новостной сайт о событиях в курдском регионе

Если нынешние события на Ближнем Востоке перерастут в крупную войну, то и ее нынешний период, по аналогии с началом Второй мировой войны, получит название "странного". Причина этого в том, что стороны никак не определятся с целями, а, следовательно, и с союзниками. Сейчас США ставят перед собой и перед коалицией цель уничтожить террористическую организацию "Исламское государство Ирака и Левана". Когда президент Обама объявлял о своей стратегии, многим показалось странным то, что президент выбрал устаревшее название организации, уже провозгласившей создание нового государства. Вокруг использования этого, как может показаться на первый взгляд устаревшего названия, даже развернулась дискуссия. 

Почему президент Обама выбрал именно это обозначение противника, хотя тот уже, казалось бы, сменил название? Это, конечно, не случайно. Здесь нет "эффекта Псаки", а есть скрытый смысл. В отличие от бедной Псаки президент Обама ничего не перепутал. Он сознательно в качестве цели войны ставит уничтожение радикальной террористической организации, а не нового государства, пусть даже предельно радикального и агрессивного и, возможно, даже заслуживающего разгрома. Ставя эту цель, президент США косвенно отвечает на вопрос, как США видят проблему арабов-суннитов Ирака и Сирии. По сути, США и, видимо, их союзники из числа арабских стран такой постановкой цели войны отрицают то, что арабы-сунниты Ирака и Шама смогут конституироваться в самостоятельное государство. 
Иными словами, при формулировке целей войны дело было не в радикализме или террористической природе "Исламского государства" (хотя это имело значение для принятия самого решения), а в том, что США в принципе не видят места для самостоятельного государства арабов-суннитов в этом регионе. Это - важно, потому что это, по сути, вопрос о причинах этой войны. Если считается, что проблемы Ближнего Востока порождены искусственной природой государств, созданных там после распада Османской империи, то это – одна ситуация. Но, если причины войны и саму войну свести войну к уничтожению террористической организации, этой, как ее назвал Обама, "раковой опухоли" Ближнего Востока, то  это – указание на то, что США намерены сохранить на Ближнем Востоке прежнюю конфигурацию государств, т.е. сохранить единство и территориальную целостность Сирии и Ирака. Следовательно, по итогам этой войны, если она пройдет так, как задумали в Вашингтоне, ни арабы-сунниты, ни курды не получат независимости. По крайней мере, курдов такой подход не может радовать, потому что за свое участие в этой войне, а они видели себя как основную боевую силу, по крайней мере, на севере Ирака и Сирии,  они рассчитывали бы получить, если не полную независимость, то гарантии своей независимости в составе Иракской федерации. Но повторяется ситуация 2003 года, когда после долгих обсуждений, задачей было поставлено не преобразование Ирака, а свержение режима Саддама Хусейна, а предполагался даже вариант длительной оккупации и преобразование Ирака по модели Германии и Японии. 

Сегодня максимум, что обещают США курдам, – это федерализация Ирака. Но, по сути, если США победят, то снова будут запущены в работу два "плавильных котла" - "Сирия" и "Ирак", в которых продолжится процесс создания двух новых ближневосточных политических наций – "сирийцев" и "иракцев", которые, в конечном итоге, должны стать плацдармом проведения американской и вообще западной политики на Ближнем Востоке, который, если он распадется на мононациональные государства, скорее всего, так и останется мусульманским и архаичным, т.е. либо монархическим, либо теократическим.   В США, видимо, считают, что необходимость сосуществования в рамках одного государства вынудит суннитов, шиитов и курдов найти некоторый компромисс и создать светское государство, в котором будут примирены крайности религиозного или национального сознания. Не хочется комментировать, но Ирак в политике США в отношении него снова столкнулся с принципами "социальной инженерии", правда, в отличие от Саддама Хусейна с его арабизацией, здесь другая, казалось бы, более благородная цель, но любая, даже благая цель, но проведенная силой и тотально, это – самый что ни на есть тоталитаризм.

Поставленная таким образом цель войны  предполагает двойственную стратегию. Кроме того, войну против одного государства, тем более, если называть противника "террористической организацией", придется вести на двух театрах военных действий (ТВД) – Сирия и Ирак. Это связано как с тем, что США действуют на этих ТВД на разных основаниях: в Ираке с согласия и по призыву иракского правительства, а в Сирии – вопреки воле правительства страны, которое США рассматривает, в лучшем случае, как помеху, а, скорее всего, как еще одного противника. США преследуют разные цели в Ираке и Сирии. В Ираке, где США ввязываются уже третью войну, США продвинулись уже достаточно далеко с точки зрения трансформации этой страны. Им удалось уже разрушить авторитарный режим Саддама Хусейна; в ходе почти восьмилетней оккупации Ирака они, как считают в Вашингтоне, создали условия для "демократического развития" страны, поэтому сейчас, пользуясь нынешней ситуацией, в которой и шииты и курды Ирака нуждаются во внешней (=американской) военной помощи, они пытаются, устранить ущерб, который нанесла этой "демократии" сектантская политика Нури эль-Малики, и снова запустить процесс преодоления этно-конфессиональных ограничений в этой стране. В Сирии перед ними все еще стоит авторитарный режим Башара Асада, который они пытаются свергнуть, поддерживая вооруженную оппозицию. Но это – не конечная цель, поскольку затем США намерены принудить этносы и конфессии, проживающие в Сирии, к мирному сосуществованию. Сейчас не вопрос, насколько реальны или утопичны эти цели: если США и их многочисленные союзники, в том числе  и страны Персидского залива, ставят такие цели, то они добьются своего, поскольку обладают достаточной мощью, чтобы принудить народы Сирии и Ирака к такому ходу событий. Но важно подчеркнуть, что планы и намерения США в отношении Сирии и Ирака не соответствуют планам и намерениям ни одной из этно-конфессиональных частей Ирака и Сирии, поэтому в долгосрочной перспективе они, скорее всего, обречены на провал, т.е. утопичны.  

