новостной сайт о событиях в курдском регионе

"Относительная ценность границ страны выясняется не по одному лишь географическому признаку, но по всей совокупности условий исторических, экономических, стратегических и др." Николай Корсун - русский и советский военачальник, военный историк)

Наложение внутреннего на внешнее (или наоборот?)

Как свидетельствует история последних двух веков, на этапах изменения ближневосточной геополитической палитры обязательно всплывает "решение курдского вопроса". Не стала исключением и ситуация сегодняшнего дня, когда вновь заговорили о создании независимого Курдистана.
Возможно, данная формулировка вызовет несогласие у тех, кто отстаивает тезис о стихийности государственного образования курдов как отражение чаяний этого многострадального народа. Но сейчас речь несколько о другом - об инициировании "курдского вопроса" внешними игроками. И главной целью сторонних акторов является не заинтересованность в решении проблем курдов, а реализация планов по переформатированию региона, где фактор Курдистана составляет лишь одну из пунктирных линий по практическому достижению нужного геополитического результата.

Развернувшиеся на Ближнем Востоке события "вызвали целый шквал конспирологических теорий", в рамках которых курды неизменно фигурируют "в качестве разыгрываемой" со стороны партии. В глазах "традиционных" аналитиков, пытающихся оценивать "реальную раскладку политических сил в регионе", курды хотя и "выступают" самостоятельным субъектом ближневосточной политики", но исключительно в качестве "инструмента", той самой "карты", которую попеременно разыгрывают крупные державы (2).

Этой же точки зрения придерживается и аналитик Юрий Набиев (Анкоси), некоторое время назад отметивший преобладание при "рассуждениях геополитического характера о курдах" стереотипа рассматривания их не столь субъектами, сколь объектами "политической деятельности", марионетками "в чужой игре" (3).

Но зададим себе вопрос - разве не внешний почерк является определяющим в постановке вопроса о Курдистане? К слову, аналогичный акцент можно затронуть и в преломление к схожему аспекту в плане Азербайджана. Так, обращая год назад внимание на "этнические" призывы в направлении Ирана, автор отмечал неоднозначность тезиса с точки зрения внутренней территориальной проблемы Азербайджана, приводя в пример сказанное еще в 1999 г. Гейдаром Алиевым: "Мы всегда защищаем территориальную целостность, суверенитет каждого государства в мире", т.к. защищаем "международные правовые нормы", поэтому, ведя борьбу "за восстановление" территории, "мы всегда желали обеспечения" суверенитета "соседних стран", посему "были и будем в дальнейшем сторонниками территориальной целостности и суверенитета", "неделимости Ирана". В этой связи автор, констатируя реальную историческую внутреннюю боль народа, в то же время происхождение вопроса усматривал в желании отдельных "частей мирового глобал-бомонда стать обладателеми не принадлежащего им нефтяного иранского бассейна" (4).

Именно в данном контексте высвечивается и внешний почерк актуализировавшейся сегодня тематики независимого Курдистана. Имеющей, повторимся, довольно глубокие исторические корни…

"Конспирология" через призму исторических параллелей

Севрский договор 1920 г. предполагал создание независимого Курдистана, определение границ которого возлагалось на Великобританию и Францию. Причину этого обосновал русский и советский военачальник, военный историк Николай Корсун. Фиксируя нахождения Ирака "в узле мировых путей", "смысл домогательств Англии на эту страну" он усматривал "из классической формулы лорда Керзона: "Западной границей Индии является р. Евфрат". В реализации чего особое значение уделялось аспекту курдских восстаний "в Турции и Персии", питаемых из Ирака(1/б). Вследствие чего Н.Корсун отмечал значимость северной границы Ирака с Турцией, понуждающей "Англию делать попытки к созданию буферного Курдского государства", должного прикрывать Ирак с его нефтеносным районом со стороны Турции, а, параллельно, с других границ от Ирана и СССР(1/а).

В период II Мировой войны Берлин возложил работу с иранскими курдами ни на кого иного, как знаменитого диверсанта Отто Скорцени. Главной задачами ставились перерезать или, как минимум, инспирировать постоянные угрозы нефтеперерабатывающим районам и железнодорожному сообщению Ирана. Достичь этого планировалось как самостоятельной диверсионной деятельностью, так и снабжением местных курдов оружием и оказанием им инструкторской помощи (5).

Аналогичные планы вынашивали и британская, и советские разведки. Общеизвестны признания начальника Бюро N 1 МГБ (КГБ) СССР в 1951-52 гг. Павла Судоплатова о постановке Москвой задачи свержения "проанглийского режима в Ираке", посредством привлечения курдов к диверсиям на нефтепромыслах в иракском Мосуле, имевших "исключительно важное значение в снабжении нефтепродуктами всей англо-американской военной группировки на Ближнем Востоке и в Средиземноморье". Идея образования "Курдской республики позволила нам проводить политику, направленную на ослабление британских и американских позиций" в регионе. Вслед за чем П.Судоплатов констатировал, что "судьбу Курдистана с точки зрения его интересов никогда не рассматривали в Кремле, как, впрочем, и в Лондоне, и Вашингтоне. И Запад, и нас интересовало одно - доступ к месторождениям нефти в странах Ближнего Востока, как ни цинично это выглядит" (6).

