новостной сайт о событиях в курдском регионе

В.Н.Билан, Институт Ближнего Востока

История с перехватом «Флотилии свободы», а также проведение в Стамбуле двухдневного саммита конференции по взаимодействию и мерам укрепления доверия в Азии (СICA) заметно активизировали в мировом медиапространстве турецкую тематику.

Основной посыл – куда будет направлен главный внешнеполитический вектор Анкары? Или Турция и дальше будет стучаться в закрытую дверь Евросоюза, или попытается активизировать свою политику на Ближнем Востоке, или „окунется с головой” в оформление тюркского мира, или может даже примет протянутую ей „руку Москвы”.

Относительно европейского вектора, обозреватели сходятся во мнении, что у Анкары есть все основания обижаться на Евросоюз. На протяжении последних лет Турция делает все, чтобы соответствовать копенгагенским критериям членства в ЕС, а в ответ получает только пустые обещания из Брюсселя. В многочисленных докладах Еврокомиссии постоянно подчеркивается, что Турция значительно продвинулась по пути демократизации, а также выполняет принятые на себя обязательства в связи с вступлением в ЕС, однако, при этом, замечается, что присоединение Турции к ЕС может произойти не ранее 2013-2018 годов.

Более того, европейцы постоянно акцентируют внимание на том, что в случае официального непризнания Анкарой геноцида армян 1915 года или отсутствия прогресса в кипрском вопросе переговоры относительно членства в ЕС могут быть и вовсе прекращены. Основным противником недопущения Турции в ЕС считается президент Франции Н.Саркози. Впрочем, и германский канцлер А.Меркель также неоднократно выражала свои сомнения на счет полноправного турецкого еврочленства.

В ответ официальная Анкара не скрывает своего раздражения. И хотя министр по делам ЕС Э.Баджис уверяет, что Турция не собирается менять свой «основной» внешнеполитический вектор, есть все основания полагать обратное.

Кроме политической, можно усмотреть в этом и сугубо экономическую мотивацию. В частности, глобальный финансовый кризис привел к сокращению европейской экономики, что заставило Турцию – крупного экспортера – заняться поиском новых рынков.

Впервые за много лет ведущие представители турецкого бизнеса, которые всегда выступали застрельщиками европейской интеграции, теперь ставят под сомнение целесообразность продолжения «бесконечного» переговорного процесса с ЕС.

Отношения с евроатлантическими партнерами развиваются по схожему сценарию. Как минимум, последние полвека, со времени своего вступления в 1952 году в НАТО, Анкара является, в целом, дисциплинированным участником «командной игры» Альянса.

Более того, если во время американо-советского противостояния Турция была просто составной частью кеннановской политики сдерживания, то после победы Запада в «холодной» войне турки стали «флагманом» (согласно подготовленному в 1993 году докладу Государственного департамента США) продвижения американских интересов на Ближнем Востоке. Тогдашний министр обороны США Александр Хейг во время своего частного визита в 1994 году в Анкару так и сказал: «Турция уже больше не является одним из флангов НАТО, поскольку она находится непосредственно в центре динамического региона, где развития событий может быть непредсказуемым, безопасность региона находится под угрозой».

К чести турок, надо признать, что на протяжении 90-х годов Анкара, несомненно, решая и собственные задачи, успешно занималась активным вовлечением республик бывшего СССР, а также Балканского полуострова в сферу интересов Запада, чем препятствовала реинтеграции постсоветского пространства, заполнению идеологического вакуума исламским фундаментализмом, а также во многом обеспечила доступ Запада к альтернативным источникам энергоресурсов.

Однако, стоило Турции «выйти из-под контроля» и отказаться пропустить войска США через свою территорию накануне американской кампании в Ираке, как сразу Анкаре довелось услышать в свой адрес стандартный набор англо-саксонских «штампов». И хотя во время своего прошлогоднего апрельского визита в Турцию Б.Обама всячески старался «загладить» ситуацию, «осадок» остается до сих пор.

