новостной сайт о событиях в курдском регионе

Власти ФРГ с тревогой отмечают продолжающийся более месяца новый виток напряженности в отношениях Ирана, с одной стороны, и Саудовской Аравии и США — с другой. Как известно, 12 октября вице-президент США Джо Байден объявил о раскрытом спецслужбами страны заговоре с участием якобы двух оперативников Корпуса стражей исламской революции (КСИР) Мансура Арбабсияра и Голама Шокури. По словам Байдена, они должны были убить Аделя аль-Джубейра, саудовского посла в Вашингтоне, и взорвать израильское и саудовское посольства в американской столице. Тегеран категорически отверг все обвинения в свой адрес, заявив, что речь идет о провокации со стороны США и Израиля.

Режим мулл в очередной раз изображает благородный гнев (при непарламентских выражениях) — точно такой же, как всегда, когда его в очередной раз уличают во лжи в связи с "чисто мирными программами по освоению атомной энергии". Тем не менее в тот же день, 12 октября, шеф внешнеполитического ведомства ФРГ Гидо Вестервелле призвал Иран содействовать всесторонней оценке происходящего, чтобы действительные виновники были "привлечены к ответственности — как те, кто покушался, так и их покровители". Г. Вестервелле, как в целом кабмин ФРГ, серьезно обеспокоен новостями из Вашингтона, говорилось в сообщениях из Берлина. 13 октября СМИ ФРГ опубликовали заявление президента США Барака Обамы о том, что США имеют доказательства готовившегося Ираном покушения на посла Саудовской Аравии в Вашингтоне. Речь идет, по мнению Вашингтона, о заговоре, который задуман в Иране сотрудниками сил специального назначения "Кодс" в составе Корпуса стражей исламской революции.

Почему Ирану потребовался посол именно Саудовской Аравии и почему именно в Вашингтоне? Пробуя дать ответы на эти вопросы, аналитики ФРГ приходят к следующим выводам. 49-летний Адель аль-Джубейр, получивший образование в четырех странах мира, в том числе в ФРГ (в совершенстве знает немецкий) и в университетах США, — фаворит саудовского монарха, поскольку относится не к правящему клану, а к стандартной в условиях Саудовской Аравии состоятельной семье. Король Абдалла любит подчеркивать тот факт, что к управлению страной подключаются не только его родственники, а Адель аль-Джубейр из этой когорты. По замыслу Ирана, уничтожив саудовского посла, можно было бы нанести как можно более значительный ущерб по "демократическим декларациям" монарха. Кроме того, эта провокационная акция могла бы послужить сигналом для шиитского меньшинства, готового к обострению отношений с королевской семьей в Саудовской Аравии. Вашингтон был избран по причине того, что для американцев вопрос внутренней безопасности наиболее престижен, и ничто не вызывает столь обостренной реакции американцев, как убийство на территории США, будь это личность посла или массированная атака на посольства. Общая идея проста: никто — ни американец, ни саудовец, ни иранец-оппозиционер, ни израильтянин или просто еврей, коренной житель страны, — на территории США не может быть спокоен за свою жизнь, об этом "позаботятся" спецслужбы Ирана.

Предполагаемая причастность Ирана к организации покушения на посла Саудовской Аравии в Вашингтоне обозначила усиление политического противостояния в регионе Ближнего Востока, отмечают немецкие эксперты. Оно обостряет не только ирано-саудовские отношения, но и отношения Ирана с Соединенными Штатами Америки как союзником Саудовской Аравии. Попытки Вашингтона получить разъяснения от Тегерана напрямую не удаются: начать диалог мешает властная неразбериха — непонятно, кто реально управляет страной и кто в ней принимает решения, отметила 27 октября госсекретарь США Хилари Клинтон. Она обвинила Иран в "агрессивном поведении" по отношению к своим соседям.

По оценкам правительства США, готовившееся Ираном покушение на жизнь посла Саудовской Аравии может означать, что власти Ирана все больше концентрируется на террористической деятельности против дипломатов из определенных стран. В том числе возможны и нападения на США, говорится в сообщении Госдепартамента США, который, как и Саудовская Аравия, считает Иран "государством-спонсором" терроризма с 1984 г. Вашингтон предполагает заговор режима мулл против Эр-Рияда, что породило серьезный политический вихрь, особенно опасный на фоне актуальной ситуации в Персидском заливе (терминология немецких СМИ), связанной с ирано-израильским противостоянием на фоне реализации иранской ядерной программы.