Курды и арабы-сунниты ставят перед собой цели создания собственных государств, правда, если арабы-сунниты в Ираке стремятся взять реванш и снова подчинить себе всю территорию страны, где они почти восемьдесят лет были господствующим меньшинством, то курды хотели бы обособиться на своей исторической территории. А еще лучше для курдов – 99% населения Курдистана за эту цель – добиться независимости, которая в принципе не вредит ни арабам-суннитам, ни арабам-шиитам, а сейчас даже не разваливает Ирак, потому что он уже и так распался и функционирует как три независимых, самостоятельных региона. Проблема курдской независимости, по крайней мере, в рамках Южного Курдистана, не в позиции этносов Ирака, которые будут спорить о долях при разделе иракского наследия, но уже вряд ли против самого раздела, а в позиции соседей, которым пора смириться с этой перспективой. Возможно, что нынешние потрясения, война, уже идущая на территории курдов, помогут им в этом. 
В Сирии ситуация сложнее, но и там курды стремятся к максимально возможному обособлению внутри Сирии, понимая, что они слишком малочисленны, чтобы создать вопреки мощным внешним силам собственное независимое государство, а арабы-сунниты к восстановлению своей власти во всей стране, которую они утратили постепенно в правление Хафиза Асада, но особенно нетерпимым положение для них стало с приходом к власти Башара Асада, за которым после смерти отца стоят уже почти исключительно алевиты. Но соотношение сил в стране уже таково, что алевиты не могут сохранить свои позиции иначе, как силой. В рамках единого государства доминирование арабов-суннитов кажется неизбежным, если не будет признана федеративная (возможно кантональная) модель обустройства Сирии.   

Сложная ситуация, в которой оказались арабы-сунниты. Разгром саддамовского Ирака привел к тому, что этот этнос был лишен прежнего доминирующего положения в стране, лишен значительной части богатств, и даже дискриминирован. Внутри этноса не оказалось достаточных здоровых сил, которые бы пошли по нормальному пути восстановления и консолидации этноса, в том числе и из-за того, что он оказался зависимым, подвластным антагонистическим силам в рамках ставшего враждебным ему государства. Реакция оказалась мощной, поскольку сунниты Ирака располагают значительными ресурсами (финансы, опыт государственного строительства, военный опыт, политические связи), но социально неадекватной. В результате арабы-сунниты Сирии и Ирака нашли крайне опасную основу для создания единого государства, ею стала салафитская форма ислама и архаизация жизни как цель общества, которые пришли на смену прозападной по ее ориентации на модернизацию светской баасистской идеологии. Опираясь на это идеологическое основание, они мобилизовали население и получили мощный отклик среди радикально настроенных мусульман в разных странах, в том числе и среди исламских кругов на Западе. 

В результате организация захватила почти 270 тысяч кв. километров площади Сирии и Ирака, т.е. почти всю территорию компактного проживания арабов-суннитов, и провозгласила создание "халифата".  Использование такой государственной формулы, как халифат, было воспринято в странах как примитивная архаизация политической практики. Однако реально это – вполне прагматический шаг. Халифат – это государственная форма, которая не требует признания со сторону других, тем более западных, светских или христианских, государств мира, на что основатели нового халифата, видимо, и не надеялись, поэтому и не стали к ним обращаться. Наоборот, приняв форму религиозного государства, тем самым не нуждающимся во внешнем признании, оно выдвинуло колоссальные (в основном надуманные) территориальные претензии, чем бросило вызов всей системе отношений современного мира. Более того, Исламское государство намерено спровоцировало войну, вызвав своей шокирующей жестокостью огонь на себя. Поставленные ими цели не являются реальными,  поэтому разгром "Исламского государства", независимо от того, как они себя позиционируют в качестве группировки или государства, дело времени. 

Но при таком позиционировании снова остаются не представленными реальные интересы арабов-суннитов, самыми непосредственными из которых, если ориентироваться на то, что арабы-сунниты в других странах имеют собственную государственность,  является обретение аналогичной государственности. Первый реальный шаг к этому отказ от крайностей и обоснование целей, которые могли бы получить признание со стороны других государств Ближнего Востока и мира.

Теги: Вадим Макаренко, США, Исламское государство Ирака и Леванта, Барак Обама, сунниты, Сирия, Ирак, Исламское Государство, курды, Иракский Курдистан, Курдистан, Саддам Хусейн, Нури аль-Малики, Башар Асад, шииты, Хафез Асад, алавиты, салафиты