Несмотря на то, что военное руководство Турции, в целом, по-прежнему выступает за светскую и прозападную ориентацию страны и декларирует свою преданность основополагающим принципам НАТО, руководство правящей в стране Партии справедливости и развития, похоже, придерживается иных идей.

Как результат, в последнее время Анкара с невиданной ранее энергией начала расширять свои контакты не с Западом, а с Востоком.

В этой связи заслуживает особого внимания ближневосточная «перезагрузка» турецкой внешней политики.

Целый ряд экспертов считает, что основной мотивацией нынешней активизации Турции на Ближнем Востоке является, в первую очередь, укрепление своих позиций в регионе с целью быть причисленной к «клубу» ближневосточных миротворцев («квартет» плюс Египет и Саудовская Аравия).

Отсюда, мол, резкая критика израильского президента Ш.Переса за жертвы в секторе Газа со стороны премьер-министра Р.Эрдогана на международном форуме в швейцарском Давосе, решение Анкары отменить международную фазу военных учений «Анатолийский орел» (проводимых, фактически, под патронажем США и НАТО) из-за участия в этих учениях Израиля, отмена в начале сентября прошлого года визита в Израиль главы турецкого МИДа и, разумеется, сериал «Эйрилик» («Расставание»), где солдаты ЦАХАЛа показаны как безжалостные убийцы, стреляющие в безоружных мирных жителей и даже детей.

Любители во всем видеть сложные комбинации начали убеждать аудиторию, что раздражая Израиль, Анкара, тем самым, затеяла хитроумную игру с целью «вызвать огонь на себя» со стороны упомянутого «клуба» ближневосточных миротворцев и надеясь, таким образом, выторговать в нем полноправное членство.

Бесспорно, такие размышления должны тешить самолюбие турецкой власти. Однако, очевидно, что в нынешней израильско-турецкой «перепалке» больше эмоций, чем трезвого расчета. Высокопоставленные турецкие официальные лица говорят о том, что Эрдоган, выступавший в качестве посредника между Израилем и Сирией и добившийся реального продвижения в этом вопросе, после несогласования израильской операции «Литой свинец» с его страной как главным региональным союзником, чувствовал себя преданным.

А когда Дамаск с резкой критикой обрушился на Израиль, отвергнув возможность каких-либо контактов со своим юго-западным соседом, Анкара была вынуждена «петь в унисон» с сирийцами, с которыми на протяжении последнего десятилетия восстанавливала свои отношения.

Для Турции сейчас поддержка со стороны Дамаска, а также Тегерана – это ключевой элемент как национальной безопасности, так и безопасности правящей элиты страны. Поэтому, расчет, в общем-то, понятен: «сжигая мосты» со своим традиционным региональным союзником – Израилем, а также охлаждая отношения с «неблагодарными» Евросоюзом и США, Турция приближает к себе своих главных «антикурдских» союзников – Сирию и Иран.

Кстати, это во многом объясняет то обстоятельство, что Турция оказалась в числе первых стран, поздравивших президента Ирана М.Ахмадинежада с его переизбранием, а во время своего прошлогоднего визита в Тегеран премьер-министр Турции Р.Эрдоган охарактеризовал иранского лидера как пацифиста, обвинил Запад в "неправильном и несправедливом" отношении к Ирану, а пять постоянных членов СБ ООН в фарисействе.

Однако, ближневосточная тактика, которую избрала Анкара, является очень рискованной. Иран и Сирия – союзники, скорее, ситуативные. Тем более, что арабы и персы никогда не считали османов своей ровней. В «кухонных» разговорах турки имеют устойчивый имидж «дикой орды, паразитирующей на мусульманстве».

Очевидно, что без поддержки «братьев по крови» -- тюрков, в укреплении своих региональных позиций не обойтись. Тем более, в свое время Анкара получила неплохой «идеологический подарок» со стороны Вашингтона.

Как известно, директор Института стратегических исследований имени Дж. Олина при Гарвардском университете С.Хантингтон в своей знаменитой работе «Столкновение цивилизаций» очень предусмотрительно, осторожно и как бы нечаянно втиснул между православным, конфуцианским и исламским мирами «тюркскую цивилизацию». Кстати, противореча сам себе: ведь главным критерием для определения его цивилизаций выступает религия, а никакой «тюркской религии» не существует.

