новостной сайт о событиях в курдском регионе

На сегодняшний момент Сирия и Ирак оказались в состоянии затяжных гражданских войн, которые приобрели выраженный конфессиональный характер. Если сформулировать расстановку сил в этих странах несколько упрощенно, то в Сирии - правящее арабо-алавитское меньшинство (близкое к шиитскому течению ислама)  воюет с арабо-суннитской вооруженной оппозицией, а в Ираке - правящее арабо-шиитское большинство своими действиями спровоцировало восстание арабо-суннитского меньшинства (8 суннитских провинций). Воспользовавшись ослаблением центральных властей, в обеих странах активизировались радикальные исламистские военно-политические группировки типа "Исламского государства", "Джабга ан-Нусра", "Братьев-мусульман" и десятков других, более мелких. Боевикам-джихадистам удалось установить контроль за значительными территориями Сирии и Ирака, крупными городами (Мосул, Ракка) и даже создать в этих странах свое псевдогосударство - "Исламский халифат" [1].  

Общим для нынешних Сирии и Ирака фактором являются сохранение нейтралитета в межарабских гражданских войнах и успешная защита своих анклавоф от вторжений бандформирований исламистов курдскими меньшинствами (10-12 % населения Сирии и 15-17 % - Ирака). 

Борьба за власть, территории и ресурсы в Сирии и Ираке приобрела ожесточенный характер. Изначально, в этих вооруженных конфликтах приняли самое активное участие внешние силы. В Сирии на стороне Дамаска воюют военнослужащие КСИР Ирана, бойцы ливанской военно-политической группировки "Хизбалла", наемники и добровольцы-шииты из Ирака, Йемена, Пакистана и Афганистана. Общая численность иностранного контингента сопоставима с численностью ВС Сирии. Вооруженной оппозиции оказывают помощь и содействие Турция, Саудовская Аравия, Катар, Иордания, арабы-сунниты Ливана. 

В Ираке - центральное правительство поддерживают КСИР Ирана, а иракским арабам-суннитам оказывают помощь монархии Персидского залива и Турция. Военно-космические силы России оказывают поддержку с воздуха правительственным войскам Сирии в борьбе против радикальных исламистских группировок, а коалиции ВВС США и их союзников поддерживают действия ВС Ирака против ИГ в Ираке (в основном, на Мосульском направлении) и в Сирии - в районах гг.Ракка и Дейр-эз-Зор. 

Во второй половине 2016 года России удалось убедить турецкие власти отказаться от активной помощи джихадистам в Сирии и Ираке и включиться в общую борьбу с терроризмом в регионе. Хотя Р.Эрдоган трактует по своему понятие "терроризм" и относит к террористам режим Башара Асада и ведущую курдскую военно-политическую группировку Сирии - Партию демократического союза (ПДС), все же формально Турция включилась в единый фронт борьбы с радикальными исламистскими группировками. Безусловно, исключать и дальше поддержку исламистов в Сирии и Ираке по линии турецких неправительственных организаций и спецслужб не следует. Правящая в Турции исламистская Партия справедливости и развития (ПСР) и многочисленные турецкие исламистские группировки остаются идейно ближе к крайним суннитским течениям ислама (салафитским, ваххабитским) и считают своими главными противниками в регионе Иран и проиранские  шиитские группировки и секты (нусайриты, алавиты, алевиты, исмаилиты, зейдиты, хуситы и т.п.). 

Достигнутое при посредничестве России, Турции и Ирана новое Соглашение о прекращении огня между сирийским правительством и вооруженной оппозицией, вступившее в действие с 30 декабря 2016 года, стало переломным. Это соглашение не распространяется на территории, подконтрольные боевикам ИГ и "Джабга ан-Нусра". Всего удалось подписать три важных документа. Первый - между сирийским правительством и вооруженной оппозицией о прекращении огня на территории Сирийской Арабской Республики (САР), второй - о комплексе мер по контролю за режимом прекращения огня и третий - заявление о готовности к началу мирных переговоров по сирийскому урегулированию [2]. 

