новостной сайт о событиях в курдском регионе

А.Г. Гаджиев Институт Ближнего Востока

          С приходом к власти администрация Барака Обамы внесла ряд существенных корректировок в глобальную стратегическую парадигму США. Свои главные внешнеполитические цели новая администрация сформулировала следующим образом: 1) восстановить авторитет Америки в мире; 2) начать диалог с друзьями, партнерами и противниками на основе взаимного уважения; 3) приступить к совместной работе по созданию партнерств.[1] Действуя в рамках этих целей, свой первый заокеанский визит Б. Обама осуществил в Турцию. В ходе проведенных во время и после этой поездки двусторонних встреч и переговоров лидерами обеих стран были заложены основы более тесного сотрудничества между Вашингтоном и Анкарой в ряде региональных вопросов, по некоторым из которых между США и Турцией существуют серьезные разногласия.

При изучении глобальной стратегии Соединенных Штатов на современном этапе необходимо выделить следующие ключевые положения, во многом влияющие на внешнеполитические решения и активность Вашингтона в мире:

1.      Внешняя политика США направлена на усиление американского глобального лидерства.

2.      Америка намерена бороться с глобальными угрозами совместно с другими странами. Соединенные Штаты не могут решать глобальные проблемы в одиночку, но, по их мнению, и другие страны не смогут решить эти проблемы без участия американцев.

3.      Внешняя политика нынешней администрации Белого Дома опирается на «умную силу» (smart power), которая предполагает применение совокупности средств, находящихся в распоряжении государства. Использование «умной силы» также означает, что во внешней политике предпочтение будет отдаваться дипломатии, а не угрозе применения военной силы или односторонним действиям.

4.      США намерены использовать соответствующие механизмы ООН и других международных институтов всякий раз, когда это будет возможным.

Таким образом, «американская исключительность» и, как следствие, стремление к «моральному лидерству в мире» являются идеологическим основанием внешней политики США. Поэтому новая администрация в этом смысле не отличается от предыдущей. Изменен только инструментарий для реализации этой исключительности. Политика силы уходит на второй план, а ее место занимают дипломатия и опора на надежные и долгосрочные союзы.[2]

По мнению членов команды Б. Обамы, внешнеполитический курс администрации Дж. Буша был чрезмерно идеологизирован и делал неоправданный упор на военную силу, а не на дипломатию. Согласно нынешнему руководству страны, для укрепления международного влияния необходимо, чтобы американская внешняя политика базировалась на сочетании принципиальности и прагматизма, а не на жесткой идеологии, эмоциях и предубеждениях.[3]

Претензии США на мировую гегемонию обернулись непредвиденными издержками в виде: 1) резкого снижения авторитета США в мире; 2) стремления союзников дистанцироваться от затратных военно-политических инициатив Вашингтона; 3) резкой поляризацией американского общества по вопросу войны в Ираке; 4) морально-психологической усталостью личного состава вооруженных сил и членов их семей; 5) значительным истощением материально-технической и финансовой базы ведения войн в Ираке и Афганистане.

          Напомним, что в Стратегии национальной безопасности США 2006 г. (СНБ-2006) достижение победы в Афганистане и Ираке было объявлено в качестве одной из главных целей военной политики США.[4] Однако с изменением международной среды военно-политическое руководство страны внесло ряд изменений в стратегические цели Вашингтона. Сегодня американцы всерьез задумались о своем будущем, впервые за последние годы пошел реальный процесс критического переосмысления господствующей парадигмы развития страны.[5]

В июне 2008 г. Министерство обороны США опубликовало новую «Национальную оборонную стратегию США» (НОС-2008). Поначалу данный документ воспринимался экспертами в качестве «документа-завещания республиканской администрации Дж. Буша». Однако после выступления 29 сентября 2008 г. министра обороны США Роберта Гейтса в Университете национальной обороны, в ходе которого НОС-2008 был представлен как «балансир будущей военной политики государства, позволяющий увязать возможности и потребности США в применении военной силы», новая стратегия стала обретать политическое будущее. После официального утверждения Р. Гейтса министром обороны и в администрации Б. Обамы НОС-2008 превратился в стратегический документ США, суть которого заключается в следующем: 1) сбалансировать возможности вооруженных сил США по решению задач в текущих конфликтах с их способностью решать другие, внезапно возникающие задачи; 2) сбалансировать военно-экономические и военно-технические возможности государства для обеспечения вооруженных сил вооружением и военной техникой для действий, как в крупномасштабных войнах, так и в конфликтах низкой интенсивности; 3) найти разумный баланс между «позитивными и негативными чертами культуры ведения войны».[6]

