новостной сайт о событиях в курдском регионе

За событиями в Сирии остались почти незамеченными перемены, происходившие последние несколько недель в Ираке. За время недолгого перемирия иракские сунниты и шииты, поощряемые Саудовской Аравией и Ираном, полностью приготовились к возобновлению кровопролитной гражданской войны.

Двойное вето России и Китая в Совете Безопасности ООН против резолюции по Сирии, предложенной Лигой арабских стран, можно считать "евразийским" взглядом на итоги первого года "арабской весны". Итог для Москвы явно неутешительный: пожалуй, впервые за все время существования ООН все арабские страны столь дружно встали на сторону Запада и против России. Фактически ЛАГ просила Совбез ООН поддержать арабскую "гуманитарную интервенцию" и смену режима в одной из своих стран-членов. Но если у Запада идеологическим обоснованием для поддержки "арабской весны" обычно является желание построить демократию, то подобное стремление у монархий Марокко и Катара, выступивших инициаторами резолюции ЛАГ по Сирии, вызывает удивление. Тем более что до Ливии они, вопреки возражениям Запада, дружно поддержали явно контрреволюционную интервенцию "Священного союза" монархий Персидского залива в Бахрейн. "Никто не может сказать "нет" интервенции в Бахрейн ее арабских соседей. Мы прервали наши дипломатические отношения с Ираном почти два года назад, когда он попытался вмешаться в наши дела. Марокко — единая страна, и у нас нет шиитов",— заявил тогда глава МИД Марокко Тайеб Фасси-Фихри. Именно эти антииранские настроения стоят сегодня и за резолюцией ЛАГ по Сирии.

С малопонятной Западу "георелигиозной" точки зрения Сирия является прямым антиподом Бахрейна. Если в Бахрейне суннитский монарх правит шиитскими подданными и выступает союзником Саудовской Аравии, то в Сирии шиитская верхушка правит суннитским большинством и выступает союзником Ирана. Именно поэтому когда волнения начались в Бахрейне, то Саудовская Аравия и эмираты Персидского залива вместе с примкнувшими к ним монархиями Марокко и Иордании встали на сторону контрреволюции. А в Сирии наоборот: здесь они приняли сторону революции, чтобы поддержать единоверцев, "братьев-мусульман" из Хомса, и переориентировать Дамаск с Тегерана на Эр-Рияд. Возможность революционного пробуждения под иранским влиянием собственных "угнетенных шиитских масс" волнует арабские монархии Персидского залива даже больше, чем вопрос освобождения Палестины.

Шииты составляют примерно 15% мусульманского населения в мире. Однако среди стран Персидского залива, считая как арабов, так и персов, их доля достигает почти 70%. Отсюда, учитывая, что в этих странах сосредоточено 75% мировых запасов нефти, стратегическое значение шиитского вопроса. Шиитский революционный вулкан пробудил аятолла Хомейни — в 1979 году он скинул с престола иранского шаха, провозгласил Иран исламской республикой и, передав власть местной теократии, объявил ее религиозным долгом экспорт исламской революции по всему мусульманскому миру. Первым на этом пути неизбежно должен был стать соседний Ирак — страна, где шииты находились в явном большинстве (65%), но управлялись суннитской элитой во главе с Саддамом Хусейном. Последний, при финансовой поддержке арабских стран Залива, нанес превентивный удар. Восьмилетняя кровавая, но безрезультатная ирако-иранская война обескровила и притушила, хотя и не погасила окончательно революционный пыл иранской теократии.

 
Второй раз этот пыл пробудил Джордж Буш-младший: явно незнакомый со спецификой Ближнего Востока, он сверг Саддама Хусейна и установил в Ираке демократию. С тех пор правительство в Багдаде контролируется уже не суннитами, а шиитами. И даже сами арабы осознали катастрофичность случившегося только в конце 2004 года, когда король Иордании Абдалла сказал, что над Ближним Востоком повис "шиитский полумесяц", который одним рогом упирается в Тегеран, вторым — в Дамаск, а его серединой является Багдад с новым шиитским правительством. И что сектантская политика этого нового иракского правительства распространяет свое сияние на весь регион.