Анкара и Тегеран наряду с Москвой выступили посредниками в организации очередных раундов межсирийских переговоров в январе-феврале 2017 года в Астане и Женеве. Упомянутое соглашение может иметь перспективу лишь в случае согласия властей Турции и Ирана на прекращение войны и закрепление де-юре сложившегося де-факто распада Сирии на анклавы. К тому же, это соглашение пока не поддержали Саудовская Аравия, Катар и Иордания и ориентирующиеся на них представители внешней и внутренней сирийской оппозиции, что может привести к саботажу итогов мирных переговоров в Астане и Женеве и использованию перемирия для перегруппировки вооруженных отрядов оппозиции и исламистов, доукомплектации их личным составом и доставки им новых партий оружия и боеприпасов. Не исключено, что представители Турции и Саудовской Аравии в период перемирия вступят в очередной сговор с джихадистами для расширения контролируемых оппозицией территорий за счет добровольной передислокации бандформирований "Исламского государства" и "Джабга ан-Нусра" или перехода части боевиков этих группировок в ряды "умеренной оппозиции". 

Сегодня можно констатировать, что за годы гражданской войны Сирийская Арабская Республика потеряла убитыми до 400 тыс. человек, свыше миллиона ее жителей стали инвалидами, 8 млн находятся в лагерях беженцев в Турции, Саудовской Аравии, Иордании, Ливане, Ираке, государствах Евросоюза, несколько миллионов сирийцев оказались перемещенными лицами внутри своей страны. Если учесть, что к началу 2011 года население Сирии составляло около 22,5 млн человек, то сегодня здесь осталось, по оценкам международных экспертов, всего 10–12 млн. сирийцев .

Численность сирийской армии к началу вооруженного конфликта достигала 320 тыс. человек, а к настоящему времени в строю осталось немногим больше 80 тысяч [3], как следствие, вооруженным силам Сирии затруднительно не только вести наступательные боевые действия, но даже удерживать контролируемые территории. Как уже было отмечено, существенную помощь ВС Сирии в борьбе с террористическими группировками оказывают ВКС России, 8-10 тыс. бойцов ливанской шиитской группировки "Хизбалла", иранские военнослужащие Корпуса стражей исламской революции (КСИР) и отряды добровольцев-шиитов из Ирака, Йемена, Афганистана и Пакистана. Достигнутое в конце 2016 года в Сирии перемирие позволило существенно сократить численность и боевой состав российской военной группировки в этой стране [4]. 

На стороне вооруженной оппозиции открыто выступают Катар, Саудовская Аравия, Иордания и ряд других арабских государств, а по линии спецслужб, неправительственных организаций и ваххабитских фондов оказывают содействие радикальным исламистским группировкам. Турция хотя и заявила о своих намерениях бороться с терроризмом в Сирии, но осуществила вторжение своими войсками на север этой страны 24 августа 2016 и оккупировала плацдарм между приграничными городами Джераблусом и Ааазазом шириной до 100 км и глубиной до 60 км. 

К началу 2016 года Вашингтону удалось создать на севере Сирии из отрядов ССА, ассирийцев-христиан и курдов новую военную группировку - "Демократический альянс" [5]. Для тыловой и огневой поддержки действий которого США создали там сеть своих военных баз [6].

Особое место в сирийском конфликте занимает этническое меньшинство – курды. До начала гражданской войны в Сирии их насчитывалось до 3 млн. человек (примерно 12 % населения страны), большинство из которых проживало компактно в трех приграничных с Турцией районах. Имелись также курдские общины (кварталы) в Алеппо, Дамаске и других крупных городах страны. Бóльшая часть курдских политических и общественных организаций была запрещена или действовала полулегально

Наиболее ожесточенные многомесячные бои имели место в г. Айн-эль-Араб (курдское Кобани) и его окрестностях. С помощью пришедших на помощь соплеменников-курдов из Ирака, Ирана и Турции, а также при поддержке ВВС США сирийские курды сумели сдержать наступление исламистов и затем освободить практически все районы своего проживания.

