новостной сайт о событиях в курдском регионе

Павел Шехтман Выборы в Курдистане – несомненно, имеют громадное значение в курдской истории. С третьей попытки, в регионе наконец обещает возникнуть то, что можно назвать реально работающей демократической парламентской системой. Для того, чтобы осознать их значение, не мешало бы оглянуться на предыдущие попытки и всю историю курдского парламентаризма, насчитывающую всего лишь (но с другой стороны – целых!) 17 лет.

Выборы 1992 года породили надежды, которым, увы, не суждено было сбыться. Ни партии, ни курдское общество не имели в тот момент никакого опыта реальной государственной деятельности. ДПК и ПСК были партизанскими военно-политическими организациями, «заточенными» под борьбу и победу, а также под установление контроля над обществом (что, естественно для всякой партизанской организации, выступающей в роли «альтернативного правительства" – т.е. чем-то, по назначению прямо противоположным парламентской партии. Все это накладывалось на вождистский менталитет, клановость и регионализм, царившие в обществе. К немедленному утверждению демократии, разумеется, такие предпосылки привести не могли, зато привели к гражданской войне, в ходе которой парламент распался на два: эрбильский (из членов ДПК) и сулейманийский (из членов ПСК). И лишь со временем, когда безумие и самоубийственный характер необузданных амбиций стали очевидны, возобладало стремление к компромиссу и совместной политической работе. Парламент был объединен, просуществовав 13 лет – ровно столько же, сколько знаменитый Долгий Парламент времен английской гражданской войны. К счастью, на этот раз дело кончилось не Кромвелем, а новыми выборами.

Выборы 2005 года  проходили в обстановке нерушимого единства всех со всеми. Это имело свои резоны. Необходимо было преодолеть последствия раскола внутри региона и выступить единым фронтом перед Багдадом и другими внешними силами. Это удалось. Оборотной стороной явилось отсутствие всякой конкуренции – т.е. реального выбора.  ДПК и ПСК создали блок, мелкие партии, вместо того чтобы разыгрывать оппозицию, вступили в этот блок и получили свои несколько министерских портфелей. Все это выглядело очень благообразно, однако политическая жизнь в регионе начала напоминать застойное болото. Недоброжелатели уже утверждали, что в Багдаде политическая жизнь гораздо демократичнее, чем в Курдистане. Между тем в обществе нарастали негативные явления: коррупция, кумовство и т.п.; нарастали и протестные настроения, искавшие выхода. Отсюда в какой-то момент – резкий рост популярности исламистов.

Когда были намечены новые выборы, ДПК и ПСК первым заявили, что более не будут вступать в блок с малыми партиями. Это привносило в выборы элемент выбора, но не слишком яркий, ввиду небольшого значения этих партий. И тут произошло нечто непредвиденное – подспудный раскол в ПСК дошел до того, что Нуширван Мустафа пошел на выборы собственным оппозиционным списком. Это взбаламутило тихую заводь, где уже были благополучно поделены все мандаты, и вызвало некоторый шок среди тех, кто считал себя хозяевами положения. Талабани принялся звать Нуширвана обратно в ПСК, соблазняя гарантированными местами в парламенте – к счастью, Нуширван отказался. «К счастью» - не потому, что лично Нуширван лучше (или хуже) Талабани, а его «Список перемен» - лучше (или хуже)  ПСК,  а потому, что в Курдистан был наконец привнесен момент реальной политической жизни и политической борьбы, и странная «двуединопартийная» система наконец столкнулась с реальной конкуренцией – в чем, между прочим, и состоит смысл всякого реального парламентаризма.

 И вот наконец состоялись выборы. Это были настоящие выборы – с выбором, с конкуренцией, честные и транаспарентные – редкий случай на Ближнем Востоке, особенно за пределами Турции и Израиля. Формально, «Курдистанский блок» правящих партий одержал впечатляющую победу, получив как минимум абсолютное, как максимум – подавляющее большинство мест. Фактически – оппозиция продемонстрировала свою серьезность, а ПСК провалился, уступив в собственной вотчине – Сулеймание – новообразованному списку Нуширвана.