По замыслу американских «реалистов», формирование такой «цивилизации»-раздражителя для главных потенциальных противников куда эффективнее политики «глобальной демократической революции».

Будучи главным проводником американских интересов, а также пользуясь слабостью России, на протяжении 1990-х годов Анкара с энтузиазмом принялась за «переформатирование» постсоветского тюркского мира. Фактически, объявив себя старшим братом (agabeylik) для тюркских государств, в 1992 году устами президента Турции Т.Озала было провозглашено, что тюркский мир займет доминирующее положение на евразийском пространстве «от Балкан до Китайской стены». В том же году при турецком МИДе было создано «Агентство по тюркскому сотрудничеству и развитию», отвечающее за все сферы отношений Турции как с тюркскими государствами, так и с тюркскими народами, проживающими на территории бывших советских республик.

Однако, если последнее десятилетие прошлого века, особенно его середина во время президентства С.Демиреля, было поистине «золотым веком» турецкой внешней политики («розовые перспективы» евроинтеграции, «фаворитизм» со стороны Вашингтона, «патронаж» Ближнего Востока), то с начала нынешнего века ситуация начала кардинально меняться. От доминирующей роли на тюркском пространстве приходится отказываться.

Повышение мировых цен на энергоносители способствовало укреплению среднеазиатских государств. И теперь уже Казахстан, Узбекистан или Туркменистан пытаются «оседлать» идею Великого Турана, а их «придворные историки» приводят массу аргументов в пользу того, что центр тюркского мира расположен как раз на территории их стран, а не где-нибудь «на турецкой периферии».

Естественно, такой Туран, где Анкара не играет «первую скрипку», Турции не нужен. Ведь и организация Дружбы, братства и сотрудничества тюркоязычных стран и общин (действующая еще с 1993 года), и другие околотюркские структуры создавались, в первую очередь, с целью поддержки и легитимации турецкой позиции по курдскому, а также кипрскому вопросам.

И в этой связи возможны даже самые, еще недавно казавшиеся невероятными, альянсы.

Так в августе прошлого года В.Путин и Р.Эрдоган подписали протокол о сотрудничестве в области природного газа, и, как результат, было дано согласие Турции на строительство газопровода «Южный поток». Европа сразу забила тревогу. Ведь меньше чем месяц до этого в Анкаре состоялось подписание документа о другом трубопроводе, «Набукко», который планировался как европейский ответ на российскую монополию по поставкам газа.

Однако, подписание российско-турецкого соглашения по газопроводу «Южный поток», практически, перечеркивает европейские расч¸ты. Ведущий турецкий эксперт по Евросоюзу Ч.Актар отмечает, что «вместо того, чтобы беспокоиться по поводу движения Турции на восток, Запад должен опасаться того, как бы уязвленная Турция не повернулась к России. Россия уже обхаживает эту страну как распределительный узел в своих энергетических поставках, а турецкие инвестиции в России продолжают увеличиваться».

Более того, еще во время российско-грузинского кризиса в августе 2008 года Р.Эрдоган вн¸с ясность во внешнеполитических приоритетах своей страны, подчеркнув, в частности, что хотя США и являются союзниками, Россия – это важный сосед, торговый партн¸р номер один, «мы получаем оттуда 2/3 нашей энергии и не можем ее игнорировать».

Все это демонстрирует, что Турция, похоже, решила разыграть своеобразный внешнеполитический гамбит. В шахматах – это когда одна из сторон в интересах быстрейшего развития, захвата центра или просто для обострения игры жертвует фигуру.

Очевидно, что жертвуя (или как сейчас модно говорить – «перезагружая») своими прозападными внешнеполитическими приоритетами, Анкара отнюдь не пытается их заменить, скажем, пророссийскими, а просто стремится вовремя «оседлать волну» меняющейся геополитической конъюнктуры.