В 1990-х гг. тогдашний аспирант кафедры международных отношений факультета международных отношений Белорусского государственного университета Дибо Кава Юсеф, со ссылкой на издание Иракской компартии "Ас-Сакафа аль-Джадида" (от 30 февраля 1991 г.), привел сравнение Рональда Рейгана курдов со спичкой "которую мы можем и должны зажигать тогда, когда мы этого захотим" (7). С этой точки зрения совершенно не удивительно рождение идеологии нового "Большого Ближнего Востока" (приписывается ветерану американской разведки Ральфу Петерсу), согласно которой почти 20 турецких провинций "располагаются" в "Свободном Курдистане", с попаданием в это "проектируемое" государство Северного Ирака (с нефтяной столицей - Киркуком), отдельных сирийских и иранских регионов (вплоть до исконно азербайджанского г.Тебриза) (8).

Тонкость в том, что"Иранский Азербайджан" соприкасается именно с курдонаселенными областями Турции (в скобках также отметим, что через последние протянуты нефтепроводы Баку-Джейхан и Киркук-Джейхан).

Таким образом, вряд ли можно говорить о конспирологии в плане проявления внешнего почерка в постановке данной идеи на определенных исторических этапах.

Независимость, становление частью новой федерации или?

Вряд ли спонтанным может выглядеть проведение в начале февраля 2012 г. в Германии (Гамбург) конференции под довольно интересным названием: "Вызов капиталистической современности - альтернативные концепции и курдский вопрос", на которой обсуждались вопросы "модернизации курдского общества и движения". Весьма симптоматичным было выступление на этой конференции Антонио Негри, профессора Падуанского университета (Италия), теоретика "европейских левых". В его речи признавалось наличие, с одной стороны, требования "права на существование [курдов] как народа", а с другой, - признавалось, что "без радикальных прогрессивных преобразований в Турции, оно рисковало бы оставаться чисто формальным" (9).

Безусловно, в среде курдских политиков есть понимание политизации "курдской проблемы", поэтому каждый шаг четко взвешивается. Согласно сообщениям ряда источников, вслед за обвинением иракским премьером Нури аль-Малики официальной Анкары во вмешательстве во внутренние дела страны, глава Иракского Курдистана Масуд Барзани призвал сирийских курдов не выступать против режима Башара Асада.

Правда, параллельно тиражируется информация, со ссылкой на того же М. Барзани, о готовности провозгласить независимость Курдского государства в предстоящий праздник Новруз, знаменующий наступление Нового года по иранскому календарю (март 2012 г.). Одновременно, в Ираке все настойчивей обсуждается идея создания курдско-суннитской конфедерации. И тут же возникает дискуссия о неоходимости создания "Сирийской федерации", в которой обеспечивался бы баланс интересов между суннитскими, курдскими и алавитскими провинциями.

Собственно, вопрос не в том, предоставила ли состоявшаяся вроде как де-факто независимость Иракского Курдистана полное успокоение местным курдам. И даже не в том, насколько вообще "в Багдаде все спокойно", с учетом фактического разделения страны по конфессионально-этническому признаку. Тонкость здесь - в стремлении внерегиональных держав разыграть "курдскую карту" в собственных интересах.

Пусть простят нас читатели за экскурс, но история и геополитика держится на аналогиях. И в данном случае есть смысл отношение "гроссмейстера геополитики" Уинстона Черчилля к "армянскому вопросу". Думается, читатель не удивится переходу на эти рельсы, т.к. армянский "след" в обрамлении геополитики всегда шел рука об руку с "курдским".

Так вот, со слов описывающего события первой четверти ХХ века У.Черчилля, "интерес к армянской расе подогревался" не только "религиозными, филантропическими", но и "политическими мотивами". Посему "величайшие нации", бывшие "друзьями армян" и должные "позаботиться о торжестве армянского дела", добившись реализации собственных геополитических целей, ничего не сделали в этом направлении. Их решения "были только пустыми словами", "армянское государство существовало только на бумаге" (10).

Из изложенного становится вполне очевидным, что очередной виток интриги вокруг "курдского вопроса" ни в коем случае не связан со стремлением удовлетворить чаяния курдского народа на государственность. Сегодня "курдский вопрос" в очередной раз цинично играют в целях дальнейшего переформатирования региона и создания плацдармов для окончательного решения вопроса иранского.

Теймур Атаев, политолог  Баку, Азербайджан,  для Iran.ru