14 сентября 2005 года иорданец Абу Мусаб аз-Заркауи, глава иракского филиала "Аль-Каиды", призвал местные суннитские племена не сотрудничать с иракским правительством и объявил шиитам "священную войну". И когда через девять месяцев американцы нашли и уничтожили его, Ирак уже стоял на грани гражданской войны: в ответ на террор "Аль-Каиды" шиитская милиция создала собственные "эскадроны смерти", наводившие ужас на жителей суннитских районов. Ситуацию переломила лишь тайная встреча саудовского короля Абдаллы и американского вице-президента Дика Чейни в конце ноября 2006 года.

Впервые вопрос о выводе американских войск из Ирака был поставлен перед президентом Бушем комиссией Бейкера—Гамильтона 6 декабря 2006 года. Чуть ранее для согласования этого вопроса в Эр-Рияд прилетал вице-президент США Дик Чейни. Беседа была долгой и доверительной. Ее подробности неизвестны, но суть в том, что король Абдалла предупредил Чейни, что пусть даже вопреки пожеланиям Конгресса американские войска не должны уходить из Ирака. А по возвращении вице-президента домой там вспыхнул скандал: вызванный статьей советника посла Саудовской Аравии в США Навафа Обайда, опубликованной в Washington Post 28 ноября. Саудовским послом в США был тогда принц Турки бен Фейсал, младший брат саудовского министра иностранных дел и бывший глава саудовской разведки. Думается, что именно это обстоятельство объясняет как осведомленность Обайда о позиции короля Абдаллы, так и уверенность, с которой он судил о вероятном ответе Эр-Рияда на уход американских войск.

Разгоревшаяся в течение последнего года религиозная война в Ираке заставила старейшин иракских кланов и джамаатов обратиться к Эр-Рияду с просьбой защитить суннитскую общину Ирака и оказать противодействие иранскому влиянию. "Их поддержали саудовские племенные конфедерации и молодое поколение королевской семьи, стремящееся к проведению более решительной и силовой политики и уже занимающее стратегические позиции в правительстве",— писал Обайд, намекая на Турки аль-Фейсала как представителя этого поколения. "Но король Абдалла работал над примирением суннитской и шиитской общин и дал слово президенту Бушу, что не будет вмешиваться в иракские дела — в частности потому, что будет невозможно предотвратить нападение финансируемых саудовцами суннитских боевиков на американские войска. Но если американцы уйдут, то Саудовская Аравия защитит суннитов",— предупреждал Вашингтон Обайд. Далее в статье описывался сценарий саудовской "талибанизации" Ирака: "Первым последствием станет массивная саудовская интервенция, чтобы не допустить избиения иракских суннитов шиитской милицией, за спиной которой стоит Иран. Одна из возможностей — поставка суннитским полевым командирам такой же помощи (финансирование, оружие и прочее снабжение), которую Иран оказывает шиитским вооруженным группам. Еще одна возможность заключается в создании новых суннитских бригад. Наконец, король Абдалла может удушить иранскую подпитку с помощью нефтяного оружия. Иран этот удар опустошит. В результате он больше не сможет направлять сотни миллионов долларов каждый год в Ирак и другие страны". Завершается статья смелым утверждением, что в борьбе с Ираном худой мир отнюдь не лучше доброй ссоры: "Конечно, саудовское вмешательство в Ираке несет большие риски. Оно может спровоцировать региональную войну. Значит, так тому и быть: последствия бездействия будут куда хуже".

 

Через неделю Обайд был уволен: советнику посла не пристало ставить себя на место своего монарха. Еще через две недели подал в отставку и Турки бен Фейсал. Однако цель была достигнута: вместо распоряжения о начале вывода войск Джордж Буш отдал приказ о посылке в Ирак дополнительных армейских контингентов для проведения операции "Большая волна". Эр-Рияд его поддержал: суннитские племена Ирака выступили против "Аль-Каиды" плечом к плечу с американскими частями. Совместными усилиями ее хребет был сломан, а этнические чистки остановлены.

