новостной сайт о событиях в курдском регионе

В Сирии более сорока лет у власти находится режим, который был установлен в результате военного переворота. 40 лет авторитарного правления – долгий срок даже для Ближнего Востока. Вопрос о политических реформах назрел уже давно, но ни президент Хафез Асад, ни фактически унаследовавший ему Башар Асад до сих пор не смогли найти путь проведения политических реформ в Сирии. Вполне возможно, что Сирия в нынешнем виде не имеет шанса перейти к политическим реформам. Так бывает.

Революция началась или еще нет?
В этой ситуации народ, даже если это исключительно арабы-сунниты (а фронт против Асада много шире), хочет свободы, готов рисковать жизнью, готов сражаться, чтобы восстание завершилось победой. Народ хочет свободы, чего бы это ему не стоило. Но силы сторон не равны, естественно, что пока перевес на стороны государственной машины, которая долгие годы была заточена на жесткое подавление народного недовольства. Победа народа возможна, только если в стране сложилась революционная ситуация, когда низы действительно больше не хотят терпеть, а верхи не могут управлять страной. Трудно оценить, насколько ситуация сейчас необратима в Сирии. Но многомесячное сопротивление властям, переход гражданского неповиновения в вооруженное сопротивление с формированием военных структур восстания свидетельствует, что ситуация серьезна.
Когда наступает время революции, люди не думают о ее последствиях, поскольку вопрос стоит иначе – мы или они, жизнь или смерть. То, что страна может быть разрушена до основания, не имеет значения для борющихся. Победа одних – это гибель других. Чем сильнее сопротивление сторон, тем разрушительнее последствия для страны и основной массы населения, которая  не принимает участия в событиях, а является заложником ситуации. Можно, конечно, задавать вопрос, кому это нужно и рационально или нет такое поведение, но это вопрос от стороннего наблюдателя, он не имеет никакого отношения к действиям сторон в сирийском внутреннем конфликте.
Может быть, наблюдателям не оставалось бы ничего, кроме как, следить за событиями, но, помимо внутренних факторов, как всегда, когда речь идет о важной стране, есть и внешние обстоятельства. Восставшие уже получают мощную поддержку извне, причем из разных и даже враждебных друг другу источников: от арабских стран и с Запада, с одной стороны, и от «Аль-Каиды», заклятого врага Запада, с другой.
Правительство Сирии также имеет внешнюю поддержку, но ограниченную. Россия и Китай заблокировали путь в прямой внешней агрессии против режима Асада, Иран оказывает помощь по своим направлениям. Кроме того, поскольку Россия активно участвует в дипломатическом урегулировании конфликта, в том числе блокируя действия друзей Свободной Сирии, у конфликта появилось антироссийское измерение.
Но правительство Сирии попало в международную изоляцию (политическую, экономическую и пр.), оказывается сильнейшее давление на Башара Асада. Повстанцы, чей состав еще толком никому не известен (как и в ливийском случае), уже получили карт-бланш от мирового сообщества. Речь идет о скором признании Национального совета Сирии в изгнании в качестве законного правительства Сирии.
Внешняя поддержка не сводится к политической помощи, она получила военно-техническое измерение, которое не меняет природы восстания, но меняет внешнеполитический статус конфликта, поскольку на лицо внешнее вмешательство. Если официальный Вашингтон не склонен открыто вмешиваться в боевые действия на стороне повстанцев (по крайней мере, до принятия соответствующей резолюции СБ ООН), то часть американских правых (Либерман) выступают за немедленное снабжение повстанцев оружием. Кроме того, есть страны, которые могут этим заняться, освободив США от юридических формальностей, если есть на то принципиальная политическая позиция американской стороны.

Российский интерес
У России свой подход к конфликту, который она сейчас уже не может рассматривать как исключительно внутренний, т.е. как исключительно сирийский. Россия призывает помочь внутрисирийскому урегулированию, посадив стороны конфликта за стол переговоров.
У России есть свои представления о принципах, на которых должен быть устроен мир и о своем месте в этом мире. Сирийский конфликт для России – это новый этап в ее собственной борьбе за сохранение статуса мировой державы. Она не может идти против своей воли, против своих представлений. При этом она понимает, что с каждым рубежом, который берет Запад или который падает сам, угроза приближается к ней самой. Россия до последнего держалась за Милошевича, за Хусейна, за Каддафи, теперь поддерживает Асада. Есть что-то типологически сходное в том, как Россия оборонялась в Великой Отечественной войне, отстаивая до последнего крепости, а порой безалаберно теряя территории, равные европейским странам, пока, в конце концов, не был издан приказ, предписывавший ни шагу назад, который подкрепляли заградотряды, расстреливавшие беглецов, и в том, как она безнадежно обороняет свои позиции в мире.
Настолько ли бессмысленно это сопротивление, как оно часто подается? Так ли бесполезны были эти рубежи обороны? Как бы ни ограничивала себя Россия, замыкаясь в своих просторах, есть внешнее окружение, которое никогда не оставит ее в покое. Ни одна уступка России за последние десятилетия не вызвала со стороны геополитических соперников ни одного шага на встречу. На какое-то время Украина перестала быть полем столкновения России и Запада, но только потому что западное наступление само собой захлебнулось (на время), оторвавшись от экономики. А, следовательно, есть предел отступлению. Россия отмахнулась от заряженной американцами Грузии в 2008 году, поддержав постсоветское статус-кво в Закавказье. Сейчас Россия, видимо, решила дать бой на сирийском рубеже. Пока это – дипломатическое сражение.