К настоящему времени курды контролируют 800 из 900 км сирийско-турецкой границы. К началу 2016 года курды провозгласили создание автономного (федеративного) округа на севере Сирии под названием "Рожава" (Западный Курдистан). 

На данном этапе сирийские курды хотели бы в качестве "третьей стороны" принимать участие в мирных переговорах по урегулированию конфликта в САР, а также в обсуждении вопросов о будущем государственном устройстве страны. Однако ни правительство Б. Асада, ни лидеры оппозиции не хотят видеть курдскую делегацию за столом. Арабский шовинизм и национализм продолжают превалировать у лидеров арабского большинства Сирии над здравым смыслом и поисками путей сохранения страны как единого целого.

Еще более жестких позиций придерживаются радикальные исламисты, ведущие войну на уничтожение курдских общин. Против любой формы автономизации сирийских курдов и федерализации страны выступают также правительства Ирана и Турции, опасаясь роста национального самосознания у своих курдских меньшинств. И если Тегеран действует в основном через власти в Дамаске, то Анкара прямо вмешивается во внутренние дела сопредельного государства, осуществляя ракетно-бомбовые удары, артиллерийские обстрелы и военные операции своих сухопутных войск в курдских анклавах на севере Сирии [7].

Каковы же наиболее вероятные сценарии дальнейшего развития ситуации  в Сирии?

1. Сторонам конфликта при посредничестве России, Турции и Ирана удастся сохранить режим прекращения огня, перейти к мирным переговорам, сформировать переходное коалиционное правительство, приступить к выработке новой конституции и воссозданию единого сирийского государства. В этом случае, не исключается вариант федерализации Сирии, когда этно-конфессиональным группам или анклавам может быть предоставлен статус культурных автономий или субъектов федерации, а главные посты в законодательной и исполнительной власти могли бы распределяться пропорционально между основными группами населения страны (сунниты, алавиты, курды). В качестве примера такого государственного устройства могла бы стать ливанская модель. В таком случае, борьба с "Исламским государством" и "Джабга ан-Нусра" могла бы стать более эффективной и с помощью международных коалиций объединившимся сирийцам удалось бы освободить страну от крупных террористических группировок уже к концу 2017 года.

2. При сохранении режима прекращения огня между правительственными силами и оппозицией сторонам конфликта не удастся договориться о формировании переходного правительства и принципах новой конституции. "Камнем преткновения" может стать вопрос о дальнейшем пребывании у власти президента Башара Асада. В таком случае, для прекращения междуусобной гражданской войны и соглашения сторон на временное закрепление де-юре состоявшегося де-факто распада страны на несколько анклавов (алавитско-шиитский, суннитский, курдский, христианский, туркоманский и др.) потребуется помощь со стороны международных организаций (ООН, ЛАГ) и стран-посредников (РФ, Турция, Иран, США, другие). 

3. Сторонам не удастся договориться о мирном решении конфликта, режим прекращения огня будет нарушен и гражданская война в Сирии продолжится. Такой вариант крайне нежелателен, но вероятность его пока сохраняется. Антагонизм между противоборствующими сторонами и между их зарубежными спонсорами (Иран, с одной стороны, и Турция, Саудовская Аравия, Катар, Иордания - с другой) весьма высок и желающих вести войну "до полной победы" еще достаточно. В таком случае, в стране вполне возможна гуманитарная катастрофа и новые потоки беженцев в соседние страны и Европу.   

 

Ситуация в Ираке и перспективы ее развития в связи с возможным освобождением Мосула

На фоне продолжающегося сирийского кризиса события в Ираке долгое время оставались на втором плане и вновь привлекли к себе внимание лишь после начала военной операции по освобождению от террористов ИГ второго по значимости города страны – Мосула, известного богатыми месторождениями нефти, гидроресурсами (р. Тигр), стратегически важного с точки зрения коммуникаций.  

Мосул свыше двух лет оставался под контролем боевиков ИГ, которые,  провозгласили на захваченных территориях Ирака и Сирии свое квазигосударство – "Исламский халифат". Багдад со своими союзниками в Тегеране и Вашингтоне длительное время разрабатывал планы по освобождению Мосула, однако сроки начала наступательной операции все время откладывались из-за отсутствия единства среди внутренних и внешних сил, заинтересованных в изгнании исламистов из региона. 

