новостной сайт о событиях в курдском регионе

geopolitika.ru После ухода СССР Ближний Восток захлестнула волна межконфессиональной вражды, в которой выкристаллизовались два полюса противостояния - Иран и Саудовская Аравия. Геополитика Ирана и Сирии  Внешняя политика Советского Союза на Ближнем и Среднем Востоке была в целом направлена на поддержку антиимпериалистических политических сил, ориентированных на поддержку дружественных отношений с Москвой. Баасистское руководство Сирии видело в СССР надежного «старшего брата», на которого можно опереться в случае необходимости или возникновения угрозы со стороны США или Израиля, и который являлся образцом для подражания в вопросах построения государственной системы власти, вооруженных сил, образовательной системы и во многих других политико-методологических вопросах.
После распада Советского Союза и значительном ослаблении интереса Москвы во внешней политике к Ближнему Востоку, Сирия оказалась вынуждена укреплять свои отношения с Ираном для обеспечения безопасности сирийской Баасистской власти в условиях напряженных противоречий с арабским окружением по вопросам обеспечения безопасности и политической стабильности на Ближнем Востоке. Отношения баасистского руководства Сирии с баасистским руководством Ирака оставались напряженными из-за сложившегося исторического противостояния партии Асада и партии Саддама. Политическое сближение Дамаска и Тегерана шло в ущерб не только Багдаду, но и Эр-Рияду. Попытка экспорта Ираном шиитской исламской революции в арабские государства, в которых присутствует шиитская община, привела к росту экономико-политического противостояния между Ираном и арабскими странами. Увидев во власти шиитских улемов угрозу для национальной безопасности собственного государства, в котором проживает шиитское меньшинство на богатом нефтью востоке страны, власть Саудов смогла объединить вокруг себя большинство арабских стран, видящих в Иране угрозу устоявшимся политическим режимам на Ближнем Востоке.
После «Бури в пустыне», основной конкурент Саудов на лидерство в антииранской кампании, Саддам Хусейн, уже не смог продолжать политику на утверждение Ирака в качестве основной региональной державы, способной перенять эстафету лидерства в арабском мире, выпавшую из рук египетского президента Садата, открывшего двери новой американской политике на Ближнем Востоке. Эр-Рияд начал укреплять свои позиции в качестве основной арабской суннитской политической силы, способной обеспечить арабским суннитским режимам безопасность и искоренить угрозу, исходящую от Ирана.
В свою очередь, Иран имеет собственную политическую стратегию, основанную на консолидации шиитской общины во всем регионе. Руководство ИРИ выделяет немало средств на поддержку шиитских организаций, фондов, партий и структур в странах Ближнего Востока: в Ливане, Ираке, Йемене, Кувейте, ОАЭ, Бахрейне, Саудовской Аравии (Восточной провинции)… Также руководство Ирана выделяет множество средств на поддержание т.н. «исламского течения», т.е. нешиитских партий и движений, поддерживаемых Тегераном.
Особые связи установились между шиитским руководством Ирана и сирийским алавитским руководством. Шиитские улемы не только сотрудничают с нусайритами (алавитами), но и признают их частью шиитского мазхаба. Вполне очевидно, что сближение Дамаска и Тегерана имеет под собой и конфессиональную подоплеку, поскольку у власти в Сирии стоит алавитское руководство, в то время как в Сирии в целом подавляющее большинство составляют сунниты. Таким образом,  сирийское руководство могло видеть в антииранской и антишиитской кампании Саудовской Аравии, основанной на идее необходимости суннитского противостояния шиизму, угрозу собственной власти и национальной безопасности.
После распада Советского Союза, поддерживающего безопасность в регионе с помощью политики сдержек и противоречий при глобальном противостоянии с США, национальные движения оказались вынуждены стать частью крупной игры, перешедшей из русла национально-идеологического в этно-конфессиональное, и выделившее два региональных политических полюса – Иран, представляющий шиитскую модель государства, и Саудовскую Аравию, представляющую суннитскую модель государства и оплот суннитских политических режимов в регионе.
Руководство Сирии активно развивало отношения с Ираном еще до распада СССР, с раннего периода власти шиитских улемов. Дамаску пришлось учитывать интересы Ирана, в частности в Ливане с появлением Хезболла в 1982 году. После окончания холодной войны и смены эпохи биполярной системы демократическим разгулом во всем мире, Ближний Восток переходит в фазу открытого этно-конфессионального противостояния, что в первую очередь проявилось в Ираке в связи с восстанием шиитов против власти Саддама Хусейна. Ослабление Баасистского руководства и экономическая блокада идет на руку антисаддамовским политическим силам в Ираке. В стране растет напряженность между двумя крупнейшими исламскими общинами – суннитской и шиитской.
После ухода Советского Союза с ближневосточной политической арены регион еще больше чем прежде захлестнула волна конфессиональной вражды, в которой четко выделились два полюса противостояния – консервативно-либеральный суннизм с амбициями панарабского проекта  во главе с Саудовской Аравией и консервативно-революционный шиизм во главе с Ираном.

