новостной сайт о событиях в курдском регионе

Вчера я изложил свое обоснование более конфронтационной американской политики в отношении Ирана. Сегодня я хочу представить обзор стратегии оттеснения Ирана, и какие шаги, по моему мнению, должны быть предприняты. Для того чтобы любая стратегия работала, она должна быть всеобъемлющей и комплексной. Недостаточно, чтобы каждая часть была хорошо разработана, но действовала разрозненно с другими. Все части должны работать совместно. Увидеть всю стратегию в целом - это также единственный способ понять, как расставить приоритеты в целях и действиях, направленных на достижение этих целей. Также необходимо понять последовательность различных действий — какие из них должны быть предприняты в начале,  чтобы позволить произойти последующим действиям. Наконец, оценка ресурсов, которые потребуются для того, чтобы стратегия имела разумную перспективу успеха, требует как детальной оценки ее компонентов, так и более широкого взгляда на весь комплекс усилий.

Таким образом, по всем этим причинам, самым важным следующим шагом является создание наброска стратегии. В последующие дни я вернусь к некоторым из наиболее важных или сложных его компонентов для более глубокого изучения.

Критические предположения

 Каждая стратегия, каждая политика основывается на ряде ключевых предположений, которые затем дают более широкое понятие целей и средств достижения этих целей. Всегда ошибочно оставлять эти ключевые предположения неявными. Как правило, это приводит к путанице и смещению целей, когда страна в конечном итоге преследует промежуточную цель, как если бы она была конечной целью. Часто в таких случаях страна в результате теряет конечную цель. Более того, если вы не разделяете мои предположения, вы, вероятно, не согласитесь с моим предлагаемым курсом действий.

Итак, вот ключевые предположения, которые лежат в основе моего подхода к оттеснению Ирана.

Иран будет сопротивляться. Самое важное, что мы должны признать, заключается в том, что Иран не будет просто отмахиваться от более конфронтационной американской стратегии. Он будет искать способы контратаки, и в прошлом он был достаточно находчив, пытаясь делать это время от времени и, получается, у него есть некоторые преимущества. В прошлом Иран ответил на реальные и мнимые американские угрозы терроризмом, нетрадиционной войной и кибер-атаками против Соединенных Штатов и наших союзников. Чем сильнее мы сможем связать Иран, заставить его обороняться и направить свои ресурсы в районы, где у нас есть преимущество, тем меньше возможность того, что Тегеран сможет нанести ответный удар. Это также требует скоординированной стратегии, в которой мы продумываем, где наносить удары и где защищать — и когда наносить удары, и когда защищать, что вновь повышает важность последовательных действий.

Союзники имеют решающее значение. Иран не силен, но и не слаб. В его распоряжении есть опасное оружие, использования которого мы хотим избежать. Более того, американская общественность захочет, чтобы ее правительство сделало все это как можно дешевле. Я неоднократно утверждал, что Соединенные Штаты установили слишком низкую планку при оценке ресурсов, которые потребуются для решения ближневосточных проблем, и в результате этого предотвратимым неприятностям было позволено гнить и метастазировать, что потребовало более дорогостоящего лечения позже. Хотя я по-прежнему считаю, что это так, в том числе и с Ираном, сегодня я согласен с тем, что угроза со стороны Ирана не оправдывает массовую приверженность сродни американской реконструкции Ирака, и поэтому уместно попытаться снизить наши собственные расходы. Это первая причина, по которой оттеснение Ирана требует сильной поддержки со стороны союзников Америки — как на Ближнем Востоке, так и в Европе, Азии и даже Латинской Америке. Чем больше они вкладываются, тем меньше приходится на нас.

Но есть еще одна причина, по которой союзники особенно важны для более конфронтационной стратегии в отношении Ирана. Чем больше союзническая поддержка, на которую США могут рассчитывать в реализации такой политики, тем больше инструментов мы сможем использовать против Ирана и тем больше у нас будет защиты от неизбежных реакций этой страны. Многие санкции окажут влияние на Иран только в том случае, если они будут приняты большим количеством стран  и мы не хотим, чтобы односторонние санкции США вызвали напряженность или дипломатические разрывы с другими странами, заставляя их сопротивляться нам.

