасах. Значительные углеводородные поля на Ближнем Востоке принадлежат и Ирану. Таким образом, эти две страны могут стать, во-первых, значительным нефтегазовым противовесом нефтяным шейхам Персидского залива; во-вторых, выйти на передовые позиции на мировом рынке; в-третьих, получить возможность диктовать европейцам и тем же США цены на энергетическое сырье. Следуя этой логике, Иран, даже не запуская баллистические ракеты с ядерной начинкой, может выиграть крупнейшее сражение — экономическое.

Использованы данные сайтов Taz, Der Spiegel, Deutsche Welle, Sueddeutsche Zeitung, Frankfurter Allgemeine.