Шииты на Ближнем Востоке

Поскольку происходит сближение между различными сектами шиитов, то мы подсчитали вместе с шиитами джафаритами (составляющих большинство в Иране) также алавитов в Сирии и зейдитов в Йемене в силу сложившейся политической ситуации.
В целом численность шиитов на Ближнем Востоке от Афганистана до Синайского полуострова составляет по нашим оценкам приблизительно 132 миллиона из общей численности населения приблизительно в 303 миллиона, что составляет примерно 43,56% от населения стран региона. Это территории нынешних государств: Афганистан, Иран, Ирак, Турция, Сирия, Ливан, Палестина. Иордания, Саудовская Аравия, Йемен, Оман, Катар, Кувейт, ОАЭ, Бахрейн.
Помимо указанных государств шииты проживают в Пакистане, Индии и на Юго-Востоке Азии (Западная Суматра, Индонезия…) и в ряде африканских государств. Однако мы не рассматриваем эти общины как фактор непосредственного распространения шиитского господства или доминирования. Хотя в Пакистане довольно большая община – 43-44 миллиона, а в Индии – более 10 миллионов.
В Ливане шиитская община является второй по численности после суннитской и уже почти сравнялась с ней.  В Сирии численность нусайритов (алавитов) составляет 2,7 млн. Под влиянием политического давления со стороны Запада и под влиянием интенсивно-развивающихся отношений Сирии и Ирана, алавитская община провозгласила себя шиитской общиной джафаритского толка. Что касается друзов, составляющих около 1,5 населения региона, то их политические предпочтения не представляются едиными, а по сему, требуют особого рассмотрения.
В Ираке шиитская община представляет большинство – 14, 85 млн. человек или около 55% населения. В Ираке находятся основные шиитские святыни – Карбала и Наджаф, где находится могила имама Али, что делает из страны Междуречья важнейшим центром шиитского духовенства. Из 132 млн. шииты-арабы составляют лишь около 40 миллионов. Иранские шииты составляют около 65 миллионов, из них около 42 млн. (59% населения страны) относятся этнически к персам и иранским народностям. Иранские азербайджанцы составляют около 19,5 млн. (27% населения Ирана). 7,3 миллиона азербайджанцев-шиитов проживают в республике Азербайджан (85% населения республики). В общей сложности азербайджанцев шиитов около 26,8 миллионов человек.
18% (около 5,75 млн.) афганцев исповедают шиизм. В Турции около 14,1 млн. человек исповедуют алевизм – ответвление шиизма.