Есть некоторые страны, у которых есть возможности влияния на Иран, которых нет у нас. Если мы когда-нибудь почувствуем необходимость возбудить недовольные меньшинства Ирана (на этой теме я более подробно остановлюсь в более позднем эссе), для этого нам понадобится помощь соседей Ирана. Израильтяне могут быть полезны в борьбе с Ираном в кибер-сфере, как это было в прошлом. Саудовская Аравия, Эмираты и Кувейт могут быть полезны на энергетических рынках — либо для давления на Иран, либо для предотвращения попыток Тегерана использовать цены на нефть против нас. Австралийцы, иорданцы, Эмираты и некоторые из наших союзников по НАТО обладают полезными нетрадиционными боевыми возможностями. Точно так же, если мы собираемся оспорить иранский контроль над Сирией или поддержать независимый Ирак, чем больше у нас будет региональной и международной поддержки, тем больше различных способов влияния, военных, дипломатических и финансовых, мы будем иметь.

Нашей конечной целью должно быть уменьшение иранского влияния на Ближнем Востоке. 

Как я объяснил вчера, нам нужно, чтобы Иран перестал угрожать нашим союзникам, прекратил обострять проблемы, которые затем требуют от США попыток улучшения или их полной ликвидации, и прекратил предпринимать действия, которые препятствуют преобразованию в сторону более мирного и процветающего Ближнего Востока.  Все это связано с уменьшением влияния Ирана и вреда, который он наносит Ближнему Востоку.  Это будет достаточно сложно, но это важно уточнить, потому что это исключает некоторые более амбициозные, потенциальные цели, которые Соединенные Штаты могли бы принять в отношении Ирана, и за что выступают некоторые находчивые и опытные американцы.

Как я расскажу позднее, я считаю, что смена режима в Иране была бы желательной и в конечном итоге необходимой, но это не должно быть непосредственной целью американской политики. Иранский режим неоднократно доказывал, что он настолько сильно испытывает ненависть к нам, своим соседям и своему народу, что миру лучше всего послужит его гибель.  Я также отмечу, что если мы будем усердно и компетентно проводить эту политику, то стратегия оттеснения Ирана может помочь заложить основу для окончательной смены режима в Иране путем откачки ресурсов и легитимности режима.

Однако смена режима не гарантируется и не имеет существенного значения для успеха этой политики.  Более того, американская общественность явно не желает вторжения в Иран и его оккупации, поэтому мы должны давить на него таким образом, чтобы не подвергать нас  риску делать это. Мы сможем добиться смены режима, если будет расшатана внутренняя безопасность или же будут хотя бы попытки разжигания революции или мятежей.  Если мы будем стремиться к смене режима в качестве нашей ближайшей цели, Иран будет жестко контратаковать; они могут нанести террористический удар такой же смертоносный, как "9/11", и это подтолкнет нас к массированному военному ответу. Так или иначе, наши усилия по смене режима могут увенчаться успехом, а Иран может погрузиться в хаос и гражданскую войну, и это тоже может подтолкнуть нас к вторжению, чтобы стабилизировать ситуацию.

С другой стороны, мы не должны ставить перед собой цель сесть за стол переговоров с иранцами и положить конец нашей конфронтации с ними.  Это тоже было бы желательно, и это тоже могло бы логически вытекать из хорошо выполненной политики оттеснения Ирана (заставив Иран пойти на болезненные компромиссы, чтобы избежать еще больших потерь), но это также не является необходимым для Соединенных Штатов, чтобы обеспечить свои интересы.  В большинстве случаев будет очевидно, когда влияние Ирана уменьшится и когда он больше не сможет создавать проблем в регионе, и нам не нужна формальная "капитуляция” с их стороны, или даже четкое разграничение того, что они могут и не могут сделать.  Опять же, приятно иметь, но не обязательно получить.

Где (и как) мы будем "оттеснять"?

Оттеснение Ирана - это по своей сути наступательная, конфронтационная стратегия.  Поэтому я хочу начать с изложения того, где (и кратко, как) Соединенные Штаты должны стремиться противостоять Ирану, чтобы причинить ему боль и уменьшить его влияние.  На самом базовом уровне Соединенные Штаты должны стремиться отодвинуть иранцев в одну из двух категорий областей: (1) места, где они уязвимы и где мы можем причинить им больше вреда, чем они могут причинить нам, или (2) места, где наши союзники уязвимы и нуждаются в помощи, чтобы парировать иранский вызов.

