новостной сайт о событиях в курдском регионе

2009-07-31 Юрий Набиев, Павел Шехтман
Киркукская земля – поистине золотая: провинция Киркук содержит 2,2% всех нефтяных запасов планеты на сумму более 10 млрд. баррелей и к 2003 году давал 40% иракского нефтяного производства. В последнее время эта пропитанная нефтью земля, как кажется, ждет только искры, чтобы на ней вспыхнул большой пожар. Обвиняют в этом нередко курдов. Ниже мы попытаемся дать общий очерк истории и некоторых (далеко не всех!) аспектов ситуации вокруг Киркука.

Киркук - один из древнейших городов мира, известный со II тысячелетия до н.э. Специалисты, как например О.Вильчевский, включают его в район, в котором сформировался курдский этнос (треугольник Киркук-Эрбиль-Сулеймания). Не зря курды называют его «курдским Иерусалимом». Нынешнее название города происходит от античного арамейского «Карка де бет Солох», то есть «цитадель дома Селевкидов». Таким образом, курды и те, кто в современном Ираке известен как «христиане» (т.е. ассирийцы и халдеи – потомки древних арамеев) являются древнейшим населением города. В VII веке к ним прибавились арабы, в Позднем Средневековье в районе стали селиться также тюркские племена, состав которых менялся в результате войн между Персией и Турцией (так как персы изгоняли суннитов, а турки – шиитов); нынешние киркукские туркмены были поселены в районе уже султаном Мурадом IV после окончательного присоединения города к Османской империи в 1638 году. К воинам Мурада возводило свою родословную большинство знатных киркукских семей, не только туркменских, как Нефтчилер и Авчи, но и арабских, получивших наделы в Киркуке за свою службу в войне с Персией. Градоначальниками Киркука были в основном представители курдской семьи Талабани, и лишь в последние годы Османской империи ими стали туркмены (Nouri Talabany “Who Owns Kirkuk? The Kurdish Case// Middle East Quarterly”, Winter 2007, pp. 75-78, www.meforum.org/1075/who-owns-kirkuk-the-kurdish-case ).

Справочник "Qamusl Al A`ala`m" Шамсадина Сами (1896 г.) описывает Киркук как 30-тысячный город, три четверти населения которого составляют курды, «а остальные туркмены, арабы и другие. Также в городе живет семьсот шестьдесят евреев и четыреста шестьдесят халдеев". По британским оценкам 1921 года – года возникновения Иракского государства – в Киркуке проживало 75.000 курдов, 35.000 туркмен, 10.000 арабов, 1400 евреев, и 600 халдеев. Четыре года спустя комиссия Лиги Наций, занимавшаяся вопросом Мосульского вилайета, определила процентное соотношение в Киркуке так: 63% курды, 19 % туркмены 18 % арабы (Nouri Talabany “Who Owns Kirkuk?” The Kurdish Case// Middle East Quarterly
Winter 2007, pp. 75-78, www.meforum.org/1075/who-owns-kirkuk-the-kurdish-case ). Перепись населения 1957 года, которая считается наименее политизированной, зафиксировала такие цифры: 178.000 курдов, 48.000 туркменов, 43.000 арабов и 10.,000 ассиро-халдеев (The Associated Press. “In north, a new war may pit Kurd against Arab”, www.msnbc.msn.com/id/17136209/page/2/ )

Уже в 1930-е годы арабские племена Убейд и Джибури поселяются на вновь орошенной области Хавиджа, однако систематические попытки изменения демографической ситуации в Киркуке начинаются только после свержения монархии и прихода в власти радикальных арабских националистов. Они были обусловлены тем, что националисты не могли терпеть ситуацию, когда основные запасы нефти Ирака находятся на курдской земле.

