новостной сайт о событиях в курдском регионе

Эрнест Султанов

Новая модель развития, которую реализует премьер-министр Турции Реджеп Эрдоган, построена на современном варианте исламской экономики, преодолении внутринационального кризиса и смене внешнеполитического статуса Анкары. 

ВНУТРЕННИЙ МИР

     Добиться долгосрочной стабильности в стране на базе модели, в основу которой был поставлен турецкий национализм, не удалось. Курды неоднократно поднимали восстания, в том числе и под религиозными лозунгами. Поэтому одним из главных результатов, достигнутых правительством Реджепа Эрдогана, стала предложенная им новая модель национального примирения в Турции. Правящая Партия Справедливости и Развития (ПСР) использовала опыт оттоманского государства, в котором не было ни турков, ни курдов, а были мусульмане. Исламская платформа ПСР оказалась особенно близкой крайне религиозному курдскому населению. Показательно, что уровень голосов, отданных за ПСР в курдских районах, традиционно выше среднего уровня по стране.

     В то же время правительство Реджепа Эрдогана активно инвестирует в социально-экономическое развитие преимущественно курдского Юго-Востока страны. Началось восстановление сельского хозяйства, деградировавшего в 80-х-90-х годах ХХ века. Кроме того, эта часть страны в последние годы стала важным экспортным центром, ориентирующимся на иракский рынок. Только в Северном Ираке работает порядка 1200 турецких компаний, торговый оборот которых в прошлом году составил семь миллиардов долларов.

     В этом плане показательно, что Рабочей Партии Курдистана (РПК) так и не удалось развязать партизанскую войну в Турции. Прежде всего, это связано со снижением поддержки РПК со стороны турецких курдов, которые почувствовали реальные позитивные результаты политики правительства Реджепа Эрдогана (новые рабочие места, улучшение социальной инфраструктуры, повышение внимания к национальной культуре). Это значительно снизило привлекательность РПК, которая раньше была одним из немногих работодателей и социальных институтов на Юго-Востоке Турции.

     Свою роль в формировании нового турецкого социума сыграло и открытие границ с Ираком. В результате турецкие курды смогли почувствовать разницу между демократической и экономически развивающейся Турцией и Иракским Курдистаном, управляемым бывшими полевыми командирами. В этом плане жители Юго-Восточной Турции при всей своей "курдскости" четко отделяют себя от "братьев" из Северного Ирака. Дело в том, что новая Турция с ее усиливающейся экономической и политической ролью является привлекательным проектом в глазах не только турецкого, но и курдского населения. Соответственно, интеграция разных народов идет не на основе силы, а на базе заинтересованности и участия в новом "общем" проекте.

     Власть переста¸т быть чужой для курдского населения Турции. Помимо того, что в меджлисе ПСР представляют 79 депутатов-курдов, сам Реджеп Эрдоган был впервые избран в Сирте на Юго-Востоке Турции. Кроме того, лидер ПСР является частым гостем в регионе, и митинги с его участием собирают гораздо больше людей, чем мероприятия, организованные сторонниками РПК. При этом, в отличие от большинства бывших лидеров страны, курды считают его "своим". Реджеп Эрдоган не является выходцем из истеблишмента. Он ведет себя как хороший мусульманин, что тоже имеет значение для консервативных курдов.

     Еще одним фактором национального примирения стало усиление доверия к госинститутам. Благодаря правительству Реджепа Эрдогана началось возвращение курдских беженцев, ранее бывших благодатной почвой для кадровиков РПК. В одной из наиболее пострадавших провинций Турции, Тунджели, с 2002 г. было восстановлено 14 деревень. Представляющие ПСР губернаторы также сыграли конструктивную роль, не допустив проведения военными карательных операций в ответ на организованные РПК теракты на территории Турции. Если в предыдущий период ответом на убийства военных были репрессии в курдских районах Турции, то в новых условиях армия по согласованию с политическим руководством нанесла ответный удар по базам РПК на территории Северного Ирака. В свою очередь, и прокуратура преодолела табу на расследования убийств и похищений силовыми структурами курдов, симпатизировавших РПК.