Каковы же причины и последствия происшедшего? Не в малой степени причины состоят в том, что Сулеймания, город в социальном отношении передовой, с ее интеллигенцией, либеральными нравами и обширными запросами – в то же время по темпам развития решительно отстает от регионов, управляемых ДПК. Сулейманийцы видят, как Эрбиль застраивается небоскребами, и естественным образом, даже ревниво, сравнивают его его со своим городом. Сравнение выходит явно не в пользу Сулеймании. Учащаются обвинения Талабани в том, что он якобы, вместо того чтобы заботиться о регионе, занялся пристраиванием своих родственников, и т.п. К тому же старый лев Талабани ныне болен, явно не в форме, и вдобавок, став президентом Ирака, настолько вошел в новую роль, что стал допускать ряд высказываний, задевающих патриотическую чувствительность курдов (то он заявлял, что независимость Курдистана – это сон, то объявлял, что РПК должна «сложить оружие или уйти», и т.п.).


ПСК долгое время претендовал на роль «современной партии», сверху вниз поглядывая на «отсталую» и «феодальную» ДПК. Действительно, лидеры ДПК, будучи «по совместительству» племенными вождями барзанцев, традиционно совмещали харизму политических и традиционных лидеров, пользуясь в последнем качестве поддержкой патриархальных масс Бахдинана (не случайно провинция Дохук единогласно проголосовала за «Курдистанский список», практически не заметив оппозиции). Сама же партия была ориентирована на фигуру Барзани (сначла отца, потом сына) как безусловного лидера. Совсем иное было положение у ПСК, исторически сформировавшейся как федерация левых групп разной степени радикализма, до маоистов включительно. Это, с одной стороны, вело к фракционности, а с другой стороны, не могло обеспечить партии столь мощной поддержки патриархальных масс, как в случае с ДПК. Разумеется, это нисколько не угрожало бы партии, если бы она проявила в своей деятельности реальную эффективность и демонстрировала прогресс не только на словах, но и в своих делах.  С последним же случились, очевидно, проблемы, которые привели к нарастанию недовольства не только среди населения Сулейманийского региона, но и внутри самой партии. И еще одно обстоятельство, способствовавшее успеху оппозиции, состоит в следующем. Курды за прошедшие полтора десятилетия разительно изменились. Пришла новая молодежь, образованная, динамичная, общающаяся по Интернету со всем миром; вдобавок в Курдистан вернулось множество курдов из диаспоры, воспринявших западный менталитет. Эти  люди хотят жить в свободном, открытом, современном обществе. Эти люди хотят перемен – и они голосовали за перемены.
Каковы будут последствия? По этому поводу появились уже разного рода прогнозы, нередко фантастические. Карл Левинсон в «Уолл Стрит Джорнэл» предполагает (при том со ссылкой на курдских аналитиков!), что ДПК не пожелает делиться парламентскими местами с ослабленным ПСК (стратегическое соглашение, как известно, предполагает раздел по принципу «фифти-фифти", и, с другой стороны, то, что ослабленное внутренними трениями курдское правительство станет более уступчивым для требований Багдада (сладкая мечта не только Багдада, но и Вашингтона). Для тех, кто реально следит за ситуацией, эти фантазии не имеют под собой никакого основания. Времена, когда подобное было возможно, когда грошовой партийной выгоде  могли принести в жертву общее согласие, стабильность и единство перед лицом врагов – давно канули в прошлое. Курды давно уже поняли, что политическое согласие удваивает их силы, тогда как при раздоре нет выигравших – есть только проигравшие. Безусловно, что стратегическое соглашение не только будет по-прежнему соблюдаться, но и станет еще теснее, так как де-факто усилится процесс объединения ДПК и ПСК в единый блок, а в перспективе – и в единую партию. ПСК (и не он один), несомненно, сделает свои выводы из произошедшего и приступит к реальному реформированию сложившейся системы и очищению накопившихся авгиевых конюшен, обратив максимум внимания на обеспечение услуг населению и борьбу с коррупцией и непотизмом. В вопросах борьбы с Багдадом, разумеется, единая курдская позиция тоже не будет поколеблена, а скорее усилится – достаточно вспомнить, что оппозиция критиковала правительство именно за нерешительность в вопросе Киркука. Единственным отрицательным результатом в этом отношении может стать только некоторый подрыв авторитета Талабани. Но это с лихвой компенсируется тем, что появление в Курдистане президента и парламента, избранных на глазах у всего мира в ходе честных и транспарентных выборов, придаст курдистанским органам власти новый авторитет и новую международную легитимность. Теперь уже никто не сможет ставить под сомнение их положения как выразителей воли курдского народа, и это, наверное, и есть самый главный итог выборов.