новостной сайт о событиях в курдском регионе

Некоторое время тому назад в одном из моих рассказов изложена была история об одном харизматичном  старике по имени Джаво, который со своим многочисленным семейством, проживал в одной из деревень Эчмиадзинского района Армении, владел огромной отарой овец, и которого за добродетельные дела и щедрость вся округа  ласково называла  — дядюшка Джаво.

Как  уже упоминалось в предыдущем повествовании,  у дядюшки Джаво со всем местным начальством, семьи которых он время от времени снабжал мясом и молочными продуктами, сложились не сказать, что панибратские, но достаточно тёплые, основанные на взаимоуважении искренние отношения. Но старик Джаво славился отнюдь не только своими добродетельными и щедрыми поступками, но и своим острым языком и, как говорится, за словом в карман не лез, а некоторые  его образные, ёмкие высказывания порой со скоростью ветра разлетались по району в виде крылатых фраз.

Из всех своих внуков и внучек Джаво особенно  выделял своего первого внука Авшина, чьё имя в переводе с курдского языка означает голубая вода, однако в семье и быту все называли его уменьшительно-ласкательным нарицательным прозвищем Хырпын или просто Хырпо. На самом деле  такого имени не существует, но у курдов частенько могли назвать какого-нибудь пухлого симпатягу, этакого живчика и всеобщего любимца таким вот именем. Авшин уже в двухлетнем возрасте абсолютно соответствовал тому смыслу, который был заложен в этом его таком  необычном то ли имени, то ли прозвищу.  Несмотря на свои  округлые формы и пухлые, как у хомяка, щечки, он был очень  подвижным, юрким, подобно ртути, ребенком. Дядюшка Джаво души в нём не чаял и называл его  светом своих очей.

События, о которых  будет рассказано, произошли в году 1978, когда Хырпо  было уже около семнадцати лет.

Через восемь домов от дома дядюшки Джаво стоял дом учителя местной школы Рашое Мсто — человека на редкость законопослушного,  с весьма высокими моральным качествами, на замесе коммунистических идей и крепких для того времени устоев  социалистического общества. Словом, наш учитель относился к числу тех, кто жил в строгом соответствии с заветами вождя мирового пролетариата Ленина и уставом КПСС. Да, если уж курд пленился высокими идеями всеобщего порядка, счастья и мировой революции, то это, на удивление, очень серьёзно и очень надолго. 

Жена учителя народила ему пятерых детей- одну девочку и четырех мальчиков. Дочку звали Парвин, она была самая старшая из детей и ей было пятнадцать лет. Так вот, Хырпо и Парвин учились в упомянутой школе, где преподавал её отец. Парвин училась в восьмом классе, а Хырпо за два года до этого, после окончания восьми классов, ушел из школы и, согласно семейной традиции, занялся вместе с остальными членами их большой семьи тем, что сегодня мы бы назвали семейным бизнесом, а именно - животноводством. Хырпо давно приметил Парвин, влюбившись в нее до беспамятства, и улучив момент, старался выкроить время, чтобы увидеть её. Да и девушка, по всей видимости, неровно к нему дышала, потому что каждый раз, когда она  по дороге из школы домой видела его, кокетливо улыбалась ему, и, размахивая школьным портфелем, вприпрыжку убегала домой.

Но вот в один из дней Парвин после школы домой не вернулась, в доме учителя поднялся переполох, вся родня бросилась на поиски Парвин, обошли все окрестности и расспрашивали всех, кого только можно, но все безрезультатно. На следующий день по деревне прошел слух, что Парвин похитили. Учитель Рашо, как человек, придерживающийся во всем букве закона, без промедления обратился с заявлением в милицию с требованием найти его дочь, а виновника привлечь к ответственности. Наверное, сметливый читатель уже догадался, кто именно являлся виновником этого происшествия. Конечно же, им оказался наш герой Хырпо, который со своими друзьями усадил Парвин в машину и увез к одному из своих родственников, проживающего в соседней деревне. Всё  точно в соответствии с существующим давно и никем не отменённым сценарием, и надо сказать, что подобные романтические истории частенько практиковались в курдской среде. 

Однако неизвестен был один весьма деликатный момент:  произошло ли это похищение с её согласия или это было вопреки её воле и желанию. Как бы то ни было, с точки зрения закона совершено было преступление, потому что на тот момент Парвин еще не достигла совершеннолетия и потому ни о каком вступлении в брак и речи не могло идти, а уж похищение было тем самым преступлением, которое подразумевало наказание.

Но как уже было отмечено, в курдской среде похищение девушки  с её  ли согласия или против её воли - явление нередкое и имеет свои традиционные особенности, которые  порождают конфликтные ситуации между родственниками и родами похищенной девушки и похитителя. Зачастую противостояние между сторонами заканчивались кровопролитием с переходом на долгие годы в такой затяжной пережиток средневекового обычая, как кровная месть. Однако в большинстве случаев, благодаря вмешательству умудрённых жизнью старейшин родов и духовенства, устанавливалось перемирие и всё заканчивалось пышным застольем с помолвкой ко всеобщей радости и удовольствию.