Можно ли упредить или хотя бы погасить революцию?
Россия предлагает план урегулирования в Сирии, который включает мирные переговоры сторон конфликта и который может при вести к политическим реформам в Сирии. Это потребует кристаллизации оппозиции, потребует показать, кто за ней стоит. Возможно, именно это и невозможно. Как и в Ливии, сирийская оппозиция останется размытым бесформенным образованием  до конца конфликта. Оппозиция, точнее те, кто стоит за ней, отказываются от переговоров и мирного урегулирования, категорично настаивая на смене режима, не обозначая никаких перспектив сирийской государственности за этим пределом. 
В ситуации острого политического кризиса Башар Асад, который был изначально нацелен на реформы,  должен пойти на политические меры, беспрецедентные для Ближнего Востока,  в значительной степени пересмотрев наследие колониального прошлого. Нужна реальная демократизация. Очевидно, что Башар Асад должен играть на опережение, предлагая новые контуры сирийской государственности, в том числе и национальным меньшинствам. Это непросто делать в условиях разгорающейся гражданской войны, когда необходимо обеспечить высокую сплоченность в рядах сторонников режима, но это необходимо. Сирия должна превратиться в модель решения застарелых проблем региона и продемонстрировать то, что не удалось США в Ираке. Это было бы реально решение проблем страны, поскольку программа исламской революции, которая идет под флагом "Арабской  весны" не содержит конструктивных начал, это – бунт, лишенный позитивного содержания, который сметет режим Асада, но погрузит страну в состояние безысходности и разрухи.
Противники режима, мобилизуя всех, обещая, например, курдам, перемены, на деле изменят ситуацию деструктивно, новый режим, если он утвердится в Сирии, не будет ни светским, ни демократическим.
Сирия не была образцом межэтнических отношений. В стране была проблема с курдами, сотни тысяч из которых были лишены гражданства, десятки тысяч курдов как лишние рты просто выталкивались из страны. Правда, и с курдами все было не так просто, поскольку длительное время штаб-квартира РПК Абдуллы Оджалана находилась в Сирии и была выдворена оттуда под жестким турецким нажимом и угрозой войны, а лидер РПК именно после этого оказался в тюрьме на острове Имрали. Но если победят исламские радикалы, внутренняя сложная структура многоэтнической и многоконфессиональной Сирии, до  1946 года сохранявшей некое подобие федеративности,  будет предельно упрощена. Возможно, это отвечает интересам монархий Персидского залива, но как это отвечает интересам Запада?

Сирии нечем покрыть последствия революции: беда придет надолго
Тем более, что Сирия в отличие от Ливии и даже Египта не обладает природными богатствами, чтобы черпать нефтедоллары, или уникальными транспортными объектами (типа Суэцкого канала в Египте), чтобы хоть как-то зарабатывать, здесь не откуда взять деньги, чтобы равно поделить между всеми, хоть в каких-то достойных количествах. Сирия в этом плане ближе к Турции или Израилю, или даже к Греции, где все богатства создает или не создает сам народ. Если экономика Сирии будет разрушена, последствия будут много тяжелее, чем в Ливии.  Чем и кто будет кормить 20 млн. человек? Сегодня-то сложно понять, как они сводят концы с концами. Не могу представить себе, что делал бы Ирак, если бы был лишен нефтяных богатств, после сокрушения всей его инфраструктуры за годы санкций ООН и войны, как жил бы Иракский Курдистан не имей он нефтяных доходов как из иракской казны, так и собственных. О чем бы сейчас мечтали курды: о куске хлеба или о свободе?

Мы чужой пожар раздуем…
Волны арабской весны грозят захлестнуть не только Сирию, но и Израиль. В чем интерес США, которые так долго поддерживали Израиль, но который может захлебнуться в радикальном исламском море? Если это попытка изолировать Иран, то она лишена смысла, поскольку ни США, ни кто другой не сможет оккупировать Иран, а тем более длительно поддерживать там оккупационный режим. Сирия никак не может повлиять на расклад сил в столкновении США с Ираном, потому что подавляющий перевес сил на стороне США, а боевые действия будут вестись средствами, которых нет у Сирии. Уничтожение нынешней Сирии не связано с потенциальным американским конфликтом с Ираном, это – попытка использовать инерцию арабской весны, чтобы уничтожить последний очаг модернизации на Ближнем Востоке, который, оставь его жить, быстро начнет набирать силы и упрочивать свой цивилизационный потенциал на фоне упадка Египта, Ливии, Йемена и Ирака. Но именно в этом качестве Сирия могла бы быть, если не союзником Израиля, то его собратом по несчастью, заинтересованным во взаимном выживании. Да и соратником Турции хоть в частичной европеизации Востока. Или Западу именно этого и не надо?

Что Турции в беде Сирии?
Крайне противоречива роль Турции, еще недавно имевшей тесные почти союзнические отношения и с Израилем, и с Сирией. Что Турция может выиграть от падения Сирии? Турции, которая в 1946 году перешла к многопартийной системе, понадобилось почти пятьдесят лет, чтобы отойти от кемализма, и периодически это развитие политической системы сдерживалось военными переворотами. Путь пятидесяти лет не пройдешь за несколько месяцев. Турция в отличие от США и европейских государств вполне понимает, не может не понимать сложности позитивной, а не деструктивной смены политического режима в Сирии. Что же толкает ее на поддержку нынешнего революционного варианта развития ситуации в этой стране?
Турция демонстрирует готовность сдержать авторитаризм иракского премьер-министра Нури эль-Малики и декларирует готовность защищать арабов-суннитов и курдов(-суннитов) от потенциальной дискриминации, но удастся ли ей найти позицию для сдерживания радикального суннитского ислама, который установится в результате падения светского режима в Сирии.
Трудно найти причину такого поведения нынешней правящей партии Турции, кроме неформально принятого ею на вооружение неоосманизма, мысли о возврате тем или иным способом бывших турецких территорий, что просматривается и в турецкой позиции в отношении Ирака.