Свою позицию по вопросу о развитии демократии в мире нынешний глава Белого Дома озвучил в ходе своего выступления на сессии Генеральной Ассамблеи ООН 23 сентября 2009 г. Б. Обама считает, что демократия не может быть привнесена в какую-либо страну извне. Каждая страна должна искать свой собственный путь, и ни один путь не является совершенным. Каждой стране необходимо следовать по пути, который коренится в культуре ее народа. Этот подход кардинальным образом отличается от главной внешнеполитической цели предыдущей администрации. Дж. Буш полагал, что Америка должна играть роль «мирового жандарма». Б. Обама понимает, что для осуществления такого глобального контроля у США уже нет достаточных ресурсов. Он признает, что в одиночку Соединенным Штатам не справиться с решением глобальных проблем. Поэтому, согласно Б. Обаме, необходимо сформировать «широкую глобальную коалицию при лидирующей роли США». Это позволило бы американцам иметь в своем распоряжении все необходимые ресурсы для решения глобальных проблем и достижения целей, отвечающих, прежде всего, стратегическим интересам Америки.[7] Кроме того, вопросы защиты прав человека в том или ином государстве Соединенные Штаты теперь будут рассматривать сквозь призму «принципиального прагматизма», предполагающего дифференцированный подход в зависимости от местных условий и политического характера власти.[8]

Укрепление американских позиций на Ближнем Востоке является одним из основных элементов глобальной стратегии США. Турция американским руководством рассматривается в качестве ключевого геополитического центра Евразии, способного внести необходимый вклад в достижение Соединенными Штатами своих целей в регионе.[9] Внутриполитические и геостратегические особенности Турции позволяют  видеть в ней «мост» между Западом и исламским миром. В своем выступлении перед депутатами Великого национального собрания Турции Б. Обама заявил, что отныне американские отношения с мусульманским миром будут строиться не только на основе общей борьбы с терроризмом, но и на базе широкого сотрудничества с учетом взаимных интересов и взаимоуважения.[10] Очевидно, что Турция будет играть в реализации этого сотрудничества роль «важного элемента сближения Запада и исламского мира». Это соответствует основополагающему принципу внешней политики администрации Б. Обамы – «расширение глобального сотрудничества».

Однако между США и Турцией все еще сохраняются противоречия по некоторым региональным проблемам Ближнего Востока. Так, по Ирану между Соединенными Штатами и Турецкой Республикой существуют глубокие разногласия. Иран является одним из приоритетов внешней политики администрации Б. Обамы. Так же, как и бывший президент Дж. Буш, Б. Обама готов при необходимости использовать с целью помешать Тегерану приобрести ядерное оружие любые меры, включая и военные, но в то же время демократы выразили свою готовность к прямому диалогу с Тегераном. По мнению США, Турция недооценивает озабоченность Запада относительно ядерной программы Ирана. Кроме того, Турция, которая является непостоянным членом Совета безопасности ООН, не поддерживает введение санкций  против исламской республики. Помощник госсекретаря США по делам Европы и Евразии Филипп Гордон, комментируя американо-турецкие отношения, отметил, что Турции не следовало бы в данный момент расширять сотрудничество с Ираном.[11] США считают, что на исламское государство необходимо оказать всестороннее давление с целью вынудить его к сотрудничеству с международным сообществом и показать, что в противном случае руководству Ирана придется понести наказание. Однако Турция, продолжая действовать в своих интересах, заключила с Ираном ряд соглашений в энергетической сфере, продемонстрировав, таким образом, свою самостоятельность и стремление повысить авторитет среди мусульманских стран. Реакция Вашингтона была сдержанной и заключалась в следующем: нынешняя политика Турции в отношении соседних стран не является для Соединенных Штатов сюрпризом. Однако Вашингтон ожидает, что Турция разделит озабоченность Запада относительно иранской ядерной программы. Кроме того, США положительно относятся к идее хранения иранского обогащенного урана на турецкой территории и считают, что для подобных целей Турция является наиболее надежной и безопасной страной.

Позиции США и Турции по внутриполитическим процессам в Ираке носят непостоянный характер. Если во время войны в Персидском заливе в начале 90-х гг. XX века иракский фактор сыграл важную роль в укреплении тесного сотрудничества между США и Турцией, то в ходе Иракского кризиса 2003 г. оказал негативное влияние на американо-турецкие отношения в целом, поставив под сомнение саму необходимость в дальнейшем развитии стратегического партнерства. В позициях США и Турции к иракским курдам, а также в их подходах к ситуации в Северном Ираке все еще сохраняются расхождения. Сегодня США и Турция разделяют мнение о том, что Ирак должен оставаться единым государством с федеративным устройством.

Напомним, что сразу после того как Дж. Буш назвал Рабочую партию Курдистана (РПК) террористической организацией, врагом Турции, Ирака и США и пообещал Анкаре сотрудничество в борьбе с ней, Турция провела широкомасштабную военную операцию в северных районах Ирака.