Но пора вернуться к нашим героям. Правоохранительные органы оперативно и быстро установили местонахождение Хырпо с Парвин. Хырпо задержали и увезли в районный следственный изолятор, а Парвин, умная девочка Парвин, отказалась возвращаться к своим родителям и дабы её никто не назвал опозоренной, она захотела остаться дома у родственника Хырпо, который на следующий же день по требованию старика Джаво привёз её к нему домой. Тем самым дядюшка Джаво признал Парвин своей невесткой и женой  любимого внука. 

И только после всего этого Джаво поехал в райцентр в Эчмиадзин  к прокурору, с которым у него, как мы уже упоминали, также были весьма уважительные отношения. Надо сказать, что и прокурор то ли по причине своего сравнительно молодого возраста, то ли в соответствии со сложившимся негласным правилом, также, как и все, называл Джаво дядюшкой. Войдя к прокурору в кабинет, старик Джаво сходу, без лишних слов и околичностей, обратился к нему со словами:

- Дорогой Спартак,- так звали прокурора,- я никогда тебя ни о чём не просил. Мой внук — это свет моих очей, я прошу тебя отпусти, освободи его.

- Дядюшка Джаво, -прокурор немного замешкался, - сейчас, в данный момент я ничего сделать не могу. Отец девочки написал заявление, но я тебе обещаю, что твоего внука никто не посадит, через некоторое время мы его освободим.

Последнюю фразу прокурор произнес так твердо и уверенно наверное потому, что достоверно знал, что согласно курдским обычаям подобные ситуации в конечном итоге разруливались с положительным исходом и миром. Просто для этого необходимо было время, чтобы все, кто причастен к данному конфликту, успокоились.  Помимо всего прочего не надо было забывать, что существовал и уголовно-процессуальный кодекс, согласно которому  необходимо было соблюдать и выполнять предусмотренные законом  определенные действия. Но как объяснить всё это неграмотному старику, у которого только одно желание — добиться освобождения внука,  который, как выяснилось, был единственным светом его очей.

В ответ дядюшка Джаво исподлобья  посмотрел на прокурора и тихо произнес: "Спартак, дорогой, мой внук это свет моих очей, освободи его... я дам тебе десять тысяч рублей".

- Дядюшка Джаво, ты это о чём, какие деньги!  Нам нужно, чтобы прошло хотя бы дней двадцать. Отец девушки написал и в республиканскую прокуратуру, нам надо будет и туда дать ответ. Я тебе обещаю, твоего внука мы отпустим, но через некоторое время, поверь мне, это так надо.- Прокурор старался попроще объяснить старику  создавшееся положение, но чувствовал, что тот ничего не понимает, да и не хочет понимать, и упрямо стоит на своем.

- Дорогой Спартак, я дам  тебе  двадцать тысяч, отпусти моего  Хырпо, он свет моих очей, - взмолился старик. Сумма по тем временам была немалая.

- Дядюшка Джаво, ты же знаешь как я к тебе отношусь, и неужели ты думаешь, что я возьму у тебя какие-то деньги. Сейчас освободить твоего Хырпо невозможно, ты хоть сто тысяч, да кому хочешь, хоть генеральному прокурору предлагай, все равно этого в данный момент сделать не-воз-мож-но! Надо выждать время, я тебе гарантирую, что твой внук через некоторое время вернется домой.

Старик Джаво эти слова воспринял так, будто предложенной им суммы мало и надо, чтобы что-то отдали и туда, куда-то наверх, более высокому начальству, и поэтому, призадумавшись, сказал:

- Дорогой Спартак, ты знаешь, что мой внук - это свет моих очей... Я согласен, я дам сто тысяч рублей, отпусти моего внука.

Тут прокурор взорвался и чуть было не заорал на Джаво, но сдержался и только прошипел:

- Старик, про сто тысяч я тебе просто так сказал, просто я хотел  дать тебе понять, что в настоящее время никто ни за какие деньги и коврижки  свет твоих очей  освободить не сможет. Я же тебе  обещал, что выпущу его, только надо выдержать определенные сроки. Ты бы лучше за это время договорился с родными девочки.

Джаво ничего не ответил и медленно направился к выходу. У двери он остановился, слегка повернулся  и с потрясающим ехидством  в голосе сказал:

- Мы, курды, свои дела сами знаем, и разберемся по нашим обычаям. Но вот объясни мне, Спартак, дорогой, одну вещь: в данном случае курд взял курдянку, зачем же у вас, у армян, из-за этого свербит в одном месте!? Что вам-то от этого! 

И даже не дожидаясь хоть какого-то ответа от вконец оторопевшего прокурора, старик резко открыл дверь и вышел. 

С того дня прошло дней десять. За это время старейшины родов на своем совете, несмотря на упорное сопротивление отца Парвин Рашое Мсто, помирили обе стороны, положив конец конфликту. Учитель сразу  же отозвал свое заявление, на  основании которого дело Хырпо  закрыли и его освободили. На следующий же день состоялась помолвка Хырпо - свет очей дядюшки Джаво, и Парвин. 

Вот одна из таких забавных историй из жизни советских курдов. 

Теги: Афан Авдали, курды