Перспективы противостояния росту гегемонии США в регионе

 На Ближнем Востоке, по сути, существует два направления, способные препятствовать гегемонии США в регионе – это «шиитский вариант» и «сирийский вариант». Вполне очевидно, что если США сумеют развалить сиро-иранский союз и нанести сокрушительный удар по Ирану, то они выигрывают весь ближневосточный фронт. У них открывается территория от Израиля через Сирию, Иран в оккупированный Афганистан. Американцам тогда открывается сразу две дороги – на Кавказ и в Среднюю Азию. Установив контроль над «шелковым путем», американцы смогут военно-политически контролировать стратегический регион мира и создать там базы для военной авиации и систем ПРО, равно как и для ракетных установок.
 Война – продолжение политики, как писал небезызвестный Карл Клаузевиц. Но прежде войны, нужно разработать политические механизмы действия и предотвращения усугубления ситуации на южных рубежах России. Основной угрозой является не столько исламский терроризм, хотя и он угрожает безопасности региона, сколько союз агрессивно-воинственной политики США с радикальным ваххабитским исламом в регионе. Исламский терроризм черпает свои силы из темной бездны хаоса и бессилия угнетенных народов.
 На данный момент в регионе существует только два направления, которые можно использовать для предотвращения гегемонии США в регионе. Первый – «шиитский вариант», второй – сирийский.
 Иран имеет свою политическую стратегию, основанную на консолидации шиитской общины во всем регионе. Шиитский вариант предполагает объединение шиитов Ирака, Ливана, Кувейта, Бахрейна, ОАЭ, Саудовской Аравии, Йемена вокруг основного шиитского политического центра – Ирана.
 Тегеран наладил тесные связи с алавитским руководством Сирии. Толчком для развития этих связей в немалой степени послужил распад Советского Союза, основного покровителя Сирии. Находясь в ситуации противостояния Израилю, оккупировавшему сирийские Голаны, и под экономико-политическим давлением США и Великобритании, Дамаск был вынужден пойти на развитие тесных союзнических военно-политических  и экономических отношений с Тегераном.
 В цифрах, указанных выше, видно, что шиитский вариант, хотя и способен политически противостоять США, однако, может представлять собой угрозу для соседних государств. Весь Ближний Восток может оказаться под властью шиитских улемов. Особенно это вероятно на фоне шаткости режимов арабских государств и объединения шиитской общины. В случае победы шиитского варианта центром силы становится Тегеран, а Дамаск превратится в вассальную территорию. Чрезмерное усиление Ирана и превращение его в основную региональную державу может также угрожать интересам России, в частности на Каспии.
 Второй же вариант предполагает объединение «исторической Сирии» (Сирии, Ливана, Ирака, Палестины, Иордании) в рамках единого политико-экономического пространства. Общая численность населения данной территории в случае воплощения сирийского варианта будет – около 69,48 миллионов человек. Для сравнения – численность населения Ирана – 72 миллиона, Турции – 71 миллион, Египта – 77, 5 миллионов.
Этно-конфессиональное соотношение в рамках исторической Сирии (в том числе Ливана, Палестины и Израиля как территорий исторической Сирии) и Ирака составляет:
 16,45 млн. (23,7%) – шииты, 11,31 млн. (16.2 %) – христиане различных церквей. Алавиты – 2,5 -2,6 миллионов (3,6%). Иудеи – до 5,5 миллионов (7,9%). Друзы – до 1,5 млн. человек (2.1%). Мусульмане сунниты – до 32,22 миллионов (46,3%). Остальные конфессии (езиды, мандейцы) составят меньшинство.
 Этнический состав: курды – 7-11,5 % (от 5до 8 миллионов), евреи – 7-8% (до 5,5), арабы – 80-83%. Остальные этнические группы – около2-3% (черкесы, туркмены, армяне, греки, ассирийцы, арамейцы).
 Подавляющая численность арабского населения определит арабский характер предполагаемого единого политико-экономического пространства. Конфессиональное многообразие и отсутствие конфессии, обладающей подавляющей численностью, определит светский характер правления.
 Укрепление позиций Сирии позволит и России укрепить свои политические и стратегические позиции в регионе, а также предотвратит угрозу американской гегемонии или в ответ образование крупной ядерной державы на южных рубежах России. Объединение географической Сирии позволит сформировать сбалансированную модель политических отношений в регионе между основными центрами силы: Тегераном, Анкарой, Дамаском, ар-Риядом и Каиром.
 Даже, если не удастся объединить все указанные территории, главным фактором воплощения подобной футурологической перспективы будет объединение Сирии с Ираком, политическое возвращение в Ливан и участие в решении «палестинского вопроса», т.е. способствование разрешению затяжного арабо-израильского конфликта. Политико-экономическое объединение с Ираком позволит остановить кровопролитную гражданскую войну, вести эффективную борьбу против террористических сетей аль-Каиды и получить доступ к энерго-ресурсам. Доступ к месторождениям нефти позволит укрепить экономическую безопасность и ограничить влияние Саудовской Аравии в регионе.
 Усиление позиций Сирии не означает, что надо сдать «иранскую карту», пока существует угроза со стороны США. Потребуется тонкая дипломатическая игра, предусматривающая укрепление российского присутствия в регионе через тесный военно-политический и экономический союз с Сирией.
Шииты Ливана, объединившись с шиитами Ирака в рамках объединенного геополитического пространства исторической Сирии, вряд ли будут требовать объединения с Ираном, поскольку основные шиитские святыни находятся именно в Ираке. Шииты Неджефа оказывают сильное влияние на ливанскую общину, тем более, что выдающийся клан ас-Садр родом из Ливана (Джабаль Амель, восходит к роду Шарафеддин). К тому же традиционно между семейством ас-Садр и Хомейни и его последователями существовала некая негласная неприязнь. Муктада ас-Садр, сын Мухаммада Бакыра ас-Садр, стоит на позициях арабского национализма, и если будет выбор развития перспективных союзнических отношений между Ираном и Сирией, то он вероятно предпочтет Сирию.
 Усиление Дамаска в качестве регионального центра силы ослабит влияние ИРИ в регионе и значительно ограничит деятельность проиранских структур. Наряду с этим политическое влияние Саудовской Аравии и США будет ограничено.
 Понимание особой роли Дамаска, исторически являющимся политическим центром силы, в определении перспектив развития региона, США и их союзники используют все возможные средства давления на Сирию: обвиняя Дамаск в поддержке терроризма в Ливане и Ираке, используя вопрос о статусе Голанских высот для политического давления на руководство страны и т.д. Чтобы не проиграть ближневосточный фронт и выиграть позиции, следует уделить внимание созданию совместных российско-сирийских общественно-политических и экономических структур (а также российско-иракских, российско-ливанских, российско-палестинских), которые впоследствии позволят России укрепить свое влияние в регионе.

Али Мухиэддин