     В рамках нового "турецкого" проекта было создано большое количество менеджерских мест для курдской элиты. В начале этого года был запущен канал турецкого гостелевидения на курманджи (основном диалекте курдского языка), эфирное время на котором получил ряд влиятельных бывших политических и богемных националистов. В свою очередь, бизнесмены из Юго-Восточной Турции фактически играют роль "пограничных беев", которые в оттоманский период расширяли влияние государства "вовне". В сегодняшних условиях они формируют новые рынки для турецкого экспорта на Ближнем Востоке, прежде всего, в Сирии, Ираке и Иране. На политической сцене присутствует в том числе и "курдская" Партия Демократического Общества (ПДО), 20 представителей которой были избраны в парламент в 2007 г. В ходе муниципальных выборов в марте этого года ПДО усилила свои позиции, в частности, получив большинство в одном из крупнейших городов Турции Диярбакыре. Фактически это означает разделение ПСР ответственности с "системными курдами" на Юго-Востоке страны. Таким образом, увеличиваются и перспективы завершения конфликта: показательно в этой связи и начало переговоров о полном разоружении РПК, прошедших в начале этого года на территории Ирака.

     

     ИСЛАМСКАЯ ЭКОНОМИКА

     Другим аспектом реализуемого партией Эрдогана проекта Турции является новая модель экономики, которую западные эксперты определяют как "экономику исламского протестантизма". Заслугой правительства ПСР стало появление еще одного экономического центра Турции — Центральной Анатолии. При этом, именно ислам стал идеологией экономического процветания в этом регионе. С одной стороны, тяжелый, хорошо оплачиваемый труд был определен как "богоугодное дело", а с другой, неэффективное использование капитала (его замораживание, например, на счетах в банках) определено как "грех". Так, по мнению одного из сторонников ПСР и главы крупного холдинга Мустафы Буйдака, "открыть фабрику — это такое же богоугодное дело, как и молитва". А поскольку новый турецкий бизнес происходит из одной социально и религиозно мотивированной среды, можно сказать, что уровень доверия, играющий важную роль в преодолении кризиса, здесь крайне высок.

     Развитие Турции при правительстве Эрдогана было связано с реальным, а не финансовым сектором. Таким образом, нынешний кризис повлиял на Турцию гораздо меньше, выразившись в спаде экспортно-ориентированного сектора турецкой экономики на 35% по сравнению с показателями прошлого года (прежде всего, из-за снижения экспорта в Европу). Одновременно снижение цен на сырьевые ресурсы позволяет значительно снизить стоимость экспорта и дефицита торгового баланса: в докризисный период он доходил до 40 млрд. долл. в год, а по прогнозам на 2009 г. снизится в четыре раза. Дело в том, что каждые десять долларов цены нефти соответствуют четырем миллиардам в импортной корзине Турции. При этом, даже несмотря на мировой кризис, рост турецкой экономики по прогнозам составит в 2009 г. порядка 4%.

     Кризис дает правительству Реджепа Эрдогана дополнительное время для преодоления инфраструктурных проблем турецкой экономики. При сохранении докризисных темпов роста потребления электроэнергии (8% ежегодно), экономическое развитие должно было замедлиться уже в ближайшие годы из-за нехватки генерирующих мощностей. Аналогичная проблема существовала и в транспортной системе. Дело в том, что с 70-х годов государство практически перестало вкладывать в развитие железных и автодорог. Транспортные проекты, без которых невозможно наращивание экспорта, стали одним из приоритетов правительства ПСР. Длина шестиполосных автодорог увеличилась почти в два раза, а в железные дороги было инвестировано больше, чем за предыдущие сорок лет. При этом основные транспортные проекты, включая железнодорожный туннель через Босфор, будут реализованы в 2010-2015 г.