Фолькер Пертес, ведущий эксперт по Ближнему Востоку из берлинского центра Stiftung Wissenschaft und Politik, считает маловероятным участие иранского режима в нападении на посла Саудовской Аравии в США. "Ирану вряд ли нужно обострение отношений с Соединенными Штатами, при том что он довольно успешно избегал ее в последние тридцать лет", отметил эксперт в интервью Frankfurter Rundschau. Другие аналитики ФРГ не согласны: после того как правительство США устами президента Джорджа Буша назвало Иран страной-изгоем и неоднократно инициировало введение международных санкций, считая, что Тегеран тайно осуществляет военную ядерную программу, отношения между США и Ираном испорчены настолько, что дальше, как говорится, некуда. И никуда не исчезли подозрения правительства США, продолжающего считать: именно иранское руководство стоит за организацией покушения на саудовского посла, и это имеет влияние не только на страны Ближнего Востока, но и на мировую политику. Режим мулл реагирует на обвинения в отношении покушения на Аделя аль-Джубейру провокационными заявлениями антиамериканского и антисаудовского содержания, грозя военными карами и физическим уничтожением саудовских лидеров. Подобное уже бывало в истории взаимоотношений Ирана и Саудовской Аравии, напоминают немецкие эксперты, указывая на прошедшие три года назад демонстрации в Тегеране, инспирированные режимом мулл в ответ на саудовские мирные инициативы.

Отношения между доминирующим шиитским Ираном и суннитской Саудовской Аравией взрывоопасны уже в течение длительного времени, уточняет обозреватель Deutsche Welle Анне Альмелинг. Последние события могут послужить бикфордовым шнуром для непредсказуемых последствий. Политические интересы на религиозной почве всегда чреваты большой кровью, уточняют эксперты ФРГ. Если добавить к этому еще и имущественный фактор (нищий Иран при мировых запасах нефти и газа и богатеющая Саудовская Аравия, также обладатель углеводородов, но используемых в том числе на поддержку социальных программ), а также амбиции руководителей двух стран, каждый из которых стремится к региональному и более масштабному лидерству, становится очевидно, что ядерная программа Ирана и отсутствие таковой у Саудовской Аравии усложняют обстановку.

Соперничество за региональное лидерство с особой остротой выразилось после исламской революции 1979 г. в Иране. Геополитическое господство в Персидском заливе означает фактически контроль за добычей энергоресурсов и доставкой их морским путем. Владение мировой бензоколонкой, чтобы одним поворотом крана вершить нужную политику, — слишком заманчивая цель для того, чтобы Иран мог не воспользоваться этим обстоятельством. Арабские шейхи стремятся оградить себя от иранских притязаний. Само основание в мае 1981 г. Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ), который включает, кроме Саудовской Аравии, Кувейт, Катар, Бахрейн, Объединенные Арабские Эмираты и Оман, часто интерпретируется немецкими аналитиками как арабский ответ на революцию в Иране. Благодаря этому политико-экономическому содружеству Саудовская Аравия, начиная с 1981 г., укрепила свое влияние в регионе, а Иран начал столь же стремительно его терять, с десятилетиями оказываясь во все большей изоляции.

Берлин также рассматривает Саудовскую Аравию как мощный противовес Ирану в регионе. В интервью "Аль-Хайят" от 9 января 2010 г. федеральный министр иностранных дел Гидо Вестервелле подчеркнул, что Германия вместе с Саудовской Аравией "должны думать о том, как мы можем создать архитектуру безопасности, которая делает регион Персидского залива и весь Ближний Восток более стабильным", и происходит это на основе того, что "Саудовская Аравия и Германия являются близкими партнерами, наши отношения тесные и дружественные".

Для суннитской королевской семьи и для режима мулл в соответствии с их геополитическими устремлениями первостепенным является вопрос о влиянии в регионе. Оно ярко продемонстрировано реакцией Ирана и Саудовской Аравии на события "арабской весны". В то время как Саудовская монархия постаралась сохранить сложившуюся политическую систему в своих пределах и в арабском мире, иранское руководство прибегло к спекуляциям на революциях в Тунисе и Египте, объявив их неким развитием иранской исламской революции в арабской интерпретации. Оно по-своему объяснило важность неожиданной смены режима в названных странах как продолжение "истории собственного успеха". Тегеран декларативно поддержал повстанцев в Ливии и Йемене, которые пошли войной против своего правительства, забыв, насколько жестоко были им подавлены мирные демонстрации своего населения летом 2009 г., чтобы остаться у власти.