В июне 1963 года, при первом баасистском режиме, в районе Киркука были уничтожены тринадцать курдских деревень; из еще 34 деревень были изгнаны жители, замененные арабами (Nouri Talabany «Who Owns Kirkuk?» The Kurdish Case// Middle East Quarterly, Winter 2007, pp. 75-78,
www.meforum.org/1075/who-owns-kirkuk-the-kurdish-case ).В короткий мирный период после Мартовского соглашения между курдами и багдадским правительством (1970-1974), Киркук оказался одним из главных камней преткновения. Договор 11 марта 1970 г. предполагал возвращение депортированных курдов на свои места, проведение переписи населения в октябре 1971 г., и затем по итогам этой переписи определение границ курдской автономии. Ни одно из этих условий так и не было выполнено. Вместо переписи, Багдад начал новые депортации, в то же время, объясняя курдам, что отдать им нефтеносную провинцию никак невозможно и им следовало бы забыть об этом требовании. Но вождь курдов Мустафа Барзани уже провозгласил Киркук столицей будущей курдской автономии. «Киркук – курдский город, и он останется курдским, даже если в нем не будет ни одного курда» - говорил Барзани. «Я не хочу, чтобы потомки пришли на мою могилу и плюнули на нее, сказав: зачем ты продал Киркук?». Появившийся 11 марта 1974 г. закон об автономии, ограничивавший курдскую автономию тремя провинциями (Эрбиль, Дохук, Сулеймания) курды восприняли, как обман; и это послужило поводом для самого массового в истории Иракского Курдистана восстания. После подавления восстания в 1975 году, политика декурдизации Киркука стала проводиться очень интенсивно, достигнув апогея в годы Ирано-Иракской войны и кампании «Анфаль». По подсчетам, между 1963 и 1988 годами в районе Киркука было уничтожено 779 курдских деревень, 493 начальных школы, 598 мечетей, 40 медицинских клиник. Чтобы не допустить возвращения курдов, взрывали конфисковывался скот, уничтожались сады, взрывались колодцы, стирались с лица земли кладбища… В целом, было изгнано 37726 курдских семей, т.е. около 200.000 человек. В самом Киркуке были уволены и заменены завезенными из Арабского Ирака арабами все курдские служащие государственных компаний (и прежде всего главной компании города – Северной Национальной Нефтяной Компании); улицы переименовывались на арабский лад, курдам было запрещено продавать недвижимость курдам (только арабам) и т.д. На Науруз (22 марта) 1991 года Киркук был на короткое время освобожден повстанцами, но несколько дней спустя вновь захвачен саддамовскими войсками. После этого кампания «арабизации» началась по-новому. В 1996 году был принят «Закон об идентичности», согласно которому изгонялись все, кто отказался записаться арабами. Рассказы высланных, записанные «Хьюман Райтс Вотч», однотипны: «они сказали мне: ты должен стать баасистом , ты должен изменить свою (этническую) идентичность, и ты должен участвовать в Джаиш Аль-Кудс» (проправительственная милиция)». Через некоторое время, после того как рассказчик отказывается выполнить эти требования, сотрудники пресловутой «Мухабарат» («Генеральный директорат безопасности») доставляют его вместе с семьей в полицейский участок и вывозят в контролируемые курдами районы, разрешив взять из дома только несколько мелких вещей. Всего, по данным «Хьюман Райтс Вотч» с 1991 по 2003 гг. из Киркука было депортировано от 120.000 до 200,000 неарабов (курдов и туркмен) (Human Rights Watch. IRAQ: FORCIBLE EXPULSION OF ETHNIC MINORITIES. March 2003 Vol. 15, No. 3(E), www.hrw.org/reports/2003/iraq0303/Kirkuk0303-02.htm#TopOfPage ). Высланные бедствовали в провинциях КРГ, где не хватало жилья и работы даже для местных жителей, кое-как перебиваясь на карточки по программе «Нефть в обмен на продовольствие». Недвижимость курдов передавалась в основном выходцам с юга, получавшим также громадные по тогдашним иракским меркам «подъемные». Всего было заселено, по подсчетам, 367 тысяч арабов (Kirkuk -- Past, Present and Future: a Turkmen View,
www.aina.org/news/20070616142054.htm ). В результате, перепись 1997 года зафиксировала в Киркуке уже 58% арабов (Council of Foregn Relations Lionel Beehner. The Challenge in Iraq`s Other Cities: Kirkuk, www.cfr.org/publication/11036/ ).