Если Соединенные Штаты собираются отодвинуть Иран, Сирия является лучшим примером первой категории — места, где Иран уязвим и где мы можем причинить им больше вреда, чем они могут нам.  В основном, чтобы защитить контроль "Хезболлы" над Ливаном, Иран привязал себя к непопулярному и некомпетентному режиму Асада, вложил огромное количество крови и финансов в Сирию (что делает это очень непопулярным среди иранского народа) и привязал свой региональный престиж к сирийским судьбам.  Хотя коалиция Иран-Асад-Хезболла-Россия добилась больших успехов в Сирии из-за ошибок и пренебрежения администраций Обамы и Трампа, приверженность и воздействие Ирана делают его там очень уязвимым.  Он не может уйти, но у него нет хорошего, дешевого или быстрого решения проблемы.  Соединенные Штаты должны воспользоваться этой ситуацией  для наращивания американской скрытой помощи сирийской оппозиции, чтобы попытаться стравить Асада и его иранского покровителя, точно так же, как Соединенные Штаты поддерживали афганских моджахедов, когда они осаждали Советы в Афганистане— или как Россия и Китай поступили с США во Вьетнаме.

Ирак является еще одной страной, имеющей большое значение для Ирана, что также делает его потенциально уязвимым.  Конечно, Ирак более важен для Соединенных Штатов, чем Сирия, и это совсем другое государство.  Это означает, что противостояние Ирану там должно выглядеть совсем иначе, чем в Сирии.  В конечном счете, Иран добился значительных успехов в Ираке, но его господство далеко не завершено, и все еще есть много иракцев, включая премьер-министра Хейдара аль-Абади, которые не хотят жить под иранской гегемонией.  Чем более независимым будет Ирак, тем слабее будет власть Ирана над "шиитским полумесяцем” и тем меньше он сможет использовать Ирак (и Сирию) в качестве каналов связи с остальным арабским миром.  Если США готовы взять на себя долгосрочные обязательства перед Ираком, включая большую остаточную американскую военную силу и значительную экономическую и техническую помощь для расширения возможностей тех, кто будет отстаивать иракский национализм, есть веские основания полагать, что мы могли бы помочь Ираку стать сильным и независимым, что значительно уменьшило бы (но не уничтожило) там влияние Ирана.

Ситуация в Йемене еще более жесткая, чем в Ираке, но это еще одно место, где необходимо уменьшить влияние Ирана.  Проблема в том, что гражданская война дала Ирану то, что он использовал, чтобы попытаться навредить (или просто напугать) Саудовскую Аравию, и это сработало.  Правильный ответ для Йемена начинается с прекращения гражданской войны.  Это было трудно до сегодняшнего момента, отчасти потому, что союзники Америки заняли жесткую позицию касательно сопротивления под руководством хуситов (и при поддержке Ирана).  Вполне возможно, что решение боевых действий можно будет найти дипломатическим путем, если наши союзники будут готовы пойти на компромисс по таким ключевым вопросам, как внутренние границы Йемена и новая договоренность о разделении власти, которая исключила бы некоторых из ключевых доверенных лиц.  Даже если это сработает, для этого могут потребоваться миротворческие силы, чтобы помочь обеспечить соблюдение соглашения и значительные стимулы — положительные и отрицательные — для хуситов, чтобы убедить их разорвать связи с Ираном.

В самом Персидском заливе было бы полезно и важно, чтобы ВМФ США более напористо отстаивали свою свободу судоходства и морское право.  В прошлом Соединенные Штаты позволяли иранским флотам, особенно военно-морскому флоту нарушать и то, и другое. Хотя это позволило избежать кризисов в Персидском заливе, это также убедило наших союзников в том, что Соединенные Штаты не заинтересованы в противостоянии Тегерану, который питает их страхи и поощряет их собственную чрезмерную реакцию.  Это должно измениться.  Иранский военно-морской флот уже освоился в Персидском заливе прошлым летом, но если он возобновит активные действия, ВМФ США должны болезненно дать понять Тегерану, что безрассудные действия не допустимы.  Если это приведет к столкновению, так тому и быть.  Соединенные Штаты должны обеспечить убежденность иранцев, что провоцирование США – большая ошибка. 

На что мы будем опираться?

Оттеснение Ирана не означает агрессивного нападения со всех направлений.  Опять же, это не обязательно для достижения целей, которые я изложил выше, это будет даже невозможно, учитывая те ограниченные ресурсы, которые американская общественность будет готова отдать, и даже  для администрации будет достаточно сложно просто взять на себя такую задачу.  Следовательно, почти везде США должны быть в основном в обороне.  Это не означает, что мы должны быть пассивными, особенно в том, что касается нашей обороны, Америки и американцев, которые вполне могут стать объектами иранского возмездия.

Тем не менее, стоит уточнить некоторые конкретные сферы, в которых, по моему мнению, США должны уделить больше внимания именно обороне, чем нападению в рамках стратегии оттеснения Ирана.