Осо бое внимание режим мулл обращал на своего соседа Бахрейн. Провоцирование многолетних претензий к Бахрейну было, что называется, обречено на успех при наличии в нем шиитского большинства и суннитской королевской семьи, сосредоточивающей власть в стране на протяжении более чем двух столетий. Понятно, как раскачивали обстановку в Бахрейне громкие провокационные требования Тегерана за "правительство большинства", т.е. за шиитское правительство. Саудовская Аравия не отстает от Ирана, когда речь идет о выживании режима в экстремальной ситуации. Так, конфессиональная поляризация между суннитами и шиитами сыграла значительную роль в середине марта с.г., когда была осуществлена фактическая интервенция Саудовской Аравии в Бахрейн. Она была направлена на поддержку суннитской монархии в Бахрейне.

Геополитические устремления не могут строиться без поддержки извне. Однако если Саудовская Аравия имеет достаточно широкий круг региональных друзей, то Иран их лишен. Сирийское руководство является самым влиятельным союзником Ирана в арабском мире. По этой причине Башар Асад задействует опыт иранских сил безопасности для поддержки сирийского режима, в то время как Саудовская Аравия призывает к свержению президента Б. Асада. При том что, напоминаем, она защищает бахрейнского монарха. Подобная избирательность короля Абдаллы объясняется геополитическими причинами. Саудовская Аравия таким образом хотела пресечь попытки Тегерана усилить свое влияние в Персидском заливе, а также закрепить свою роль гаранта Запада в поставках нефти и сохранности военно-морской базы США (Пятый флот) в Бахрейне, которая обеспечивает военно-политическое превосходство Вашингтона в Персидском заливе. И это королю Абдалле удалось. Режим мулл в очередной раз получил удар по носу. Компенсируя потерю, Тегеран стремится найти союзников в других местах. "Иран, не оставляя затеи провоцировать повстанческие настроения шиитов в Бахрейне, одновременно переключается на Сирию и на шиитское меньшинство в Саудовской Аравии", считает эксперт по Ирану Али Садрзаде.

Немецкие эксперты указывают на особое значение влияния Ирана на арабский мир, прежде всего на Ливан и Сирию — весьма неустойчивые в политическом отношении страны, несмотря на разницу в продолжительности кризисных периодов: у Ливана он более протяженный, у Сирии — более актуальный, в ходе "арабской весны". Ирано-сирийские отношения можно квалифицировать в свете событий 2011 г. как стратегическое партнерство. Это означает, что две страны поддерживают друг друга во время кризисов, даже если они не преследуют в региональной политике одних и тех же целей. Иранская поддержка "Хизбаллы" в Ливане и поддержка режима Асада в Сирии — фактически поддержка террора и насилия, свойственная режиму мулл как в отношении соседей, так и в отношении собственных граждан. Тегеран — автор укрепления отношений с Сирией как единственным союзником в регионе Ближнего Востока и соавтор концепции выживания "Хизбаллы", чтобы помочь ей получить более сильную позицию в политической структуре Ливана.

Весьма ограниченный круг союзников Иран стремится компенсировать реализацией ИЯП, с помощью которой Иран хочет принудить регион действовать по правилам, придуманным в Тегеране. Эр-Рияд разделяет опасения Берлина по поводу иранской ядерной программы. Современное атомное досье Ирана, отметил Г. Вестервелле в январе 2010 г. в ходе официального визита в Саудовскую Аравию, ясно указывает: необходимо сделать все, чтобы атомное оружие не попало в руки Ирана. Вопрос притязаний Ирана на региональное лидерство рассматривался немецкими аналитиками в тесной связи с развертыванием ИЯП и оценивался как дестабилизирующий фактор для судеб мирных процессов на Ближнем Востоке. К подобной однозначной оценке приходили в ходе личных встреч лидеры ФРГ и Саудовской Аравии. Соответствующие заявления прозвучали как во время официального визита канцлера А. Меркель в Эр-Рияд (4.02.2007), так и во время серии поездок по четырем странам ССАГПЗ, включая Саудовскую Аравию (24–27.05.2010). Как и Западу, государствам Персидского залива ИЯП видится в качестве угрозы безопасности. "Мы друзья Ирана, но должны сказать ему: то, что он сейчас делает, неправильно", подчеркнул король Абдалла в беседе с канцлером в феврале 2007 г. Он заверил, что Саудовская Аравия будет и дальше прилагать усилия для того, чтобы сделать Ближний Восток территорией, свободной от оружия массового уничтожения. Решение международного сообщества в соответствии с принятой к тому моменту резолюцией Совета Безопасности ООН № 1737, вводящей санкции против Ирана, было, по словам Меркель, "демонстрацией решимости и единства". Тема конфликта с Ираном по поводу ИЯП была одной из главных и на переговорах А. Меркель с королем Абдаллой при обсуждении вопросов региональной безопасности в мае 2010-го.

