"Рудав"
Я только что прочитал статью в газете "Лаванд" о Юсуфе Мирзе, 32 лет, и его брате Сиаманде Юсуфе Мирзе, 31 года. Иранские власти посадили их в тюрьму несколько лет назад. "Лаванд" сообщила, что они должны были быть выпущены в этом месяце, и его пятнадцатилетняя дочь и десятилетний сын делали отметки на своем календаре, ожидая дня освобождения. Когда их дедушка покорно явился в город Зенджан, надеясь забрать сына, которого должны были освободить, ему сказали, что оба брата были казнены. Без предупреждения, без апелляционного процесса, без свидетелей и без прощания. Старик рухнул и умер от сердечного приступа после получения новости.
Мы получали сообщения о казнях этого рода почти каждую неделю. Власти Ирана заявляют обычно, что люди, которых они приговорили к смертной казни, mohareb - враги Бога. Бог, кажется, имеет больше врагов, чем когда-либо, с тех пор как Махмуд Ахмадинежад пришел к власти. Некоторые из имен мелькают в информационных сообщениях о событиях за рубежом: Араш Рахманипур, Мохаммад Реза Али-Заман, Али Хайдарьян, Фархад Вакили, Мехди Эсламьян, Ширин Аламхули, совсем недавно Фарзад Камангар и Фасих Ясамани, в то время как многие другие остаются для нас, как падение деревьев в лесу.
Это леса, заглядывать в которые не позволяют журналистам. Таким образом, в то время как мир следит за последними событиями в Ираке или в Палестине с напряженным вниманием, и подобные Махмуду Ахмадинежаду обвиняющее указывают на Запад, безликие слуги авторитарных государств бродят в горах Курдистана, Тибета, и других потерянных уголках мира , вырубая деревья, где никто не услышит. Они делают свою работу, как бюрократы, ежедневно отчитываясь о работе, заполнение формы задавая вопросы, ссылаясь на законодательство или правила, и, как они заканчивают день пыток и подписания приказов о казнях, звонят домой, чтобы сказать своим женам, когда они придут на обед.
Особенно тяжело мне читать о казнях в Иране, потому что я видел тамошних безликих бюрократов режима. В июле 1999 года я оказался в неподходящем месте в неподходящее время, в иранском курдском городе недалеко от границы с Ираком. В крупнейших городах Ирана только что вспыхнули студенческие протесты. Хотя там, где я был в это время, не было никаких протестов, переполошившийся режим забросил свою сеть более широко, чем обычно. Они привели меня в одно из зданий Министерства безопасности и разведки - одного из тех невзрачных, окруженных стеной комплексов, которые украшают ландшафт репрессивных государств. Коренастый, жестокий и лишенный чувства юмора чиновник разведки в штатском рявкал приказы своим подчиненным стражам революции, после того как он взял мой паспорт и приготовился вызвать своих начальников в Тегеране. После того как он исчез в здании, последовало нескольких часов допроса коммандос революционной гвардии. Они не обходились со мной плохо - хуже всего было то, что я вынужден был сидеть на солнце в течение всего времени, тогда как они пили и задавали мне вопросы. Они недалеко ушли со мной, так как я не говорю по-персидски.
Это, возможно, был бы ничем не примечательный случай (т.е. для того, кто делает на месте докторскую диссертацию о курдском национализме), если бы я не увидел, как в комплекс ввезли двух человек. Белый пикап с двумя молодыми, растрепанная курдскими мужчинами, стоящих на лавке, с руками, пристегнутыми к металлической перекладине на кабине грузовика, выехал во двор. Наши глаза встретились, и я никогда не видел такого пепельно-белых взглядов жертв террора, ни до, ни после. Никто не произнес ни слова, их обоих сразу проволокли в здание, под аккомпонемент сердитого рявканья министерского чиновника в штатском. Я понятия не имею, за что они были арестованы и что с ними произошло. При отсутствии журналистов в области и свободы информации при режиме, который даже не следует своим собственным законам, я никогда не узнаю, что с ними произошло. Я был освобожден через несколько часов, и понес вещи в автобус, отъезжающий подальше от иракской границы.
Это трудно объяснить, но, несмотря на то что я видел худшие вещи, и до и после, это простое маленькое происшествие запечатлелось в моей памяти. Годы спустя, когда я сидел на интервью с лидерами Комала и Демократической партии Иранского Курдистана на их базах в Ираке, я снова вспомнил эти два лица. Мрачное, отрешенное и тихое достоинство многих повстанцев Комала и ДПКИ напомнили мне о них. Может быть, это манеры, общие для иранских курдов, которые видели слишком много, я не знаю. Незванные, лица этих двух молодых людей приходят вновь снова и снова, когда я читаю о новой казни, и мне становится интересно, о скольком мы не читаем. Я думаю, для меня они стали символизировать бедственное положение курдов в международной совести столько лет - неизвестных, незамеченных и неоплаканных.
Дэвид Романо - обозреватель "Рудав", профессор ближневосточной политике в Универститете штата Миссури и автор книги "Курдское национальное движение" (2006, Cambridge University Press).
Иранские курды: в тени Тегерана
1969 | 0 |