Первая и наиболее очевидная сфера - ядерная.  Я был глубоко разочарован в СВПД, полагая, что администрация Обамы могла и должна была получить гораздо более жесткое соглашение.  Я также думаю, что администрация Трампа права в своих самых важных слабостях: после окончания действия ядерной программы Ирана, администрация Трампа позволит возродить эту программу через 7-12 лет, а также послабления в  сложном процессе инспекций, который создает много неясностей.  (Я меньше обеспокоен иранскими баллистическими ракетами, которые, как я подозреваю, станут все менее и менее актуальными в военном отношении в будущем по мере развития технологии БПЛА [беспилотные летательные аппараты].) Тем не менее, я по-прежнему убежден в том, что для Соединенных Штатов было бы ошибкой в одностороннем порядке аннулировать или нарушить соглашение.  Несмотря на его недостатки, мы не можем упускать из виду тот факт, что 1) СВПД существенно ограничил  ядерную деятельность Ирана и 2) остальной мир решительно выступает за поддержку соглашения и вполне может порвать с Соединенными Штатами, если мы выступим против этого соглашения.  Учитывая решающую роль наших союзников в том, чтобы заставить Иран отступить, мы не должны рисковать.

Ливан - еще одна страна, в которую я бы не стал вмешиваться для влияния на Иран, по крайней мере, не сейчас и не до тех пор, пока успех в других сферах значительно не уменьшит влияние Тегерана на Ливан.  "Хезболла" в Ливане похожа на паразита, и здоровье Ливана требует удаления этого паразита, но только тогда, когда это можно будет сделать, не убивая пациента.  В настоящее время Ливан слишком хрупок, и слишком многое в этой стране находится под контролем "Хезболлы".  Вызов Ирану может привести к одному из трех плохих результатов: мы проиграем, мы сломаем Ливан или произойдет и то и другое.Наконец, я думаю, что США должны активно развивать свои возможности как в кибернетической, так и в нетрадиционной войне в Иране, но воздерживаться делать это активно.  Это будет  рассматриваться как экзистенциальные угрозы иранскому режиму, и тогда Иран ответит крайними методами — методами, которые могут нанести серьезный ущерб американцам и могут потребовать более мощных американских ответных действий, чем те, на которые мы рассчитываем. (См. мои комментарии об изменении режима выше).  Но мы хотим, чтобы эти возможности были в нашем распоряжении на случай их реальной необходимости.  Иранский режим уже очень давно неверно истолковывает политику США, и зачастую ответные действия Ирана выходят за рамки.  Весьма убедительно говорил Майкл Айзенштадт о том, что США должны развивать возможности — более того, способности - добиваться смены режима, если мы того пожелаем, и держать их в резерве в качестве сдерживающего фактора.  Эта возможность даже больше, чем ядерная атака или обычное вторжение. Если Иран знает о возможной угрозе режиму со стороны Америки посредством различных скрытых методов, то это вероятно поспособствует сдерживанию агрессивной антиамериканской борьбы Ирана против новой стратегии США.

Заглядывая вперед 

Итак, это краткий обзор того, что, по моему мнению, охватит стратегия оттеснения Ирана: США должны вести тайную войну в афганском стиле против Ирана в Сирии, укреплять Ирак так, чтобы он мог стать независимым от Ирана, заключить соглашение о разделении власти в Йемене с целью извлечь наших союзников по ССАГПЗ [Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива] и помочь выселить иранцев, развить скрытые й и кибер инструменты против самого Ирана, но удерживать их в резерве, все время стремясь сохранить, но дополнить СВПД.  Очевидно, что можно сказать гораздо большее, и высказать другие полезные дополнения или альтернативные варианты той же самой стратегии.  В ближайшие несколько дней я более подробно изложу свои предположения, касательно Сирии, Ирака и ядерных компонентов стратегии, а также вернусь к вопросу о смене режима и его роли.

 

Кеннет Майкл Поллак (англ. Kenneth Michael Pollack; 1966 г.р.) — американский политолог, эксперт по вопросам национальной безопасности и ближневосточной политике.Окончил Йельский университет (бакалавр, 1988). Степень доктора философии Массачусетского технологического института(1996). В 1988—1995 годах работал в ЦРУ военным аналитиком. В 1995—1996 годах работал в Совете национальной безопасности США. В 1999—2001 годах директор по делам Персидского залива в Совете национальной безопасности США. Преподавал в Университете национальной обороны (США).В настоящее время директор Сабанского Центра по ближневосточной политике Брукингского института. 

 

Перевод: Татьяна Некрасова 

Теги: Кеннет Поллак