Образ Ирана как главного претендента на роль регионального лидера был создан не только самим Тегераном, но и рядом арабских наблюдателей, особенно теми из них, которые, возлагая на США полную ответственность за негативные изменения в регионе (прежде всего войну в Ираке), видят режим мулл как освободителя от шахской тирании. При этом они склонны не замечать трансформации — перехода от авторитарного режима к не менее беспощадному теократическому режиму, не имеющему ничего общего с решением социальных проблем. Конец баасистского режима в Ираке во многом определили шиитские партии и их лидеры — те самые, которые и сегодня поддерживают тесные отношения с Ираном. Влияние Тегерана в регионе укреплялось на фоне акций антиизраильского характера, в частности, в войне между Израилем и "Хизбаллой", победой ХАМАСа на парламентских выборах. Арабские страны обеспокоены ростом антиизраильских настроений персидского соседа, но еще больше они боятся растущего шиитского влияния в собственных пределах. Поэтому не удивительно, что в суннитской элите ССАГПЗ (Бахрейн, Катар, Кувейт, Оман, Саудовская Аравия и Объединенные Арабские Эмираты) и в Иордании в ходу концепция "шиитской оси", которая связывает Иран с Ираком, Сирией и Ливаном. Пока арабским государствам не удается вбить клин между ними, в частности, между Дамаском и Тегераном.

О роли при данном раскладе Саудовской Аравии размышляет эксперт Штеффен Хертог, ведущий политолог Лондонской школы экономики, университетов Парижа и Дурхама, а также рядa исследовательских центров Ближнего Востока. Саудовская Аравия считается наиболее консервативной ближневосточной монархией, однако правящей семье удается избавить страну от крупных социальных потрясений, отмечает он. В этом смысле она более устойчива, чем Иран. Если Иран последних лет характеризуется то усиливающимися, то спадающими волнами протестного движения, то в Саудовской Аравии — главным образом за счет глубинного консерватизма — ничего подобного не наблюдается. Мало того, "в краткосрочной перспективе, я думаю, в Саудовской Аравии не следует ожидать значительного революционного потенциала", подчеркивает Ш. Хертог. Оппозиция не сформирована и недостаточно организована, король обладает довольно сильным уровнем поддержки. Саудовская Аравия имеет очень большие ресурсы для создания новых рабочих мест, например, в государственном секторе, или увеличения субсидий для решения социальных проблем. Отчасти это уже произошло: в феврале и марте с.г. были приняты некоторые указы, согласно которым в течение ближайших трех-четырех лет на решение социальных вопросов будет отпущено 130 млрд долларов. Это погасит недовольство, характерное и для других арабских стран, которые внесли решающий вклад в революцию, и для претендента на региональное лидерство Ирана.

Таким образом, в лексиконе Ирана появляются новые ноты нескрываемого раздражения по отношению к соседу-монарху, который смог бескровно выстроить свои отношения с собственным народом. А Тегеран, который более тридцати лет назад осуществил революцию якобы для народного блага, все еще пребывает в стадии революционной горячки, которая выражается в виде террора регионального или внутриполитического масштаба. Лучший инструмент для осуществления террора — ядерный шантаж, которым Иран уже сегодня угрожает арабским монархиям.

Эр-Рияд предпринимает активные ответные шаги по укреплению взаимопонимания с соседями по арабскому миру. Так, Саудовское королевство усиливает монархический альянс с Марокко и Иорданией, причем с весьма привлекательной для Марокко идеей о включении этой страны, находящейся в тысячах километров от Персидского залива, в ССАГПЗ. Если учесть, что ССАГПЗ к тому же приближается к реализации введения единой валюты — халиджи с эр-риядской штаб-квартирой центробанка ССАГПЗ, то это станет еще одним ударом по финансовой системе Ирана. Причем предварительные переговоры на марокканскую тему уже начаты.

