новостной сайт о событиях в курдском регионе

Премьер-министр Турции Реджеп Эрдоган занимает крайне критическую позицию по отношению к своему визави, иракскому премьер-министру Нури эль-Малики. Это привело к тому, что Турция сейчас рассматривает Курдистан как реального и главное полномочного субъекта региональной политики, признав за ним право действовать в значительно большем объеме компетенций, чем на это согласен Багдад, пытающийся ограничить курдскую автономию после двадцати лет ее де факто независимой жизни. Позиция Турции снимает изолированный, анклавный характер географического положения Эрбиля, поскольку не только дает ему выход на мировой рынок, но и образует в определенном смысле мощный, глубокий тыл на случай, если отношения Эрбиля и Багдада перерастут в открытую конфронтацию.
Причина этого не только в том, что между Эрдоганом и Малики возникло отчуждение.

Заметное противостояние имеет глубокие корни, с одной стороны, и усиливается статусом и личными качествами лидеров, с другой. Оба политика обладают немалыми полномочиями, оба умеют ими пользоваться. Стоит вспомнить, какую перетасовку некогда всесильного генералитета провел Эрдоган, подведя авторитетных в прошлом  военных под скамью подсудимых. Оба не только причастны к высшей власти, но и в прошлом хлебнули лиха в качестве оппозиционеров. Может быть, именно поэтому премьер Эрдоган понимает действия иракского премьера хорошо, как никто иной. И в Турции, и в Ираке правящие элиты ориентированы на сильные государственные структуры, но страны переживают различные периоды развития.

Ирак
В Ираке Нури эль-Малики получил власть после того, как Ирак прошел через кровавую баню свержения тоталитарного режима, когда ситуация в стране была только-только замирена, но стороны глубокого, длившегося десятилетиями конфликта, еще так и не были примирены, поскольку остались глубокие раны, которые предстояло залечить. Но Малики вместо движения по пути разрешения застарелых конфликтов, предписанного Конституцией, по сути отошел от нее, подсыпав соли в старые раны, поскольку, с одной стороны, де факто он отказался от пересмотра результатов политики арабизации курдских земель, проводившейся при Саддаме Хусейне и до него, и возврата курдам отторгнутых от Курдистана районов, а, с другой, продолжил линию дебаасизации страны, которая стала базой для силового подавления, политической маргинализации суннитской части населения страны. Кроме того, он занял позицию ограничения самостоятельности Курдистана в вопросах экономического развития региона, заблокировав принятие нефтегазовых законов, и настаивая на полной субординации отношений в этой сфере. В Ираке, где федеративная линия развития, признанная в конституции Ирака 2005 года, была единственной путеводной звездой к межконфессиональному и межнациональному миру, премьер-министр, в начале не без поддержки США, отказался от этой линии под предлогом борьбы за единство Ирака против его раскола по этническими или конфессиональным водоразделам.

Но США, с одной стороны, и шиитские партии, с другой, видели ситуацию по-разному, поэтому результат получился, для США неожиданный. Для США единый Ирак – это гарантия того, что большая часть страны и ее ресурсов не окажутся в распоряжении Ирана, поскольку курды-сунниты и арабы-сунниты будут гарантами того, что развитие в эту сторону будет заблокировано. "Скованные одной цепью" - эти группы, по мысли американских аналитиков, должны были обеспечить выработку внутреннего компромисса, который обеспечил бы самостоятельность Ирака в отношении Ирана. Но роль личности в истории, особенно на востоке, еще никто не отменял, поэтому они просчитались с Нури эль-Малики, чей авторитаризм и амбиции оказались куда более значительными, чем можно было предположить в этом политэмигранте из хорошей семьи. Захватив все командные высоты, опираясь на силовые структуры, за время суннитского сопротивления переменам укомплектованные в основном шиитами при том, что курды практически замкнулись на свой регион, премьер Малики установил фактически собственную диктатуру, подавив и шиитскую "улицу", сплотившуюся вокруг Муктады эс-Садра. Проблемой для Малики стало то, что он не сумел найти среди суннитов тех политиков, которые бы разделили с ним его представления об идеальном для нынешнего Ирака государственном устройстве. Если бы смычка центростремительных сил обоих частей арабского этноса возникла до прошлых парламентских выборов, ситуация была бы иной: не было бы военно-административного доминирования, т.е. того, что воспринимают в Ираке как новое издание садамовщины, а была бы смычка преимущественно светских сил, насколько это возможно в исламской стране.  Кроме того, поскольку Нури эль-Малики сейчас опирается на шиитскую поддержку, то и его власть воспринимается как исключительно шиитская, а формальное участие в правительстве других блоков рассматривается как фиговый листок, лишь прикрывающий неограниченную власть премьер-министра Малики. Это стало основой не только курдской фронды на севере, но и самое главное привело к новой радикализации арабов-суннитов, которые восприняли политический режим в Багдаде как антисуннитский, несправедливый и авторитарный.
Сунниты Ирака не изолированы от остальной части суннитского мира, который обладает огромными материальными ресурсами и практически неисчерпаемым демографическим потенциалом. Суннитские районы Ирака – это в  отличие от Курдистана не анклав, а территории, которые в любой момент могут стать передовым районом мощного сопротивления, опирающимся на арабские государства Аравийского п-ова и Северной Африки. Сегодня этот процесс уже начался и набирает силу.
Квази-демократическое обладание формальным большинством голосов, заданным структурой населения Ирака, создает у премьера Малики  и шиитских политиков иллюзию того, что их политическое доминирование может продолжаться неопределенно долго, если не задано навсегда. Но не только курды и арабы-сунниты Ирака, но и внешнеполитическое окружение страны сделают все, чтобы доказать обратное.

