новостной сайт о событиях в курдском регионе

Опользе американских ошибок

Сергей Кузнецов chaskor.ru 
Если афганскую операцию Вашингтона по горячим следам терактов 11 сентября 2001 года мировое сообщество целиком и полностью поддержало, то этого нельзя сказать о другой военной кампании США, из тени которой «Несгибаемая свобода» выбралась совсем недавно. Речь, естественно, ид¸т об имевшей куда более громкий резонанс в мире войне в Ираке, ставшей визитной карточкой всей эпохи президентства Джорджа Буша-младшего.

Штаты сами виноваты в том, что очень сильно испортили имидж и подорвали свои позиции в мире (прежде всего в моральном плане) обоснованием причин для вторжения в Ирак. И если основной предлог, связанный с наличием у Хусейна ОМП и угрозой его применения против Запада и так был сомнителен (не будучи изначально совсем уж откровенно надуманным), то другая причина — связи Ирака с «Аль-Каидой» — походила на откровенный бред. В светском по мусульманским меркам обществе саддамовского Ирака не было места даже умеренным исламистам. В нем царила абсолютная монополия партии «БААС» (как у нас КПСС до позднесоветских времен), а членство во всех остальных партиях каралось смертной казнью. Иракский раис морально и очень существенно материально поддерживал только палестинцев (в частности, семьи шахидов и созданную им «Джейш Аль-Кудс» — «Армию Иерусалима») в их борьбе против Израиля. Для радикалов он был таким же врагом, как и «Большой Сатана» (США).

Гораздо более выигрышным мог бы стать лозунг свержения тирании, сделай Вашингтон на него упор. Вернее, он, конечно, использовался при информационной артподготовке военной фазы свержения багдадского правителя, но был даже не на втором, а на третьем плане. Скорее всего, в таком случае при грамотной раскрутке демонического образа Хусейна (а американцам в таких делах равных нет) и компания союзников оказалась бы более многочисленной и более представительной, чем та, которая в итоге пошла в Ирак за США. Бушу всего-то нужно было сказать про «свержение одной из самых жестоких в истории тираний», что было бы абсолютной правдой, а не выдумывать предлоги про ОМП и «Аль-Каиду». Конечно, «прогрессивное человечество» опять подняло бы крик о «лицемерном обосновании войны за иракскую нефть», но по крайней мере это абсолютно не сравнилось бы по степени имиджевых потерь для Вашингтона с так и не найденным в Ираке ОМП. Такая позиция стала бы проявлением двойных стандартов Штатов: они восстановили дипотношения с Багдадом в 1984 году и до разрыва в 1990 году закрывали глаза и на репрессии против шиитов, и на химические атаки против курдских селений. Тем не менее свержение Хусейна с гуманитарной точки зрения было вполне оправдано (в отличие от того, как Запад применял лозунг «гуманитарной интервенции» в обоснование бомбардировок Югославии весной — летом 1999 года).

В случае с саддамовским Ираком слово «тирания» представляет собой не избитое клише, которое администрация Буша готова была лепить на любую страну (особенно забавно оно вяжется с Ираном, ставшим по степени свобод одним из самых демократичных исламских стран), а самую суть.

Режим Хусейна, который начинался как авторитарный, да ещ¸ скреплявшийся народной поддержкой во время ирано-иракской войны (перед фактором внешней угрозы), быстро превратился в самое настоящее царство террора и геноцида сталинского типа. В его времена можно было угодить за реш¸тку только за нечаянно пролитый кофе на изображение президента, украшавшее первые полосы всех газет. Это весь остальной мир узнал о существовании Абу-Грейб лишь весной 2004 года в связи с пытками заключенных, а сами иракцы прекрасно знали эту тюрьму до этого, называя это мрачное место не иначе как «дар аль-моут» — «дом смерти». Из десятков тысяч человек, которых саддамовские органы госбезопасности («Мухабарат») бросали в эту «багдадскую Лубянку» по малейшему подозрению в неблагонадежности, обратно практически никто не вышел. Всепроникающая атмосфера страха и террора сделала сумевших выбраться из страны интеллигентов и «несогласных» эмигрантами (а это сотни тысяч человек), а простых иракцев — крайними фаталистами.