Только к середине октября 2016 года с помощью иранских и американских инструкторов удалось подготовить восемь мотострелковых бригад ВС Ирака с частями поддержки и усиления общей численностью до 40 тыс. человек. С ними выступили и отряды шиитских военно-политических группировок типа "Хашд аш-Шааби" и "Бригада Бадр" (всего 7–8 тыс. человек). Эти неправительственные милицейские формирования поддерживают бойцы КСИР и армейского спецназа Ирана.

Ко второму по значимости контингенту наступающих (18–20 тыс. человек) можно отнести несколько курдских бригад "пешмерга" ("идущие на смерть") с частями поддержки и усиления, в основном, сторонников нынешнего президента Иракского Курдистана Масуда Барзани. Уже к концу октября 2016 года им удалось освободить десятки населенных пунктов на подступах к г. Мосул и взять под свой контроль все господствующие высоты к северу и востоку от него. В рядах "пешмерга" присутствуют советники, инструктора и спецназовцы США, других западных стран.

Третьим участником штурма стал пятитысячный контингент из числа арабов-суннитов и туркоманов, подготовленный турецкими инструкторами в 12 милях к северо-востоку от Мосула на военной базе. 

Общая численность наступающих на г. Мосул сухопутных сил достигла 80 тыс. человек [8], их поддержку с воздуха обеспечивает международная коалиция ВВС под эгидой США. Авиабазы Аль-Кайяра (60 км южнее г. Мосул) и Махмур (Иракский Курдистан) играют роль логистических центров и аэродромов подскока. Поддержку штурма города ракетно-бомбовыми ударами с воздуха осуществляют ВВС США, Франции, Великобритании, Дании, Германии, ОАЭ, Турции, Ирака, Австралии и Канады. Боевые самолеты коалиции базируются на аэродромах Ирака, Турции, ОАЭ, Кувейта, Саудовской Аравии, Иордании, Израиля. Палубная авиация американских и французских ВМС действует из акватории Персидского залива [9].

Лидеры иракских политических сил и военных группировок и их зарубежные партнеры (США, Турция, Иран) долгое время не могли прийти к единому мнению относительно окончательной даты совместной операции по освобождению Мосула, составу воинского контингента наступающих, будущего административного устройства и подчиненности этого города и всей провинции Ниневия. Объявленное в ночь на 17 октября 2016 года премьер-министром Ирака Хайдером аль-Абади наступление на Мосул оказалось уже шестым по счету за последние полтора года. 

Багдад хотел бы сохранить провинцию Ниневия в своем административном подчинении, но против этого выступают арабы-сунниты и курды. Региональные лидеры предлагают после освобождения Ниневии и возвращения беженцев провести референдум о будущем статусе региона. Конституция Ирака позволяет создавать субъекты федерации из отдельных провинций по типу Иракского Курдистана. Это может привести к образованию нового федерального округа, где местное самоуправление будут осуществлять арабы-сунниты и курды. Турция такой вариант непременно поддержит, так как считает эту провинцию и г.Мосул исторически частью своей территории. 

Острые споры возникли в этой связи и между внешними региональными центрами силы. Багдад выступает против дальнейшего участия ВС Турции в наступлении на г. Мосул. Радикальные шиитские группировки и Тегеран требуют от центральных иракских властей полностью выдворить турецких военных из страны. Анкара, в свою очередь, настаивает на отстранении от участия в этой операции отрядов шиитских ополченцев и иранских военнослужащих. 

Администрация США внешне занимает нейтральную позицию в этих турецко-иранских спорах, формально выступая за сохраняющийся баланс сил вокруг Ирака, но на деле отдавая явное предпочтение взаимодействию со своими партнерами по НАТО – турецкими военными. В Белом доме пришли к выводу, что дальнейшее заигрывание с группировками радикальных исламистов типа ИГ и "Джабга ан-Нусра" все больше вредит имиджу США на мировой арене и в регионе. Наступление на Мосул было призвано обозначить начало решительной борьбы Вашингтона и его союзников с силами международного терроризма в лице радикальных исламистских группировок. 