Саудовская королевская семья стремится играть все более значительную роль в Лиге арабских государств (ЛАГ), которая является важным политико-экономическим центром региона. Немецкие эксперты отмечают, что принятое 12 ноября с.г. решение Лиги арабских государств о приостановке членства Сирии и введении в отношении Дамаска политических и экономических санкций является в значительной степени результатом инициатив Саудовской Аравии. Применение силы в отношении мирных демонстрантов в Хомсе, где сильна оппозиция Асаду, напоминает почерк тегеранских силовиков образца 2009 г. на улицах иранской столицы. Наращивание влияния происходит на фоне освободившейся ниши после падения режима Хосни Мубарака. Правда, ряд немецких экспертов считают, что устранение Египта из числа крупных ближневосточных игроков произошло до наступления "арабской весны", в последние два–три десятилетия. И в каком виде он вернется на дипломатическую региональную сцену, зависит от готовности нынешних властных египетских структур к трансформации. Саудовская Аравия разделяет надежды арабов на постепенный возврат ведущей роли Египта (долгое время эти страны считались союзниками, несмотря на известное соперничество), но и побаивается этого, поскольку велики шансы прихода к власти исламистов, известных как антиамериканисты и антизападники, т.е. потенциальные союзники Тегерана.

Для того чтобы Эр-Рияд воплотил в жизнь эти и другие честолюбивые замыслы, требуется нивелирование протестного движения внутри страны. Поэтому саудовский монарх прилагает усилия для того, чтобы предотвратить любые революционные изменения, по крайней мере среди консервативных государств-партнеров, при определенной вероятности всплеска протестного движения в Марокко и Иордании. Тегеран же, играя на уже упомянутых межконфессиональных различиях, будет стараться раскачивать ближневосточную лодку, стремясь занять место у руля и показывая, что только он со своими "революционными теориями" может уловить и воплотить в жизнь истинные чаяния мусульман.

Выводы

Первый. Несмотря на кажущийся региональным характер ирано-саудовского противостояния, оно затрагивает стратегические направления мировой политики и экономики. Многие индустриальные державы мира, в том числе США, Евросоюз, Китай и Япония, фактически зависимы от углеводородов из региона Ближнего Востока. Их будущее напрямую связано с тем, в чьих руках сосредоточен контроль за добычей и транспортировкой нефти и газа. Этим объясняется нарастающая обеспокоенность Запада усилением напряженности на ирано-саудовском векторе.

Второй. Часть немецких экспертов согласны с версией властей США о прямой причастности Ирана к организации покушения на посла Саудовской Аравии в Вашингтоне. Другая часть сомневаются в этом. В любом случае, безответственная риторика Ирана, включая высший дипломатический уровень, напоминает многолетнюю ситуацию с разоблачением ложных данных, которые предоставлял режим мулл МАГАТЭ. У мирового сообщества есть основания не доверять Ирану, делают вывод немецкие аналитики.

Третий. "Страны Персидского залива ощущают нарастающую угрозу со стороны Ирана, — убежден Мехрдад Хонсари из Центра арабских и иранских исследований в Лондоне. — Иран неоднократно пытался использовать шиитское меньшинство таким образом, чтобы спровоцировать беспорядки в странах Персидского залива".

Четвертый. Ирано-саудовское противостояние характеризуется рядом взаимоисключающих позиций:

• растущим авторитетом саудовского монарха и чрезвычайно низкой популярностью иранского президента;

• прагматичностью мирных инициатив Саудовской Аравии и наращиванием военных приготовлений Ирана, в первую очередь реализацией ИЯП;

• эффективностью социальных программ в Саудовской Аравии и тенденцией дальнейшего обнищания населения Ирана;

• усилением роли Саудовской Аравии в ССАГПЗ и продолжающимся дистанцированием Ирана от крупных политических игроков Запада;

• участием Саудовской Аравии в международных программах по борьбе с терроризмом и почти 30-летним опытом спонсирования Ираном террористических и экстремистских организаций в Ливане, Ираке, ПА, а также поддержкой методов насилия, применяемых по иранским лекалам в Сирии.

Использованы данные сайтов МИДа ФРГ, DW-Online, BBC, DER SPIEGEL, Bundeszentrale fuer politische Bildung.