США не желают обострения ситуации в Ираке в результате потенциального конфликта Турции с Курдским автономным районом (КАР), руководство которой выступает против турецких военных вторжений. Вашингтон стремится к поддержанию определенного баланса интересов двух своих союзников: Турции и иракских курдов. Соединенные Штаты не препятствуют борьбе Турции с РПК на иракской территории, но и не желают, чтобы турецкая армия превратилась в элемент давления на руководство КАР.[12]

Кроме того, согласно официальным заявлениям Белого Дома, новая администрация осознает свои обязательства по ответственному выводу и других иностранных войск в т.ч. американских из Ирака. Однако это не должно поставить под угрозу достигнутые на их взгляд улучшения в сфере безопасности. США, по словам американского руководства, постепенно будут передавать ответственность за страну суверенному народу Ирака, а также содействовать дальнейшей стабилизации региона с привлечением других государств.

Решение Б. Обамы направить в Афганистан еще 30 тыс. военных подвергается жесткой критике со стороны ряда американских экспертов. По их мнению, заявленная 44-м президентом США «массированная эскалация войны» в Афганистане является его личной трактовкой «превентивной войны», заложенной в доктрине Буша. Этот факт ставит под сомнение выполнение Б. Обамой своих обещаний о «переменах», данных им в ходе предвыборной кампании. Такой вывод напрашивается с учетом заявлений, сделанных в октябре 2009 г. на телеканале «CNN» советником Б. Обамы по национальной безопасности Джеймсом Джонсом: «Есть определенно хорошие новости, по крайней мере, для Америки в Афганистане: присутствие «Аль-Каиды» сильно ослабло; максимальная оценка – менее ста действующих бойцов в стране, отсутствие баз и способности осуществить нападение на США или их союзников». Выходит, что дополнительные силы нужны для борьбы против «сомнительных и призрачных врагов», общая численность которых составляет около ста человек? Или же нынешнее американское руководство полагает, что от Афганистана может исходить угроза в будущем? Если так, то нельзя не согласиться с мнением экспертов, утверждающих о преемственности стратегии США на Ближнем и Среднем Востоке. И это несмотря на то, что масштабное присутствие американцев в Афганистане еще больше осложняет ситуацию в регионе.[13]

Рассмотрение двух последних национальных оборонных стратегий США, принятых в 2005-м и 2008-м гг. при администрации Дж. Буша только подтверждают данную точку зрения. Вызовы безопасности США в сфере обороны в 2005 г. подразделялись на: 1) традиционные; 2) нетрадиционные; 3) катастрофические; 4) разрушительные. Это соответствовало тогдашнему положению Соединенных Штатов в мире и их глобальным притязаниям, основанным на престиже и наличии необходимых ресурсов. В Национальной оборонной стратегии 2008 г. были определены уже следующие вызовы безопасности США: 1) транснациональные экстремистские сети, исповедующие насилие; 2) враждебные государства, обладающие оружием массового уничтожения (ОМУ); 3) усиливающиеся региональные державы; 4) возникающие угрозы в космосе и киберпространстве; 5) природные катастрофы и пандемии; 6) растущее соперничество за ресурсы. Актуальность вызовов, сформулированных в последней Национальной оборонной стратегии США, указывает на то, что не субъективный подход демократов к существующим международным проблемам определяет глобальную стратегию Америки, а важные события и объективные тенденции мировой политики оказывают решающее воздействие на внешнеполитическую деятельность США.

          По мнению Ф. Гордона, идеальный пример американо-турецкого сотрудничества наблюдается сегодня в Афганистане. «США оценивает очень позитивный вклад Турции. Разногласия по другим вопросам никак не отражаются на американо-турецком взаимодействии в Афганистане, где страны придерживаются схожих взглядов. Это глобальная площадка, где США и Турция демонстрируют весьма тесное сотрудничество», - заявил дипломат. На вопрос об увеличении контингента турецких военных в Афганистане Ф. Гордон ответил, что всем странам следовало бы сделать это.

Что касается позиции по Ближневосточному конфликту, то администрация Б. Обамы признает полное право Израиля на обеспечение собственной безопасности, но с учетом «легитимных политических и экономических надежд палестинского народа». Согласно заявлениям госсекретаря Х.Клинтон, администрация Б. Обамы относится с глубоким сочувствием к желанию Израиля обезопасить себя от ракет ХАМАС, и призывает эту группировку отказаться от насилия и признать Израиль. По мнению нынешней американской администрации, решением этой проблемы может стать заключение длительного мирного соглашения, которое позволит Израилю обеспечить свою безопасность и установить добрососедские отношения с приграничными странами, а палестинцам даст независимость, экономический прогресс и безопасность в их собственном государстве.

По словам Ф. Гордона, ухудшение отношений между Турцией и Израилем беспокоит США. Американское руководство внимательно следит за ситуацией в регионе и выражает надежду на то, что политика турецкого правительства «нулевые проблемы с соседями» распространится и на Государство Израиль.

          Следует подчеркнуть, что сохраняющаяся сложная обстановка на Ближнем Востоке все больше повышает заинтересованность США в развитии сотрудничества с Турцией в более широком формате.