Долгое время рассматривался вариант возможного сговора турецких властей или других посредников (Саудовская Аравия, Катар) с лидерами ИГ или даже подкуп последних, чтобы боевики-джихадисты покинули Мосул по сохраненным для них коридорам на западе в другие районы Ирака или Сирии (гг.Ракка, Пальмира и Дейр-эз-Зор). Такой вариант вполне устроил бы США и их союзников, так как укрепил бы позиции центрального правительства в Багдаде и одновременно усилил бы давление на режим Башара Асада в Сирии. 

Численность боевиков ИГ в Мосуле оценивается в 15-20 тыс. человек. Несмотря на явное превосходство в живой силе, вооружении и поддержку авиации, атакующим Мосул войскам приходится нелегко. Хорошо укрепленный город с миллионным населением, площадью свыше 620 кв. км и периметром более 50 км даже 80-тысячным контингентом войск в сжатые сроки освободить не удалось. Бои за город приобрели затяжной характер и потребуется значительное время, чтобы его полностью очистить от боевиков ИГ. Наступающие несут потери в живой силе и боевой технике. В Мосуле нет недостатка в оружии и боеприпасах, которые были захвачены в виде трофеев в 2014 году. Тогда террористам достались заполненные до отказа гарнизонные склады, снаряжение, боеприпасы, боевая техника и тяжелое вооружение трех мотопехотных иракских дивизий. Боевики применяют при обороне тяжелую артиллерию, бронетанковую технику, большое количество взрывчатых веществ. Продовольствие и вода также имеются в Мосуле в достаточном количестве. К тому же, сохраняются внешние транспортные коридоры на западной окраине города, что позволяет террористам беспрепятственно сообщаться со своими базами в Ираке и Сирии. 

Тем не менее, можно с определенной долей уверенности полагать, что рано или поздно Мосул будет освобожден от исламистов ИГ и в дальнейшем их удастся полностью изгнать из Ирака. Вряд ли этот ожидаемый успех приведет к победе над идеологией радикального ислама и окончанию гражданской войны в стране. Многое будет зависеть от последующих заявлений и действий Багдада и его способности принимать решения самостоятельно, без диктата со стороны Тегерана или Вашингтона.

Гражданская война шиитов с суннитами в Ираке может закончиться только в случае коренного изменения внутренней и внешней политики иракских властей. Создание коалиционных органов законодательной и исполнительной власти Ирака с активным привлечением арабов-суннитов, приглашение последних к службе в армии, работе в госаппарате, силовых структурах и восстановление их позиций в бизнесе могло бы послужить основой для прекращения длительной междуусобной внутриарабской борьбы. Другим условием нормализации ситуации в Ираке является способность Багдада наладить отношения с внешними союзниками арабов-суннитов: Анкарой, Эр-Риядом, Дохой, Амманом, другими арабскими столицами. 

Если Багдад не сможет дистанцироваться от Тегерана и стать равноудаленным от региональных центров силы, то гражданская война в стране может продолжиться. При этом нельзя исключать закрепления распада арабской части Ирака на два анклава: Шиитостан (юг и центр) и Суннитостан (северо-запад). При таком варианте развития событий весьма проблематичным становится и дальнейшее пребывание в составе Ирака и Иракского Курдистана. Дело в том, что курдское меньшинство (17 % населения страны) изначально заняло свое достойное место в новом постсаддамовском иракском государстве, закрепив законодательно автономный статус трех северных провинций (Эрбиль, Дохук, Сулеймания) как единого субъекта иракской федерации с самыми широкими правами. 

В последнее время и в курдском регионе нарастает недовольство действиями проиранского шиитского лобби в Багдаде. Иракских курдов пытаются не только использовать в борьбе с ИГ в наземных операциях, но и втянуть в масштабную шиитско-суннитскую бойню. Несмотря на то, что лидеры иракских курдов подчеркивают, что положительные итоги предстоящего референдума вовсе не будут означать немедленного провозглашения независимости региона, реакция на это заявление курдов со стороны Багдада и столиц ряда других заинтересованных государств оказалась весьма настороженной и в основном негативной.