Символично, что реалии саддамовской эпохи оказались персонифицированы в деяниях старшего президентского отпрыска Удея, которому Саддам благоволил в качестве своего преемника (на фоне этого патологического садиста, психопата и маньяка его отец вообще кажется милым и добрым, хоть и с небольшими странностями, человеком). Помнится, в сталинские времена у нас за проигрыш командам из идеологически враждебных Москве стран расформировывались целые спортивные коллективы. Удей же, возглавлявший НОК Ирака, самолично пытал с изуверской жестокостью «не оправдавших высокое доверие» спортсменов. Примечательно, что сами иракцы еще сильнее радовались известию о смерти Удея и его брата Кусая, чем свержению Саддама. Они не могли в это поверить до тех пор, пока по телевидению не были показаны трупы братьев, погибших в результате штурма американскими войсками их убежища в Мосуле в июле 2003 года.

А окончательный вердикт выродившемуся режиму Саддама вынесли сами иракцы, не ставшие за него воевать. В сегодняшнем мире Ирак, надо полагать, далеко не единственный пример, когда окружение какого-нибудь правителя можно просто купить, но народ-то не купишь. Он будет воевать против любых оккупантов, независимо от степени военного превосходства последних, какая бы власть в стране ни была. Иракцы, однако, показали, что есть определ¸нный предел в патриотических чувствах, когда не помогает даже пропаганда агонизирующего тоталитарного режима, остающегося один на один перед лицом внешней угрозы.

Режим полпотовских людоедов не камбоджийцы свергли (те, кто еще был жив к концу 1978 года, гнили в трудовых лагерях), а вьетнамская армия, но ни один нормальный человек не называет ее «агрессором, поправшим нормы международного права». Ведь вторгшись на территорию Камбоджи, вьетнамцы формально грубо нарушили суверенитет соседней страны, вмешавшись в ее внутренние дела. И действительно, формально это было внутренним делом полпотовцев — убивать мотыгами сотни тысяч своих соотечественников для построения «стопроцентного коммунистического общества». Правда, такая, кажущаяся естественной, реакция на свержение кампучийских выродков сложилась далеко не сразу. Парадокс в том, что «красные кхмеры» умудрялись представлять Камбоджу в ООН аж до 1993 года, благодаря... США, которые, мучимые вьетнамским синдромом после своего индокитайского фиаско, в пику Ханою готовы были поддерживать на международной арене даже этих нелюдей.

В идеале, конечно, тиранию должен свергать собственный народ. Многие в мире не питали никаких симпатий к режиму Хусейна, прекрасно разобравшись в его сути. Они искренне желали его падения, но от рук собственного народа. Однако, как видно на примере той же многострадальной Камбоджи, так бывает не всегда. И как показывает история, самые кровавые режимы свергаются внешними силами. В качестве ещ¸ одного примера можно привести, быть может, самого одиозного африканского правителя последних десятилетий — угандийского людоеда (в прямом и переносном смыслах) Иди Амина, чей режим пал в апреле 1979 года в результате вторжения танзанийских войск. Органы безопасности таких режимов в состоянии держать ситуацию под контролем, пресекая малейшие попытки не то что народных восстаний, но даже недовольства, однако моментально рассыпаются под воздействием внешних сил. Даже весной 1991 года восстания шиитов на юге и курдов на севере Ирака могли иметь успех только в том случае, если бы им помогли американцы, но вместо этого янки, разгромив иракскую армию в Кувейте и остановившись на границах Ирака, предали тогдашних исторических союзников.

Спрашивается, что плохого в том, что порочная политика Буша надолго (а скорее всего, навсегда) привила Америке психологический иммунитет от силового насаждения демократии в мире, если его жертвой стал один из самых без всяких натяжек варварских режимов в истории человечества? Если под вторжение в Ирак американских войск и подходит определение «агрессия», то только формально. Нельзя назвать агрессией вторжение, приведшее к краху в буквальном смысле слова кровавой диктатуры. А вот если бы целью военной кампании Штатов стало свержение, скажем, абсолютно ничем не примечательного режима Башара Асада в Сирии, то это уже не было бы ничем оправдано. Это была бы стопроцентная агрессия с еще более плачевными для США последствиями.