По большому счету именно саудовское содействие, а не дополнительные войска США обеспечили успех этой операции. Генерал Дэвид Петреус, назначенный в январе 2007 года для проведения "Большой волны", определил ее стратегию так: контртеррористическая операция способна принести успех только в том случае, если она сделает власть легитимной в глазах населения. Эту легитимность шиитскому правительству в Багдаде придали как раз те суннитские племена и кланы, которые в борьбе против "Аль-Каиды" встали на сторону американцев. Причем если Вашингтон "принуждал к миру" шиитскую милицию, то Эр-Рияд — суннитские племена. Никто из них не справился бы с подобной задачей в одиночку. Так что не исключено, что король Абдалла и Дик Чейни хорошо поняли друг друга с самого начала, а статья Обайда нужна была лишь для того, чтобы хорошенько промыть мозги непонятливым конгрессменам. Характерно, что когда Тегеран, поняв, откуда дует ветер, послал в Эр-Рияд секретаря Высшего совета национальной безопасности Ирана Али Лариджани с предложением совместно работать над стабилизацией ситуации в Ираке, ответом стало краткое интервью короля Абдаллы. Абдалла сказал, что внимательно следит за экспансией шиизма и видит, что "большинство мусульман (то есть суннитов.— "Власть") обладает иммунитетом к попыткам других сект подорвать их историческую власть". Другими словами, король, как некогда Александр Невский, предпочел союз с "неверными" размыванию своей религиозной идентичности.

Теперь вернемся к сегодняшнему дню. 18 декабря прошлого года последняя колонна американских войск покинула Ирак. И в стране немедленно разразился политический кризис: достигнутая с таким трудом легитимация власти оказалась под ударом. Все началось с интервью, которое дал 13 декабря для CNN заместитель премьер-министра Ирака Салех аль-Мутлак. Он сказал, имея в виду своего босса, премьер-министра Ирака Нури аль-Малики, что Вашингтон оставляет Ирак с разрушенной инфраструктурой, но с диктатором во власти, который игнорирует соглашение о ее разделе, опирается на силовиков и за последние недели арестовал сотни людей. "Люди не потерпят этого и, скорее всего, потребуют раздела страны. И это станет катастрофой. Раздел не пройдет гладко, как до, так и после него будут бушевать войны",— сказал Мутлак.

Нури аль-Малики является политиком-шиитом, а Салех аль-Мутлак — суннитом. Как раз за день до его интервью о желании получить автономию заявили Багдаду власти суннитской провинции Диала. Две другие суннитские провинции, Салах-эд-Дин (родина Саддама Хусейна) и Анбар (оплот "Аль-Каиды" во время войны), сделали аналогичные заявления еще в ноябре, что привело к зачисткам и аресту там свыше 600 бывших баасистов. Иракский премьер боится, что уход американский войск освободит короля Абдаллу от обещания Вашингтону, о котором писал Обайд.

 

"Я не доверяю этому человеку. Он иранский агент. Он открыл дверь для иранского влияния в Ираке" — так охарактеризовал два года назад король Абдалла премьер-министра аль-Малики в разговоре с советником президента США по борьбе с терроризмом Джоном Бреннаном. Это заявление означает, что опасения аль-Малики достаточно обоснованы: приход в Ирак той самой суннитской "арабской весны", которая, отбушевав в Ливии, перекинулась сейчас на Сирию и которая плотно контролируется Саудовской Аравией, Катаром и другими странами Залива, отнюдь не исключен.

О силе этого страха говорит неожиданно жесткая, почти паническая, реакция иракского премьера на заявление Мутлака. Уже через день после его интервью танки и войска окружили дома двух самых авторитетных политиков-суннитов, вице-президента Ирака Тарика Хашими и министра финансов Рафи аль-Исауи. После чего арестованные телохранители первого стали наперебой давать показания о том, что якобы именно Хашими оплатил теракт у здания иракского парламента 28 ноября прошлого года. (Сам Нури аль-Малики утверждает, что этот теракт был направлен против него лично.) 19 декабря суд выписал ордер на арест Тарика Хашими, а иракский премьер потребовал от парламента вынести вотум недоверия своему заместителю Салеху аль-Мутлаку и запретил последнему появляться на заседаниях Совета министров. И только Рафи аль-Исауи никаких обвинений предъявлено не было. Символично, что все это произошло на следующий день после ухода последней колонны американских войск из Ирака.

