новостной сайт о событиях в курдском регионе

Уважаемые читатели, представляем вам два рассказа из детской книги известного курдского писателя Амарике Сардара "Мы пошли на мельницу".
Рисунки к тексту выполнены курдским художником Арифом Севинчем (Arif Sevinç).

СКУПОЙ

Двое наших односельчан – один взрослый, другой молодой – пешком возвращаются из Гюмри. Дело было летом, путь был неблизкий, и оба проголодались. Когда подходят к деревне Пошт, взрослый говорит молодому:

 - Здесь живет один мой знакомый. Давай сперва зайдем к нему, перекусим, а потом пойдем дальше.

 Так и делают: заходят в деревню и подходят к дому того человека. 

 Был полдень – время дневной дойки овец. Около ста голов заполнили большой двор, и несколько женщин были заняты этим делом: доили овец, а потом пускали к ним ягнят. 

 Путники заходят, здороваются с хозяином дома и вместе с ним проходят внутрь. Усаживаются, расспрашивают друг друга, как дела, здоровье, и начинают беседовать. Потом хозяин дома встает, просит у гостей разрешения ненадолго отлучиться и выходит. 

Через некоторое время он возвращается, а вслед за ним в комнату заходит молодая женщина, которая приносит много хлеба, большую деревянную миску, полную простокваши, все это ставит на стол и уходит. Гости смотрят на простоквашу, а та кипит, пузырится… Прокисла, одним словом, простокваша.

Хозяин дома обращается к прибывшим:

- Пожалуйста, угощайтесь, не стесняйтесь.

Эти двое переглядываются меж собой, и тот, кто постарше, говорит молодому:

- Давай, кроши туда хлеб.

И оба начинают крошить в миску с простоквашей столько хлеба, что похлебка поднимается до самых краев. Тот взрослый втыкает в донельзя загустевшую массу свою ложку, которая так и остается в ней стоять торчком, потом поворачивается к молодому и говорит: 

- Вставай, мы уходим.

Хозяин дома удивляется:

- Как это "уходим"? Вы же ничего не поели!

- Да пошлет Бог процветание твоему дому, - с иронией отвечает тот, - пусть летом никогда не переводится в нем прокисшая простокваша! Этим летом, в эту жару ты берешь и ставишь перед нами кипящую простоквашу, да еще и говоришь "ешьте"? Ведь у тебя дом полная чаша, дорогой! Тебе что, жалко было угостить нас хотя бы яичницей? И не говори, что яиц дома нет: мы ведь видели, сколько у тебя вокруг дома и петухов, и кур!

- А если вы не собирались ничего есть, тогда зачем накрошили туда столько хлеба? – с горечью говорит хозяин дома. 

- Я нарочно так сделал. Я хотел хоть немного нанести тебе убыток, чтобы ты впредь никогда не ставил летом перед своими гостями прокисшую простоквашу, - отвечает тот взрослый и, обращаясь к своему молодому попутчику, говорит: - Вставай, пока не поздно, уйдем из этого дома. 

И оба, даже не попрощавшись с хозяином дома, встают и уходят.

КОШАЧИЙ ПАЛАЧ

Очень часто люди теряют свое лицо и совершают поступки, лишенные всякой человечности. Один из подобных случаев так подействовал на меня, что я и по сей день не могу забыть то, что произошло. Это случилось во время моего далекого детства. 

Мы дома держали кота, которого я прозвал Гвр. Вы не поверите, но мой Гвр был очень умным котом, и не только. Всем известно, насколько кошки прожорливы, но Гвр был не таким. Даже если рядом было бы мясо, он не притрагивался к нему до тех пор, пока мы сами ему не давали. Моя мама наливала молоко в сосуд с широким горлышком и, не прикрывая его ничем, ставила в кладовку, чтобы к утру собрать образовавшиеся на поверхности  сливки. Дверь в нашу кладовую всегда была открыта, но Гвр никогда туда не ходил и ни разу не слизывал сливки с нашего молока. Он вообще ничего у нас не воровал. В нашем доме мышей не было – их всех вывел наш Гвр. Когда снега еще не было, он вылавливал очередную мышь в поле по соседству, притаскивал ее во двор нашего дома и начинал с ней играть. Измученную мышь он отпускал, та из последних сил делала попытку убежать, но он хватал ее лапой и снова ставил перед собой. Так Гвр делал до тех пор, пока мышь полностью не выбивалась из сил, и только после этого он ее съедал. 

Напротив нашего дома был телеграфный столб. Как только Гвр выходил во двор, за ним начинали гнаться собаки. И тогда мой кот стремительно взбирался на этот столб и оттуда высокомерно смотрел на собак, которые с лаем носились вокруг, но ничего не могли поделать. Устав лаять и понимая, что кот не собирается спускаться вниз, собаки так и уходили ни с чем, и только тогда Гвр с достоинством оставлял свое убежище. 

Я очень любил своего Гвра. Когда осенью и зимой мы усаживались у тандура, Гвр приходил и садился мне на колени, довольно мурлыкал и лизал мне руки. Он часто пробирался ко мне в постель, и его тепло приятно согревало меня холодными ночами. Стоило мне выйти из дому, как он устремлялся вслед за мной, и тогда мне приходилось гнать его обратно, чтобы ему в очередной раз не пришлось встретиться с собаками. 

С нами по соседству жила богатая семья. В их большом хозяйстве было  много коров и овец. Мать семейства после вечерней дойки сливала молоко в посуду в широкими краями и ставила в кладовую. Световое окошко в потолке кладовой было довольно большим. Так вот, Гвр через это световое окошко проникал внутрь, досыта наедался сливками и, ловко подпрыгнув, уходил через то же окошко. И так он делал каждый раз. 

Однажды мне пришлось куда-то уехать. Меня не было в деревне несколько дней, и когда я вернулся, кота не увидел. Я спросил у бабушки:

- А где же Гвр? Что-то он не попадается мне на глаза…

- Да будь он проклят! Он же не человек, а настоящий зверь! Он такое сделал с нашим Гвром… 

И бабушка рассказала, что произошло. Оказывается, Гвр в очередной раз пробирается в кладовую нашего соседа-богача, и тогда его зять снаружи быстро закрывает это световое отверстие, потом бежит в кладовую, вылавливает кота, обливает его керосином, поджигает и отпускает на улицу. На Гвре вспыхивает огонь, и он с жутким воем начинает носиться по всей деревне. И сколько сельчане ни пытаются поймать его, чтобы потушить огонь, без толку – Гвр мечется из стороны в сторону и не дается никому в руки. Потом он устремляется к соседнему полю и там сгорает дотла. 

Услышав этот страшный рассказ, я выбежал из дома. Тот самый нелюдь как раз стоял во дворе их дома, и все, что было у меня на душе, я ему высказал. Он стоял молча и опустил голову. Видно, он и сам осознал, какой бесчеловечный поступок он совершил…

Из книги для детей "Мы пошли на мельницу" (Ереван, 2014)
Перевод с курдского - Нуре САРДАРЯН (Нура Амарик)

Художник - Arif  SEVINÇ (Северный Курдистан).

Теги: Амарике Сардар, Нуре Сардарян