     Рынки сбыта турецкой продукции диверсифицированы, что является существенным преимуществом по сравнению с конкурентами. Если экспорт в Европу обвалился, то торговый оборот с ближневосточными партнерами Турции, наоборот, увеличился. В условиях торговых санкций против Тегерана Турция постоянно наращивает свое присутствие на иранском рынке. А турецкий экспорт в Ирак, даже несмотря на кризис, увеличился по сравнению с аналогичным показателем предыдущего года на 75%.

     Одним из символов доверия к модели развития, предложенной премьером Эрдоганом, является незначительное падение рынка недвижимости в Турции. Богатые мусульмане, включая жителей Персидского залива, продолжают покупать дома и квартиры, прежде всего, в Стамбуле, чтобы в случае необходимости "спокойно переждать кризис". У Турции в этом плане есть преимущество и перед Европой, и перед арабскими странами. Дело в том, что речь идет, с одной стороны, о свободной и демократической стране, а с другой — мусульманской, что позволяет избежать бытовых трудностей.

     

     ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА 

     По своему коалиционному потенциалу Анкара является лидером мирового уровня. Премьер Турции — фактически единственный из общепризнанных мировых лидеров, кто четко высказался по поводу войны в Газе. "Давосская речь" Реджепа Эрдогана стала одним из главных факторов, определяющих будущее развитие Ближнего Востока. На фоне победы правых в Израиле жесткая позиция Турции оказалась гораздо более дальновидной, чем египетско-саудовская линия на негласную поддержку Израиля. Одновременно Анкара переиграла и Тегеран. На фоне неспособности иранцев оказать эффективную помощь ХАМАС турецкое руководство совершило прорыв на "информационно-политическом фронте".

     Таким образом, Анкара заявляет о своем лидерстве в мусульманском мире. Еще до "Давосской речи" партия Реджепа Эрдогана была образцом для политических движений, прежде всего оппозиционных, в арабском мире. "Братья мусульмане" в Египте ориентируются на "турецкий опыт". В ряде арабских стран, в частности Марокко, были созданы тезки ПСР. Один из лозунгов палестинского правительства: "Хамас — это Эрдоган, а не Талибан". Общественное мнение в мусульманском мире крайне позитивно относится к Анкаре: например, впервые с 1918 г. на прошедших в арабских странах демонстрациях развевались турецкие флаги.

     Коалиционный потенциал — это главное преимущество Анкары по сравнению с другими, и не только региональными, игроками. Турция вс¸ больше вытесняет Египет в роли посредника в ближневосточном урегулировании. По сравнению с Анкарой, Каир больше не является над¸жным партнером по переговорам: его гарантиям не доверяют. В этом плане показательно, что египетскому руководству так и не удалось добиться создания коалиционного правительства в Палестине на своих условиях. В свою очередь, именно Анкара выступала посредником по обмену пленными между Израилем и "Хизбаллой". Кроме того, именно турецкое правительство было переговорным каналом по обмену пленными между Хамас и Израилем, а также по возвращению Голанских высот Сирии. Таким образом, именно Турция может сыграть ведущую роль в ближневосточном урегулировании.

     У турецкого руководства отличные отношения с Тегераном. Неслучайно именно президент Турции Абдулла Гюль выполнял роль посредника между новой американской администрацией и иранским руководством. Одновременно благодаря посредничеству и гарантиям турецких властей состоялась встреча между пакистанским и афганским руководством. Турция является и единственной страной, наработавшей отношения с различными сторонами внутриафганского конфликта. Помимо объединяющего религиозного фактора свою роль здесь сыграл приоритет, уделяемый турецким контингентом реализации инфраструктурных проектов (школ и дорог). Показательно, что турецкие политики — фактически единственные из представителей стран-участников операции в Афганистане, кто посещает не только военные базы в стране.