"За этим делом стоит аль-Малики. Все усилия по национальному примирению пошли насмарку, и я виню в этом аль-Малики",— обвинил премьер-министра страны скрывшийся на севере, в Курдистане, Тарик аль-Хашими. Суннитская община почувствовала угрозу: массовые аресты бывших баасистов, а теперь еще и ордер на арест вице-президента и фактическое отстранение от должности суннитского вице-премьера (высшие должности в Ираке квотированы по религиозно-этническому принципу) означали, что никто не может чувствовать себя в безопасности. "Аль-Иракийя", крупнейшая партия Ирака, куда входили как Хашими, так и Мутлак, немедленно объявила о бойкоте заседаний парламента и Совета министров.

Ответ "улицы" тоже не заставил себя ждать: 22 декабря на Багдад обрушилась первая волна терактов в шиитских районах. Около 60 человек погибли. Еще через две недели, 5 января, вторая волна антишиитских терактов прокатилась уже не только по Багдаду, но и по югу страны. Погибли 75 человек. А 15 января смертники с начиненными взрывчаткой автомобилями атаковали город Рамади, некогда центр суннитского повстанческого движения против американцев. Всего было подорвано четыре автомобиля — два рядом с мечетью в центральной части города, один рядом с полицейским участком, последний подорвали также в центре города. Немного позже в здании полиции прогремело еще два взрыва, также совершенных смертниками. И вновь погибли десятки человек. Для сравнения: в теракте 28 ноября, в организации которого обвиняют Тарика Хашими, погибли всего два человека.

В Ираке сегодня рушится здание "экспортной демократии", которое на протяжении девяти лет мучительно строили американцы. Политически грубые, хотя и эффективные действия иракского премьера вновь маргинализируют суннитскую общину. Когда состоится обещанная президентом Ирака национальная конференция для урегулирования этого кризиса, пока неизвестно. Но если курдским политикам, выступающим сейчас при поддержке Вашингтона посредниками в этом споре, не удастся урегулировать разногласия и суннитская община, как предупреждает Мутлак, потребует раздела страны, то это наверняка приведет уже не только к гражданской, но и региональной войне между Тегераном и Эр-Риядом. Является ли Нури аль-Малики агентом иранского влияния или нет, но в критической ситуации он вполне может обратиться за помощью к Тегерану, который наверняка постарается помочь ему сохранить "шиитский полумесяц". Однако саудовский король Абдалла не может себе позволить, чтобы тандем аятоллы Хаменеи и Махмуда Ахмадинежада получил бы победу, которая ускользнула от аятоллы Хомейни тридцать лет назад.

К тому же молодое поколение королевской семьи, стремящееся к проведению более решительной и силовой политики, усилило свои позиции после избрания в октябре прошлого года кронпринцем Саудовской Аравии принца Наифа ибн Абдель-Азиза. Этот принц, бессменно возглавлявший МВД королевства с 1975 года, считается одним из самых консервативных ваххабитов. Рассматривая Ирак как "задний двор" Саудовской Аравии, он является самым решительным сторонником его зачистки от иранского влияния. "Наиф не успокоится, пока не восстановит суннитское превосходство в Ираке. Это основной лоббист "суннитской весны" в Багдаде" — так характеризует его главный редактор сирийского журнала Forward Magazine Сами Мубайед. Так что отнюдь не исключено, что внезапно проявившиеся в ноябре прошлого года федералистские требования суннитских провинций Ирака могут быть напрямую связаны с его избранием. По крайней мере, тогда панически грубая реакция иракского премьера на интервью Мутлака становится более или менее объяснимой. Как и тот факт, что уже через десять дней после ухода американских войск из Ирака в Ормузском проливе разразился нефтяной кризис. Судя по всему, иракский сценарий 2006 года, написанный Турки аль-Фейсалом и Навафом Обайдом, в этот раз берет верх над стремлением короля Абдаллы к компромиссам.