В апреле 2003 Киркук был освобожден курдскими пешмарга. Это окрылило курдов, возбудив надежды на скорейшее осуществление заветной мечты. Выселенные курды стали возвращаться, часть арабских переселенцев сочла благоразумным уехать в Мосул: всего, по оценкам, покинуло Киркук около 100 тыс. из 367 тыс. переселенцев (Kirkuk -- Past, Present and Future: a Turkmen View,
www.aina.org/news/20070616142054.htm ). Между тем, Барзани и Талабани согласились на требование арабов, чтобы возвращение собственности происходило законным путем и по суду, с выплатой достойной компенсации – хотя фактически курды тогда обладали всеми возможностями, чтобы полностью «вычистить» арабских поселенцев. В результате складывалась ситуация, когда семьи, изгнанные из Киркука, жили под конструкциями городского стадиона в многолетнем ожидании «справедливости по суду», тогда как в отнятых у них домах благополучно располагались арабы, получившие в награду за пользование награбленным еще и деньги. При этом арабы утверждают, будто в Киркук прибыло огромное количество курдов, которые там не жили, тогда как курды для заметания следов уничтожили все документы, свидетельствующие об их реальной численности в Киркуке. На самом деле гибель архивов и земельных кадастров оказалась ударом именно для курдов, так как многие из них больше не могут доказать, что проживали в Киркуке до «арабизации». На выборах 2005 г. голосовало 70.000 курдов, не являющихся жителями Киркука, но признанных депортированными из него ( www.cfr.org/publication/11036/ ) – очевидно, что вернулись даже очень небольшая часть выселенных, если учесть, что в качестве депортированных из Киркука было зарегистрировано 354 тысячи курдов
(IRAQ AND THE KURDS: THE BREWING BATTLE OVER KIRKUK. Middle East Report N°56 – 18 July 2006).
Как казалось, программу мирного и справедливого разрешения киркукского вопроса дала 58 статья Переходного административного закона 2004 года, воспроизведенная затем в виде 140 статьи Конституции. Статья предполагала следующее: возвращение к административным границам до 1976 года (что предполагает возвращение провинции четырех курдских районов и отсоединение двух арабских); добровольное выселение саддамовских колонистов на места прежнего проживания, с предоставлением справедливой компенсации; возвращение депортированных курдов; проведение переписи; и в качестве последнего штриха – референдум по вопросу о том, хочет ли население Киркука присоединиться к Курдистану или оставаться под властью Багдада. Все это должно было быть завершено к концу 2007 года.

Далее, в сущности, повторилась история 1970 года. Ни по одному из этих пунктов, Багдад не сделал ничего – в лучшем случае лишь симулировал деятельность (как например с «комиссией по 140 статье», которая хронически не получала финансирования и откровенно саботировалась арабскими участниками). Арабы обвиняли курдов в «этнической чистке» и всерьез уверяли, (включая представителей правозащитных организаций (!), что никаких депортаций из Киркука вообще не было – число высланных-де не достигало и 12 тысяч, и были это курды, приехавшие в Киркук в последние годы. Все документы, свидетельствующие об обратном, без дальних слов объявляются «поддельными» (IRAQ AND THE KURDS: THE BREWING BATTLE OVER KIRKUK. Middle East Report N°56 – 18 July 2006 p.10). Туркмены со своей стороны утверждали, что Киркук - город не арабский и не курдский, а туркменский, уже на протяжении тысячи лет (т.е. с того времени, когда в нем зафиксированы первые тюрки в качестве гарнизона аббасидских халифов). Все прочие – лишь гости и поселенцы на туркменской земле (IRAQ AND THE KURDS: THE BREWING BATTLE OVER KIRKUK. Middle East Report N°56 – 18 July 2006 p.9). Те и другие уверяли, что власть Эрбиля для них совершенно неприемлема и означает ужасающее угнетение, с которым они никогда не смирятся. К этому добавлялись рассуждения о том, сколь пагубно разделение по этническим границам и сколь прекрасна дружба народов, когда все национальности живут совместно на одной земле, пользуясь разными правами. Это сопротивление подогревалось извне – Анкарой и Дамаском, реально боявшимися, что присоединение к Курдистану нефтеносных областей превратит его де-факто в самодостаточную нефтяную державу. Что Анкара немедленно объявила «красной линией».