Турция
В Турции Эрдоган стал премьер-министром страны, которая постепенно, после многократных проб и ошибок (точнее после неоднократных военных переворотов) начала сама в силу вызревания внутренних факторов отходить от авторитарных форм правления, начала искать пути продвижения к межконфессиональному и межнациональному миру. Турция, чья судьба также еще не определена, движется к трудной демократии, которая может быть достигнута лишь через "национальное" примирение с курдами, которых сейчас уже трудно назвать национальным "меньшинством", и с другими действительно национальными меньшинствами. Поддержка Южного Курдистана уже сыграла положительную роль в уменьшении напряженности в курдском вопросе в Турции. Развитие связей между Южным Курдистаном и Турцией может создать каркас для реинтеграции курдского сообщества в ткань турецкого общества.

Не стоит забывать о традиционных границах
Но дело не определяется только сегодняшним раскладом политических сил внутри этих стран, за взаимным недовольством скрывается факт нарушения принципиальных геополитических балансов, которые образуют исторический фундамент межгосударственных отношений на Ближнем Востоке. Речь не о том, что в силу усиления неосманских настроений в Стамбуле там не могут забыть Мосульский вилайет, а том, что для Турции реально независимый Ирак – это одно, а Ирак, очень тесно связанный с Ираном, это – совершенно другое. У одного прирастет, если у другого убудет. В этой ситуации для Турции самостоятельный, но плотно прижатый политикой Багдада к Турции Курдистан, это – меньшее зло, чем нарушение традиционных балансов в регионе в пользу Ирана. 
США не склонны сочувствовать фантомным болям бывших империй. Они не приветствуют реинтеграции на постсоветском пространстве, им не симпатична политика Турции в отношении Ирака,  де факто восстанавливающая традиционные границы поверх современных. В Вашингтоне опасаются, что это может спровоцировать распад Ирака, потому что ранее изолированный Курдистана имеет сейчас турецкие ворота для выхода на мировую арену. Строящийся уже собственно курдский нефтепровод – реальное  тому доказательство. Когда объем выручки за углеводороды превысит долю Курдистана в бюджете Ирака, исчезнет последний смысл сохранения единства. Единственное, что сейчас связывает Курдистан с остальным Ираком – это отторгнутые курдские земли, но в этом вопросе Турция опять же на стороне Эрбиля, хотя и не без учета туркменского фактора. Для Турции мало иметь формально равный с другими странами (США, Китаем, ЕС) доступ к богатствам Ирака: попробуй-ка подступись! Для нее совершенно другое - ощущать в своих руках реальный экономический и политический вес этих территорий, по сути, курдских островов, экономически и политически замкнутых на  турецкий материк. Не знаю, как звучит по-турецки пословица, подобная нашей: лучше синица в руках, чем журавль в небе, - но премьер-министр Эрдоган, видимо, исходит из этой посылки. А проблемы юга Ирака, которые должны сильно занимать США и их арабских союзников, относятся к другой стороне исламского полумесяца.

Теги: Вадим Макаренко, Турция, Реджеп Тайип Эрдоган, Ирак, Нури аль-Малики, Иракский Курдистан, Курдистан, Саддам Хусейн, нефть, США, курды, сунниты, шииты, Муктада аль-Садр, Китай