новостной сайт о событиях в курдском регионе

Сергей Кузнецов
О закономерностях и парадоксах несостоявшегося провала США

Так бывает. Казалось, почти выигранная война в Афганистане превращается для Вашингтона в бесконечный сериал с неопределенным концом. И наоборот, в войне, в которой все было против Штатов и которую по всем прикидкам они должны были проиграть, достигнуты реальные успехи.

Хаоса в Ираке в первые постсаддамовские годы американцам в любом случае избежать не удалось бы. Падение тирании никогда не проходит гладко. Разница только в масштабах бардака, охватывающего страну на первых порах. Свержением Саддама янки сорвали крышку с котла, в котором клокотали десятилетиями не решавшиеся, а загонявшиеся вглубь (и оттого только усугублявшиеся) противоречия и проблемы полиэтнического и многоконфессионального иракского общества (в первую очередь — между суннитами и шиитами, а также между арабами и курдами).

 Другое дело, что не соверши Штаты сами массы ошибок, принявшей совершенно чудовищные формы анархии удалось бы избежать. США вторжением в Ирак спровоцировали и своим поведением слона в иракской посудной лавке, даже усугубили хаос, но не они создали предпосылки для его возникновения.

Безысходность заколдованного круга насилия, в котором оказался Ирак, быстро породила у многих иракцев такое поразительное, на первый взгляд, явление, как ностальгия по «железной руке» Саддама, при котором действительно был порядок. Но это легко объяснимо: в условиях анархии человек подсознательно обращается к временам, когда он себя чувствовал защищенным. Помнится, у нас тоже в эпоху разгула преступности в 1990-е годы старшее поколение искренне сетовало (да и сейчас это можно услышать) на то, что стране не хватает Сталина... Сейчас же, после значительного улучшения ситуации в сфере безопасности в Ираке, о покойном диктаторе вспоминают, наверно, только в его родном Тикрите.

Видимо, нужно было время на то, чтобы основная острота застарелых противоречий и новых проблем «выкипела». Помимо массы внутренних факторов, вырвавшихся наружу, значительную лепту в хаос, поставивший страну на грань войны всех против всех, внесли и внешние: усиление влияния Тегерана на иракских шиитов и особенно съехавшийся на войну с «крестоносцами» джихадистский интернационал. И если с определенным иранским влиянием Багдаду волей-неволей придется жить и дальше, то иракская эпопея исламских радикалов наглядно показала, почему первоначальная притягательность и зачастую широкая поддержка местным населением джихадистских организаций в итоге сходит на нет и оборачивается против них самих. Причина проста — фанатичное стремление насадить порядки и нормы «чистого ислама» в той своеобразной интерпретации, как их понимают «Аль-Каида» и близкие к ней организации.

 Именно поэтому ключевой шаг американских военных (раскол вооруженного сопротивления путем заключения союза с суннитскими повстанцами и формирования из них так называемых «отрядов бдительности» («сахва») с привлечением их для борьбы против своих недавних союзников — «воинов Аллаха»), обеспечивший в середине 2007 года перелом в иракской войне, был невозможен сразу после начала развернувшейся с середины 2003 года партизанской войны против коалиционных войск.

Дело не столько в твердолобости предшественника Петреуса генерала Джорджа Кейси, сколько в том, что ему банально не повезло со временем командования американскими войсками в Ираке. В 2003—2007 годах в ситуативном союзе сопротивления коалиционным войскам оказались объединены два основных течения: национальное (суннитских повстанцев) и джихадистское (боевиков «Аль-Каиды»).

Их абсолютно разные первичные цели (у первых — борьба против оккупации, у вторых — за свой извечный Халифат) еще не были заметны, зато оба течения скрепляла ненависть к американцам и шиитам, ставшим во главе органов управления Ираком.

Однако традиционный почерк джихадистов — зверства, устраивавшиеся в ответ на отторжение местными суннитами и вообще достаточно секуляризированным по мусульманским меркам иракским обществом норм и законов «истинного ислама», наподобие царивших в Афганистане при талибах в 1996—2001 годах, а также массовые теракты с целью еще большей раскрутки набравшего обороты маховика межэтнического насилия по принципу «чем больше хаоса и крови, тем лучше», дали такую трещину между националистами и «воинами Аллаха», что потом она стала только разрастаться. А американцы просто сыграли на этом. И окажись Дэвид Петреус, которому в итоге достались все лавры за такой дальновидный шаг, на месте Кейси тремя годами раньше, ему тоже пришлось бы пройти через это «чистилище». А так отряды «сахва» (самые первые их них появились еще в 2005 году, но как полноценное движение оно было оформлено осенью 2006 года) очень помогли американским морским пехотинцам, в ведении которых находилась провинция Аль-Анбар — вотчина иракской «Аль-Каиды», нанести исламистам поражение.

По иронии судьбы иракские сунниты, доставившие столько головной боли янки на первом этапе мятежевойны, стали потом достаточно лояльными к ним союзниками. Показательно, что почти стотысячный контингент «отрядов бдительности», бывших на полном обеспечении Пентагона, очень не хотел переходить с 1 октября 2008 года под контроль шиитских властей страны из-за взаимного недоверия и настороженности после нескольких лет кровавой шиитско-суннитской междоусобицы, которая стала приобретать черты гражданской войны.