Выборы 2005 г., показавшие, несмотря ни на что, сохраняющееся преобладание курдов и давшие им господство в Провинциальном совете, вызвали ярость арабских и туркменских активистов (речь идет именно об активистах, так как многие простые арабы и туркмены не имели ничего против присоединения Киркука к Курдистану, столь контрастирующему с остальным Ираком в отношении стабильности и экономического процветания). Для утверждения дружбы народов, Туркменский фронт (как говорят с подачи Анкары) выдвинул идею, именуемую «32:32:32:4»: согласно ей, все избиратели Киркука должны голосовать по национальным куриям, и в Провинциальном совете Киркука должно быть равное число депутатов от курдов, туркменов и арабов плюс 4 депутата-христианина. Арабы с радостью поддержали эту идею; курды восприняли ее, как наглую попытку перехватить у них руководство провинцией, в которой они составляют большинство. Впрочем, они заявляли, что не против такого порядка, если он будет введен и в других провинциях – например в Мосуле, Дияле, да и в самом Багдаде. Между тем мосульские арабы, после провинциальных выборов не предоставили ни одного правительственного места курдам (составляющим треть населения провинции), тем самым вполне доказав, как они понимают принцип консенсуса и национального согласия там, где в их руках большинство, власть и сила. Следует заметить, что киркукские курды, не соглашаясь на национально-пропорциональный раздел политических должностей, охотно согласились на раздел должностей административных, но… тут уже они встретились с саботажем арабов, которые с саддамоских времен сохранили большинство чиновничьих постов в администрации провинции.

Тем временем, продолжали происходить чудеса вокруг 140 статьи конституции. Когда к концу 2007 года выяснилось, что не реализован еще ни один из подготовительных этапов, курды согласились отложить реализацию статьи на полгода, под святейшие заверения ООН, что она обеспечит техническую помощь в организации референдума. Однако, вместо помощи в организации референдума, миссия ООН принялась заниматься чем-то совершенно иным, к конституции Ирака никак не относящимся – именно измышлением комбинаций, при которых курды бы отказались от референдума да и от самого Киркука. Официально это именовалось «посредничеством» и «поиском компромисса». Курды вежливо выслушивали ООНовские доклады, принимали, кое-что хвалили, но, вобщем оставались при своем мнении – что раз есть конституция, то ее следует исполнять. Между тем в Арабском Ираке все громче стали раздаваться голоса, что, поскольку 140 статья просрочена – она прекратила свое действие и все спорные территории отныне законно должны принадлежать Багдаду. С лета 2008 г. начались спорадические попытки Багдада взять спорные территории под военный контроль, вытеснив оттуда курдских пешмарга. До последнего времени, американцам удавалось разводить противников, не допуская кровопролития. Но американцы уходят…

Разумеется, американцам также совершенно не нужен этот тлеющий фитиль, и они пытаются его потушить – за счет курдов, как той стороны спора, которую они считают наиболее безобидной и для себя неопасной, а, кроме того, не пользующейся международной поддержкой и не могущей создать внешних осложнений. Умиротворители – будь то американцы или ООН – говорят курдам: «кто бы ни был прав в киркукском вопросе, но попытка присоединения Киркука может вызвать войну и непредсказуемые последствия. Ради себя самих вы должны отступиться от Киркука». На резонные вопросы курдов: почему отступиться должны именно они? И почему решение киркукской проблемы предполагается обязательно за счет нарушения конституции, принятой на всеобщем референдуме? – они получают обвинения в неуступчивости, отсутствии прагматизма и пагубном упрямстве. Объяснения курдов, что они собственно уже пошли на компромисс – и в том, что отказались от требований немедленного присоединения Киркука и смирились с тем, что в их домах живут захватчики; и в том, что собственно вообще остались в составе Ирака, и что именно результатом взаимного компромисса была Конституция Ирака – эти объяснения пропускаются мимо ушей. Вы пошли на компромисс – прекрасно; так пойдите же еще раз!