Что касается послевоенного устройства страны, Белый дом мог бы сказать, к примеру, о ливанском варианте, предполагающем участие в управлении страной основных этноконфессиональных групп населения. Собственно, другого пути для страны со сложной этносоциальной структурой нет. Но республиканцы задались идеей фикс провести демократизацию Ирака на западный манер, которая, по их мысли, должна была сразу вырасти после десятилетий тоталитаризма (да ещ¸ в западном варианте!). Так что плохого в том, что практика только разбила вдребезги представления неоконсерваторов об американоцентризме мира, если при этом она создала предпосылки для функционирования нормального, по крайней мере по ближневосточным меркам, государства, а не репрессивного режима сталинского типа?

Главная претензия аль-Хашими сводится к недостатку так называемых компенсационных мандатов для избранников иракцев, проживающих за границей. Он предлагает увеличить их число с 5% от общего количества кресел до 15%. Расч¸т ид¸т на то, что все они окажутся суннитскими, поскольку зарубежный электорат состоит в основном из бежавших после свержения Саддама суннитов.
Читать дальшеДетская наивность неоконов, усугубленная впечатляюще легкой военной победой, обернулась массой грубейших ошибок в Ираке, очень дорого обошедшихся Штатам. Одна из основных — прямолинейная дебаасизация (как минимум на первых порах нужно было использовать опытный административно-хозяйственный аппарат БААС, так как подавляющая часть членов этой партии не были идейными баасистами, а состояли в ней исключительно из прагматичных соображений — сделать карьеру в саддамовском Ираке можно было, только будучи членом «единственной и направляющей силы», как в КПСС в советские времена), быстро перет¸кшая в тотальную десуннизацию страны (а это стало толчком для развертывания вооруженной борьбы местных суннитов). Другие ошибки — расформирование иракской армии, заменой которой силы коалиции так и не стали (они физически не могли установить ж¸сткий оккупационный контроль над всей страной и прикрыть границы с Сирией и Ираном), и чрезмерная прямолинейность и топорность в интерпретации свержения Саддама во взаимоотношениях с Сирией и Ираном. В итоге сама жизнь, во многом в лице тех же Ирана (поддержкой проиранских группировок в Ираке) и Сирии (содействием джихадистам, мечтавшим побыстрее встретиться в бою с «крестоносцами»), которым Буш «прописал» членство в «оси зла», очень сильно помогла самому «доктору» излечиться от своей навязчивой идеи.

За что действительно стоит отдать должное Бушу, так это за то, что в ситуации, намного худшей той, которая была в Чечне в 1995—1996 годах, он не повторил нашу ошибку и не вывел войска. Перелом в борьбе против радикалов в Ираке произошел именно при нем, в конце его второго президентского срока. К тому моменту, когда Барак Обама стал президентом, уже стала очевидна необратимость тенденции постепенного улучшения в сфере безопасности и джихадистам в Ираке было нанесено серьезное военное поражение. Чем мог стать Ирак с развернувшимся там исламским радикализмом в случае его триумфа, даже трудно себе представить. Вывод американских войск в той ситуации, чего истерично требовала «прогрессивная мировая общественность», стал бы больше чем преступлением. Очень скоро последствия этого шага почувствовали бы на себе очень многие страны, в том числе и Россия. На иракском фоне Ичкерия образца 1996—1999 годов показалась бы просто маленькой неприятностью.

Как видно, упертость бывшего президента США сыграла в данном случае на благо. И очень большое для всех благо. Так спрашивается, что плохого в том, что политика американского экс-президента сама же себя и погубила (заодно сильно надорвав военные возможности Вашингтона), если при этом она принесла для всего мира несомненную пользу: аккумулировала на американские войска основные силы радикального ислама, съехавшиеся на джихад и потерпевшие на просторах Месопотамии серьезное военное поражение?