Если брать исключительно военный аспект войны в Ираке, то нельзя не отметить один удивительный факт. Учитывая накал мятежевойны (а по масштабам с партизанской войной на просторах Месопотамии может сравниться только афганская война советских войск), американские войска с 2003 года потеряли пленными и пропавшими без вести фантастически низкое число военнослужащих — меньше десяти (семь, если быть точным). А на данный момент в списке пропавших без вести находится вообще только один солдат, причем это даже не коренной американец, а иракец по происхождению, пропавший больше трех лет назад. Собственно, этот простой факт не только красноречиво говорит об уровне организации и об отношении к человеческой жизни в американской армии, но и весьма забавно вяжется с укоренившимся мифом о «не умеющих воевать американцах». Джи-ай воюют, да еще как. И числом, а еще чаще умением (помноженным, естественно, на абсолютное превосходство в средствах поражения).

Без сомнения, окажись советская или российская армия на месте американской в иракских условиях, потери с «обязательными» для нас сотнями пленных и пропавших без вести, как в Афганистане и Чечне, были бы на порядок больше. Дополнительную ценность вышеприведенному показателю придает то, что мятежевойна в городских условиях, с которой в основном столкнулись янки в Ираке, по степени сложности ее ведения как минимум не уступает противопартизанской войне в афганских горах советских войск, а, скорее всего, и превосходит. В городе ведь технологическое превосходство армии фактически нивелируется, уровень артиллерийской и авиационной поддержки войскам в условиях плотной городской застройки, в отличие от боев в горах, фактически сведен к нулю.

Необратимость ситуации в Ираке очевидна. Конечно, в стране еще далеко не безопасно, продолжают греметь взрывы с периодическими «обязательными» крупными терактами (как произошедший 25 октября в центре Багдада, вообще ставший самым масштабным в иракской столице за последние два года), но нестабильность низкой интенсивности, как известно, может сохраняться годами. Насилие, снизившееся по сравнению с пиковыми показателями первой половины 2007 года на 80—85%, просто так не падает. И, быть может, наилучшим показателем иракского фиаско борцов за построение халифата является красноречивое молчание главного рупора «Аль-Каиды» — Аймана аз-Завахири. Еще пару лет назад второй человек в «Аль-Каиде» с завидным постоянством выступал с видеопосланиями на иракскую тематику. Основной фронт борьбы «воинов Аллаха» против «евреев и крестоносцев» тогда действительно приносил из Месопотамии главным врагам Америки только хорошие новости. Страна буквально тонула в крови: в день погибали многие десятки иракцев, а американские войска каждый месяц теряли в среднем свыше ста солдат убитыми и около шести с половиной сотен ранеными. В пропагандистских видеороликах аз-Завахири даже переходил на откровенный стеб, призывая Джорджа Буша «прислать в Ирак побольше американских войск» (намекая на реализовывавшуюся тогда новую стратегию Белого дома, известную как Surge — отправка в Багдад 5 дополнительных армейских бригад и продление 4000 морским пехотинцам, расквартированным в провинции Аль-Анбар, срока их службы в Ираке), обещая «отправлять в Америку еще больше гробов». С осени 2007 года, однако, тональность выступлений помощника бен Ладена резко изменилась. Теперь аз-Завахири уже обвинял «иракских братьев» (суннитов) в том, что они «предали дело джихада» и «поддались на посулы и козни «Большого Сатаны», разрушившего единство рядов сопротивления». А через какое-то время тема джихада в Месопотамии вообще исчезла из пропагандистских видеообращений бывшего египетского врача.

Кстати, для многих правительств арабских стран Ирак стал своего рода громоотводом, на который они могли направить повышенный градус внутриполитической обстановки, не мешая всем желающим ехать воевать в Месопотамию. В точности повторилась ситуация 20-летней давности, когда мусульманские страны чуть ли не прямо отправляли в Афганистан на войну с советскими войсками своих радикалов в надежде, что если их там не убьют, то, по крайней мере, обратно они не вернутся, а будут строить свой халифат в другом месте. Иракский молох перемолол многие тысячи джихадистов, которые в противном случае отметились бы своими кровавыми подвигами в других странах, в том числе и в России. Такую вот парадоксальную услугу американцы невольно оказали не только своим арабским союзникам, но даже и тем, с кем у Вашингтона издавна непростые отношения — Башару Асаду и Муаммару Каддафи. Сирийский и ливийский лидеры, видимо, от невозможности свыкнуться с мыслью, что янки за свой счет помогают им в ослаблении их исламистского подполья, скрывают свое смятение и неловкость за традиционными антиамериканскими выпадами.

Но еще в большей степени иракской кампанией Буша должен быть доволен Тегеран. Ведь именно падение режима Саддама резко усилило влияние иранского фактора в общественно-политической жизни Ирака (до этого персы довольствовались только помощью находившимся в подполье оппозиционным Хусейну группировкам ВСИРИ и «Ад-Даава») и также пробило для них брешь в доселе практически недостижимый, за исключением, пожалуй, только Ливана, суннитский мир.

Именно после свержения иракского тирана Иран заметно усилил свое проникновение в Палестину, Йемен и Северную Африку и тем самым бросил открытый вызов главному гегемону на Ближнем Востоке — Саудовской Аравии. США, по сути, сами сделали Иран региональной сверхдержавой. Поэтому тегеранские муллы могли бы и смягчить свою воинственную антиамериканскую риторику. Но вообще-то одно другого не исключает. Кто знает, может это на публике Ахмадинежад сыплет банальными тирадами про «борьбу с американским империализмом», а в действительности в тегеранских коридорах власти 43-му президенту США поют осанну.

Но, быть может, самая главная закономерность войны заключается в том, что вранье политиков в действительно демократическом государстве (предполагающем реальную, а не фасадную оппозицию и независимые СМИ, действительно являющиеся «четвертой властью», а не карманным рупором агитпропа) рано или поздно им аукается. Оно и аукнулось Бушу — сомнительными лаврами самого непопулярного президента США после Второй мировой войны с катастрофически низким рейтингом, моментально ударившим по имиджу всей республиканской партии, и уходом в политическое небытие.