     Показателем новой внешней политики Турции является е¸ роль в урегулировании ситуации на Кавказе, где Анкара предложила платформу, включающую Россию, Азербайджан, Армению. Речь уже ид¸т о возобновлении дипломатических отношений с Ереваном, крайне заинтересованным в этом: ведь турецко-армянский торговый оборот уже в три раза превышает торговлю Армении с е¸ главным союзником — Россией. Это поможет Анкаре закрыть тему "геноцида армян" и вплотную заняться разрешением карабахской проблемы. Турция значительно усилила свое влияние и в Грузии, в основе которого лежит большое количество создающих общие интересы экономических проектов. Кроме того, инфраструктурно Грузия становится вс¸ более привязана к Турции. Это и железнодорожная ветка от Карса до Тбилиси, и открытие автомагистрали по побережью Черного моря от Самсуна до грузинской границы.

     Энергетическая безопасность, несмотря на кризис, останется приоритетной темой. При этом Турция является стратегическим партнером для поставщиков нефти и газа. В 2003 г. было подписано соглашение о строительстве панарабского газопровода из Египта в Турцию. Аналогичное соглашение заключено в 2007 г. между Ираном и Турцией. Лоббируемый европейцами газопровод Nabucco также должен пройти через Турцию. Кроме того, по ее территории проходит "Северный стратегический трубопровод" из Киркука в Джейхан и нефтепровод Баку—Джейхан. В этом плане показательно, что Турция стремится играть не просто роль транзитной страны, но и экспортера нефти и газа, покупая сырь¸ на своей границе и перепродавая его дальше в Европу. То есть фактически речь идет о стремлении правительства ПСР восстановить историческую роль Стамбула в рамках нефте-газового "Шелкового пути".

     

     ВТОРАЯ РЕСПУБЛИКА

     Таким образом, относительный успех ПСР на административных выборах дает правительству Реджепа Эрдогана стимул на продолжение начатых реформ, включающих и разработку новой Конституции. Фактически речь идет о создании Эрдоганом Второй Республики, заявляющей о своем новом месте в мире. И здесь необходимо отметить как внешний, так и внутренний консенсус по этому вопросу. Если на выборах 2007 г. старые партии смогли противопоставить растущей популярности ПСР лозунг противодействия "исламской угрозе", то теперь они конкурируют с ПСР в рамках новых правил. Так, лидер основной оппозиционной левоцентристской партии Дениз Байкал (Народно-Республиканская Партия) поддержал Эрдогана во время войны в Газе и активно использовал религиозный фактор (кандидаты — женщины, носящие хиджаб) в своей кампании в курдских районах Турции. Таким образом, произошло переформатирование оппозиции, которая фактически становится элементом новой системы. Более того, электоральный успех конкурентов ПСР позволит партии сохранить эффективность и избежать застоя и коррупции, потенциально возможных в условиях монополии власти, особенно учитывая прошлый опыт Турции.

     Армия также демонстрирует понимание своей новой роли: поддержание внешней, а не внутренней стабильности. Дело в том, что с правительством ПСР связаны наиболее активные действия турецких военных вне границ страны. Турецкий военный контингент присутствует в Афганистане и Ливане, а также проводит антитеррористические операции в Ираке. В этом плане показателен процесс против подпольной сети противников правительства, по которому были арестованы несколько отставных генералов. Спокойная реакция руководства вооруженных сил является показателем их примирения с новой моделью.

     Да и нынешний лидер США фактически подтвердил новую роль Анкары, посетив Турцию без какой-либо привязки к Греции. Вашингтон заинтересован в недопущении неконтролируемого взрыва на Большом Ближнем Востоке, а следовательно — в авторитете и переговорном потенциале правительства Реджепа Эрдогана. Турция является стратегическим партнером США, имея не только военный контингент в Афганистане, но и обеспечивая переговорный процесс. Кроме того, Турция является единственной страной на Большом Ближнем Востоке, способной сегодня уравновесить растущее влияние Тегерана. Таким образом, выбор Турции в качестве страны, в которую президент Обама совершил свой первый государственный визит, не является случайностью.