Прямо поддержал вариант создания независимого курдского государства на севере Ирака пока только Израиль, Турция заняла выжидательную позицию, но, похоже, что сближение Багдада с Тегераном и Дамаском, не оставляет Анкаре выбора и она может также поддержать идею такого референдума. К тому же, отношения между Анкарой и Эрбилем в последнее время приобрели прочный союзнический характер. Более того, М.Барзани выступает посредником в мирном урегулировании курдской проблемы в Турции [10].

Вашингтон пока не определился по этому вопросу, но вполне возможно, что новая администрация США поддержит план М.Барзани по выходу из Ирака. Категорически против независимости Иракского Курдистана выступает Иран, который надеется и дальше оставаться основным партнером Ирака и использовать всю его территорию для расширения своего влияния на Арабском Востоке. Тегеран не скрывает своих опасений по поводу возможного роста автономистских или сепаратистских настроений у своих или сирийских курдов на фоне успехов их иракских собратьев. Также руководители Ирана полагают, что, отделившись от Ирака, Курдистан может превратиться в плацдарм США и Израиля в регионе. 

Не все так просто и в самом Иракском Курдистане. Если ведущая в регионе - Демократическая партия Курдистана (ДПК) во главе с М.Барзани поддерживает идею референдума, то в оппозиционных партиях, базирующихся в провинции Сулеймания (ПСК и Горран), мнения разделились. Часть функционеров этих партий тесно связана с багдадским шиитским блоком, другие - поддерживаются Ираном. И все же, если М.Барзани удастся заручиться поддержкой регионального парламента и провести этот референдум, то есть определенная уверенность в том, что подавляющее большинство граждан региона выскажется за независимость Иракского Курдистана. Результаты такого референдума вполне предсказуемы, поскольку на уровне идеи и вековой мечты любой курд стремится к восстановлению исторической справедливости – к созданию независимого курдского государства. 

Если после освобождения Мосула и изгнания боевиков ИГ из страны Багдад не сможет нормализовать отношений с арабами-суннитами и не пойдет навстречу законным требованиям курдов, то предложенный Масудом Барзани региональному парламенту референдум может состояться уже до конца 2017 года. Сегодня трудно прогнозировать, удастся ли удержать Ирак от окончательного распада? Главными дестабилизирующими факторами в этой стране остаются: сектантская политика центральных властей, их большая идеологическая и политическая зависимость от Тегерана, нежелание и неумение строить равноправные отношения с национальными и конфессиональными меньшинствами, высокий уровень коррупции правительства, как следствие, потеря доверия к Багдаду со стороны большинства населения страны, враждебность в отношениях с арабо-суннитским миром и Турцией. Даже среди шиитских политических сил Ирака в последнее время наблюдается раскол и растет оппозиция правительству Хейдара аль-Абади. Неоднократно тысячи сторонников одного из авторитетных лидеров иракских шиитов Муктады ас-Садра прорывались в усиленно охраняемую правительственную "зеленую зону" в Багдаде и к зданию парламента, чтобы выразить свой протест действиям правительства.

 

Ведущий научный сотрудник Центра международной безопасности ИМЭМО РАН, кандидат исторических наук Иванов Станислав Михайлович

Теги: Станислав Иванов, Сирия, Ирак, шииты, алавиты, сунниты, Исламское Государство, Джабхат ан-Нусра, Братья-мусульмане, Иран, Хизбалла, Турция, Саудовская Аравия, Катар, Иордания, Ливан, Россия, Реджеп Тайип Эрдоган, Башар Асад, Сирийский Курдистан, PYD, ПСР, армия Сирии, Сирийские Демократические Силы, Кобани, Рожава, Мосул, Хашд аш-Шааби, Бадр, Иракский Курдистан, Курдистан, пешмерга, Масуд Барзани