В таком подходе поражает, прежде всего, понимание «духа компромисса и консенсуса» как необходимости уступать свои признанные права только потому, что контрагенту признавать эти права более невыгодно. Для примера, представим себе, что, хотя Россия имеет подписанный и ратифицированный договор о границе с Китаем, Китай в один прекрасный момент начинает требовать, чтобы ему уступили всю Сибирь до Урала. «С какой это стати?» - изумляется Россия. «Ну, хорошо, мы согласны на компромисс и требуем только Приморье». «Компромисс» по Киркуку, имеющий предметом нарушение Конституции, т.е. общепризнанного и высшего общественного договора между всеми силами страны - очевидно, имел именно такой характер. При этом, курды в сущности не сомневаются, что такого рода «компромисс» обеспечил бы «мир нашему поколению» не лучше, чем компромисс в Мюнхене. Он лишь создал бы прецедент, доказывающий, что хотя договоры и конституция должны соблюдаться, но если арабам это невыгодно, то они могут их и не соблюдать. Невозможно сомневаться, что, имея на вооружении такой ценный опыт и прецедент, Багдад не остановился бы на достигнутом, но направился бы в поисках предмета для компромиссов дальше и дальше – и трудно даже представить, докуда он дошел бы в своей страсти к компромиссам.

Наконец нельзя забывать, что речь не идет о конфликте Багдада и Эрбиля, в котором Киркук предстает лишь неким пассивным субъектом земельного спора. Вопрос, собственно, ставится не: «должен ли Киркук подчиняться Багдаду и Эрбилю?» а: «должен ли в Киркуке быть проведен референдум, на котором его жители определят свою судьбу?». Нельзя не заметить, что это – совершенно другая проблема, проблема демократического самоопределения населения Киркука. Возражение состоит в том, что удовлетворение прав курдов является, де, нарушением прав туркменов и арабов, и в этом якобы и состоит вся проблема. Однако по сути, такое возражение исходит из неявной предпосылки, что арабам находиться под властью курдов – несправедливо и непереносимо, тогда как курдам находиться под властью арабов – естественно и от Аллаха заповедано. Поэтому и кажется несправедливым подчинение Курдистану города, в котором есть доля арабского населения и не кажется… ну, хотя бы подчинение Курдистана Багдаду. Что же касается до туркменов, то, поскольку они в любом случае не имеют своего национального правительства, то их проблема (если вынести за скобки демагогию про дружбу народов, которая достигается почему-то именно под властью арабско-шиитского Багдада) – их реальная проблема еще более, чем проблема киркукских арабов, состоит в обеспечении некоторого набора национальных прав. Но тут, очевидно, нет принципиальной разницы, будут ли они обладать этим набором под властью Эрбиля или под властью Багдада. Туркмены Курдистана обладают самыми широкими правами, и не известно никаких фактов их малейшего ущемления; туркменам Киркука официально была обещана автономия в составе Курдистана; в общем, нет сомнения, что Эрбиль легко пойдет на удовлетворение любых требований киркукских туркменов и арабов – если они только будут выдвинуты. Видимо, именно на этом пути следовало бы искать варианта решения проблемы, который устраивал бы все стороны и при том не противоречил конституции. Но вместо выдвижения реальных требований и обсуждения реальных проблем, слышны лишь демагогические рассуждения о городе дружбы народов, курдских притязаниях и пагубности разделения по национальным границам. Это – лишнее доказательство, что речь идет вообще не о реальных запросах населения, а о шовинистических амбициях, идущих рука об руку с политикой соседних государств. «Курды не должны получить киркукскую нефть никогда, ни за что и ни при каких обстоятельствах» - таков постулат, исповедуемый во всех столицах региона, включая Багдад. Беда в том, что там, где для других речь идет о нефти – для курдов она идет о грабительски отнятой у них родной земле и об их национальных правах, теоретически признанных, но практически открыто попираемых. А за такие вещи народы имеют странное свойство держаться до последнего и вопреки всяким прагматическим соображениям.